и ощущаю тепло его тела, когда он близко притягивает меня во вращении.
По дороге домой мы говорим о том, как нам было хорошо. Мы соглашаемся, что контакт глазами был чем-то гораздо бо́льшим, чем сам танец, чем-то, что сблизило нас по-настоящему. Мы клянемся смотреть с любовью друг на друга чаще. Глаза в глаза.
Насколько непросто это может быть?
На следующее утро я устанавливаю декорации. Заливаю водой два роскошных красных цветка рододендрона в миске и ставлю ее на середину стола, затем включаю мягкий джаз. Мы делаем вегетарианский омлет и садимся друг напротив друга.
– Мило, – говорит Рэй, но даже не смотрит в мою сторону. Он дотягивается до утренней газеты, она лежит как раз слева от цветов.
– Контакт взглядов?
– Верно. – Он откладывает газету в сторону и смотрит на меня, улыбаясь своей сказочной и чуть искривленной улыбкой, которая волнует меня и после десяти лет совместной жизни. Я улыбаюсь в ответ и посылаю ему воздушный поцелуй.
Затем мы берем вилки и начинаем жадно есть. Омлет восхитительный. Я разделалась уже с третью своего, когда вспоминаю о Рэе и смотрю на него снова.
Он читает спортивную рубрику.
Я вздыхаю и беру первую страницу.
Споласкивая с посуды остатки завтрака и загружая ее в посудомойку, я приглашаю Рэя поболтать несколько минут в гостиной, прежде чем мы разойдемся по своим домашним офисам. И мы непременно будем не отрываясь смотреть друг на друга, пока разговариваем.
Рэй вытирает сковороду, откладывает ее и усаживается в мягкое кресло, в поле зрения нет ни одной газеты.
Я направляюсь к дивану напротив, думая о том, что скажу ему, как хорош наш палисадник перед домом с тех пор, как он обрезал последние нарциссы и вычистил прошлогодние сорняки из папоротников. Не успеваю сделать и трех шагов, как Наоми, наш маленький черный котенок, перебегает мне дорогу. Своим резким мяуканьем она напоминает мне, что я забыла накормить ее завтраком. Я возвращаюсь в кухню и наполняю ее миску кошачьим кормом. И раз уж я этим занимаюсь, наполняю миску и нашей собаки Энни кормом, добавляю витамины, аминоглюкозу и две полные ложечки китайских трав от артрита.
Проходя мимо телефонного столика по пути к дивану, я замечаю, что кнопка на автоответчике мигает красным. Это займет всего минуту – проверить сообщения. Одно для Рэя. Я поворачиваюсь, чтобы вручить ему телефон.
Его нет в кресле.
Волна вины накрывает меня. Я прогоняю ее. Когда он ушел: когда я кормила животных или когда слушала сообщения? Он, вероятно, сейчас в своем офисе, оплачивает счета. Я, видимо, тоже пойду поработаю над рассказом.
Я за своим компьютером, пальцы летают над клавиатурой, когда ко мне заглядывает Рэй.
– Прости, я не дождался, – говорит он робко. – Не хочешь поговорить сейчас?
– Это была моя вина. Еще одна попытка?
Я желаю сокровенной беседы, но именно в эту минуту у меня в голове идея, готовая выплеснуться на страницу. По опыту я знаю, что если сделаю перерыв, то потеряю ее.
Так проходит день. Мы оба поглощаем в спешке сделанные сэндвичи в своих кабинетах. В середине дня мы меняем тактику и выходим в сад, чтобы поработать бок о бок, занимаясь прополкой и обрезкой.
Когда настает час связать охапку веток, распластавшихся поперек тачки, я вижу возможность для романтической интерлюдии.
Я собираю ветки в руки, а он затягивает тугой узел. Мы лицом к лицу, и я ловлю его взгляд. Он подмигивает. Электрическая искра взбадривает меня.
– Привет, – говорю я, обдумывая возможность оставить этот сад для более интимной обстановки.
Но Рэй возвращается к своей работе, завязав аккуратный узелок. Я даже не удостаиваюсь потного объятия.
Может, мы бы удержали взгляды друг друга, считая до десяти?
– Я упустил свой шанс в саду, не так ли? – спрашивает Рэй, приправляя куриные грудки для гриля, пока я мою листья шпината для салата. – Хочешь посмотреть кино после ужина?
По крайней мере, он думал обо всех наших упущенных возможностях. Смотреть кино – это обязательно находиться рядом, как и во время работы в саду, за исключением момента, когда мы связывали ветки. Все-таки мы будем вместе.
– Мне нужно десять минут, – говорю я, когда мы поели и убрали посуду. – Мне надо быстро прочесть кое-кого из моих критиков.
Я исчезаю в кабинете и бешено работаю. Один имейл за другим. Я понятия не имею, как долго Рэй простоял у моего стола, когда я осознала, что он здесь. Смотрю на часы. Как мог час пролететь так быстро?
– Морган Фримен, Хиллари Суонк. Ты мне рассказывала об этом кино. – Он пожимает плечами. – Ничего. Мы можем посмотреть в другой раз.
