– Это я, – конечно же, ответил он.
– Тот самый Гарри Богарт, который когда-то учился в институте Техаса? – пролепетала я.
Уже потом Гарри признался мне, что в тот момент понял, кто звонит. Я даже не подумала, что на восточном побережье уже было почти одиннадцать часов вечера. Слава богу, что Гарри был дома один. К тому моменту прошло уже восемь лет, как он развелся с женой. Еще он сказал, что его будто ударило молнией, когда он понял, кто ему звонит.
Наконец у меня появился шанс объяснить, почему я рассталась с ним в 1968 году. Он сказал, что после моего звонка с его души будто сбросили камень, потому что он действительно не понимал, как может кто-то признаваться в любви, а потом повернуться к любимому спиной. Он подозревал, что я нашла себе другого, однако от правды был очень далек. Он никогда не забывал обо мне и наших отношениях и тоже часто думал о том, как бы повернулась жизнь, не расстанься мы тогда.
Мы проговорили по телефону почти час, пока я не опомнилась и не начала прощаться. В конце концов, я сделала то, что хотела, и тоже чувствовала облегчение. Второй раз в жизни он попросил мой номер телефона. После шести недель долгих телефонных разговоров мы встретились во Флориде. Все происходило как во сне, как будто этих тридцати лет и не было. Я работала в авиакомпании, что позволило нам еще много раз встретиться.
Мы стали мужем и женой на закате дня. В волнах у берега плескались дельфины – благословение небес, но и без них мы знали, что нашу встречу предрекла судьба.
Девять месяцев и дюжину поездок спустя мы с Гарри поженились на пляже Санибель-Айленд во Флориде. На закате дня мы стали мужем и женой. Нашими свидетелями были два дельфина, играющие в волнах у берега. Один из прохожих сказал, что дельфины – это благословение небес. Может, и так, но и без дельфинов мы знали, что нашу встречу предрекла судьба.
Через два дня после свадьбы мы пошли на концерт «Bee Gees». Барри Гибб неожиданно сделал вступление перед песней «Massachussets». Оказалось, что одна из моих подруг написала группе о роли, которую эта песня сыграла в нашей судьбе.
– Посвящаем эту песню Гарри и Бетти, – сказал он и заиграл свою пленительную мелодию.
Я наконец совершила то, чего когда-то боялась больше всего на свете: переехала в город Линн, штат Массачусетс. Несколько лет мы прожили там и в конце концов переехали во Флориду.
Недавно, празднуя десятилетний юбилей, мы еще раз поблагодарили небеса за то, что позволили нам быть вместе, несмотря ни на что.
Мы справимся
Живи так, как тебе хочется.
Серьезные лица жениха и невесты, спускающихся вниз по лестнице, резко контрастировали с легкостью движений. Просто они очень серьезно относились к этому событию.
На невесте было простое платье, застегнутое под самое горло. На ногах были белые носочки и мамины черные туфли на каблуке. Лицо закрывала белая ажурная вуаль, фата тянулась на несколько метров позади, едва касаясь ступеней.
Жениху было шесть, а невесте – четыре года, и им было все равно, что на этой «свадьбе» нет цветов и даже традиционного «Марша Мендельсона».
На женихе были прямые джинсы, футболка с надписью «Рой Роджерс» и ковбойские сапоги. Он крепко держал свою невесту за руку, не давая упасть со ступенек, а она медленно переставляла ноги, одну за другой. Пальцы их тесно переплелись. Жених с гордостью и любовью смотрел на невесту.
Им было все равно, что праздника не будет, не будет цветов и даже традиционного «Марша Мендельсона», но последний они могли напеть сами. Церемония была очень простая, потому что жениху было шесть, а невесте четыре года.
Это был День святого Валентина, 1945 год.
Мама Линн ждала нас в конце лестницы. Она была лучшей подругой моей мамы. В ее глазах застыл немой вопрос, и улыбка играла на губах.
Она повернулась в сторону кухни и крикнула:
– Вив, ты только посмотри на это!
Когда моя мама увидела меня и Линн, то зажала рот рукой, пытаясь сдержать смех.
Я отпустил руку Линн и осторожно подошел к ее маме, заглянул в глаза и сказал:
– Когда мы с Линн вырастем и станем большими, можно нам пожениться?
Эм села передо мною на колени, положила руки на плечи и внимательно заглянула в глаза.
– Гарри, когда вы станете большими, устроитесь на работу, я, конечно, скажу «да», если вы все еще будете любить друг друга. А подарю я вам на свадьбу набор тарелок.
Мы с Линн, довольные, направились на кухню за мороженым.
Через пару лет мы с родителями переехали.
Я служил в армии, далеко от дома, когда получил от мамы письмо. Она писала, что Линн очень больна, у нее мононуклеоз. День святого Валентина 1945-го был в далеком прошлом, и я почти забыл Линн. И все равно мы начали переписываться, заново узнавая друг друга. Нам понадобилось совсем немного времени, чтобы обменяться фотографиями. Тогда я впервые увидел ее взрослой. На меня с фотографии смотрела красивая девятнадцатилетняя девушка с самыми синими глазами, какие я когда-либо видел. И я снова влюбился.