Закончив работу как можно скорей, иду искать Рэя. Нахожу его в спальне с горой подушек под спиной, он читает «А. Линкольн. Биография». Его вечерний ритуал перед тем, как выключить свет. Я снова все испортила. И мне бы хотелось, чтобы Рэй старался поусерднее тоже. Кто бы мог подумать, что простой контакт потребует столько сознательных усилий?
В ванной я поднимаю ногу на столешницу, чтобы растянуть подколенное сухожилие, думая, что, может быть, мы попытаемся снова завтра. Или на следующей неделе. Или в следующем году. Включив электрическую зубную щетку, я чувствую, как руки Рэя обвивают мою талию.
Вот он, в зеркале.
В зеркале мы встречаемся взглядами.
Он поворачивает мое лицо к себе, и я таю в его руках. Да, мы на верном пути.
Бессонные ночи
Способность слышать – это одно из пяти наших чувств, но умение слушать – искусство.
Конечно, когда я смотрю на жизнь глазами человека солидного возраста и все возрастающей мудрости, я с готовностью признаю, что вышла замуж слишком рано. Мне едва исполнилось семнадцать, когда симпатичный молодой поклонник (мужчина на девять лет старше меня) вошел в мою жизнь.
Мы встретились теплым летним вечером. Хотя встречей как таковой это сложно назвать, скорее мы наблюдали друг за другом. Он и его друг сидели в дорожном кафе, посмеиваясь надо мной и моими подругами, пытающимися отделаться от парней, не вызывающих у нас никакого интереса. Пару дней спустя я снова встретила этого улыбчивого студента, и к концу лета малюсенькое семечко нашего романа пустило свой росток. Но вскоре он уехал в университет за пятьсот миль от нашего города, а я вернулась в школу.
Время шло. Мы писали друг другу письма. Он окончил университет и нашел работу, в то время как я отправилась в бизнес-колледж в другой штат. При случае нам удавалось встретиться на день или два, однако ни о какой свадьбе мы серьезно не заговаривали. Так прошло почти три года. К тому времени мы были вынуждены признать, что влюблены и, вероятно, уже достаточно взрослые, чтобы остепениться. О, как мало мы знали!
Мне едва исполнилось двадцать, а ему двадцать девять, когда мы поженились. Мы поселились в маленькой квартирке в нескольких часах езды от наших семей. Возможно, это было даже хорошо, так как мы были предоставлены сами себе и нам не к кому было обращаться в трудные времена. Мы были молоды, влюблены и непрактичны во всем, что касалось бытовой стороны совместной жизни. Например, мы жили не по средствам. Если где-то поблизости происходили какие-то события, мы обязательно были там, и не важно, сколько это стоило. Затем родился наш первый ребенок, а следом за ним и второй. Вот тут-то и началось настоящее выживание от зарплаты до зарплаты. Когда денежный вопрос стоял особо остро, я, привередливая по натуре, была вынуждена убирать за ним и за детьми, стирать в раковине белье, заниматься с беспокойными малышами и готовить еду из скудных наборов из бакалеи, в то время как он, уставший после долгого рабочего дня, просто плюхался в кресло и читал газету. Усталая и раздраженная, я обижалась на малейшие мелочи, но он не замечал или делал вид, что не замечает. Гнетущая атмосфера облюбовала нашу квартиру.
Мы решили наладить отношения и поклялись никогда впредь не ложиться спать со злобой и раздражением друг на друга.
Мы решили изменить ситуацию. Решение казалось достаточно простым. Мы поклялись никогда впредь не ложиться спать со злобой и раздражением друг на друга. Если что-то беспокоило нас, мы должны были проговорить это до того, как пойти спать.
Ведь это так просто, правда? Как бы не так! И вот почему. Когда страшно уставший человек уже готов лечь в постель, последнее, чего он желает, – это вести полуночные беседы по душам и изливать свои жалобы и обиды. Вот как обычно это происходит. Сначала в ход идут слезы, затем возмущенное отрицание всего и вся, потом еще больше слез, за которыми следуют извинения и уступки. Наконец, где-то ближе к рассвету, приходит раскаяние и прощение, а за ними самый приятный момент – засыпать, прижавшись друг к другу, пока не наступает сон где-то ближе к утру. Изнеможение и усталость в конце концов превращают кажущиеся громадными разногласия в ничтожные и ничего не значащие.
Правда заключается в том, что… решение никогда не ложиться спать озлобленными и раздраженными было верным. Мы провели множество бессонных ночей, но больше никогда не просыпались недовольными друг другом.
В этом году мы празднуем сорок седьмую годовщину совместной жизни и все еще согласны с тем, что то простое решение, возможно, спасало наш брак не один раз. В те дни оно стало нашим Золотым Правилом и остается таковым и поныне. Выбрав гармоничные отношения, мы позволили вырасти новому, более глубокому чувству. Мы видели, как разрушаются браки из-за нанесенных ран и нерешенных споров. Но свой выбор мы сделали в пользу любви, пусть это и стоило нам крепкого ночного сна. Было ли этих ночей десять, или двадцать, или больше? Я потеряла им счет. Но, независимо от их количества, наши отношения того стоили и стоят и по сей день.