С того момента, как мы начали переписываться, время потянулось невероятно медленно. Я не мог дождаться, когда же смогу увидеть ее. Со временем наши письма становились все более личными.
Через два года я вернулся домой в отпуск и полетел в Портленд – повидаться с Линн. Она стояла на взлетной полосе и ждала меня. Мы долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, пока сзади меня кто-то не кашлянул – я задерживал остальных пассажиров. Я бегом спустился по трапу, взял ее за руки, снова заглянул в эти огромные синие глаза и поцеловал ее. На Рождество 1962 года я сделал ей предложение.
В День святого Валентина 1963 года я был на службе в Форте Брэгг, Северная Каролина. Мы проходили летные тренировки небольшими группами. В час дня меня вызвали в канцелярию и вручили телеграмму.
«Прибываю 15:00, 14 февраля, аэропорт Пьемонт, Фейетвилл. Жду нетерпением. Люблю, Линн».
Я и не подозревал, что она может приехать. Мы договаривались дождаться окончания моих тренировок. Позже Линн призналась, что мои письма были пронизаны такой тоской, что она решила приехать раньше. К тому же наши мамы решили, что это будет лучшим подарком для обоих ко Дню святого Валентина.
За оставшиеся два часа до ее прилета я успел нанять небольшой автодом на колесах и купить все остальное в комиссионке. Единственное новое, на что хватило денег, – это постельное белье. У меня осталось всего двадцать пять долларов в кармане, а зарплата ожидалась не раньше чем через две недели. И не было совершенно ничего съестного.
Мне повезло: генералу и его адъютанту необходимо было попасть в аэропорт, и мне разрешили подменить их водителя, чтобы успеть к приезду Линн.
В 14:45 мы подъехали к аэропорту Пьемонт. Я отнес сумки генерала на регистрацию, и мне разрешили уйти. Я подоспел в последнюю секунду и сразу же крепко обнял Линн. Какой же замечательный праздник – День святого Валентина! Вся эта суматоха последних двух часов стоила того.
Линн, увидев служебную машину с флагом на стоянке, только и смогла произнести: «Ух ты!» И улыбнулась.
– Знаешь, мне очень повезло с автомобилем, – сказал я. – Правда, это только сегодня. Единственное, на что мы можем рассчитывать дальше, – это попросить у кого-нибудь машину. И еще… Меня командируют в парашютную школу Форта Беннинга через десять дней.
Я видел, как Линн расстроилась, но потом она взяла меня за руку, храбро улыбнулась и сказала:
– Ничего, мы справимся.
Это стало ее коронной фразой. Она всегда повторяла ее, когда бы мы ни столкнулись с трудностями.
Через неделю, 21 февраля, мы поженились в церквушке нашей военной части. Церемония, как и наша первая «свадьба», была очень скромной, и нам это нравилось. Мой шафер и я были единственными присутствующими в парадной военной форме. Остальная часть – около сорока человек – и капеллан были в форме повседневной (подменке). Командир части разрешил.
Одним из подарков был набор тарелок, который так давно пообещала нам мама Линн.
Наша семейная жизнь была сложнее для Линн, чем для меня, учитывая мою военную карьеру. Бывало, что меня посылали в развивающиеся страны, где овощи приходилось вымачивать в дезинфицирующем растворе, а затем в воде, чтобы ничем не заболеть. Иногда единственным средством передвижения была лошадь с телегой (это в Африке) или моторикша в облаке выхлопных газов (это в Таиланде). Линн стойко переносила трудности семейной жизни в Турции. Там ей пришлось стать свидетелем взрыва в соседней квартире. Слава богу, наши друзья – мать с трехлетним сыном – выжили. Несмотря на все, Линн каждую неприятность превращала в приключение. И каждый раз она повторяла:
– Мы справимся.
Однажды мы наткнулись на фотографию, которую сделала мама Линн в тот памятный День святого Валентина, много лет назад. Когда я впервые попросил ее руки. Мы были изумлены: платье на фотографии было почти копией того, которое Линн надела на настоящую свадьбу.
Теперь, сорок шесть лет спустя, мы все так же любим друг друга, как тот шестилетний мальчик и четырехлетняя девочка в 1945 году.
И мы справились.
И снова привет
Чем внимательнее вы прислушиваетесь к внутреннему голосу, тем лучше начинаете слышать голоса внешнего мира.
Через восемь лет листочек бумаги, который я положила в телефонную книгу, никуда не делся. Я аккуратно разгладила его, убирая малейшие «морщинки», и, слава богу, номер телефона можно было разобрать. По крайней мере, этот номер был у него в Чикаго почти десять лет назад. Теперь я не буду это откладывать, сходить с ума от мысли, что отказалась от чего-то действительно стоящего.