Я уже находилась в стадии беспокойства за свою кошку, а Рэй начинал чувствовать себя недолюбленным и недооцененным, когда моя лошадь неожиданно заболела, и так сильно, что я думала, что потеряю ее. Виду мучил страшный жар, стул был жидким, сердцебиение участилось почти вдвое, и при дыхании она издавала беспокойный свист. Кобылица так ослабла за несколько дней, что при осмотре ветеринаром дважды падала в обморок.
Я плакалась в жилетку Рэю, пока ждала результатов. Рэй не сходил с ума по лошадям, как я. В седьмом классе на дне рождения своего друга он прокатился верхом на лошади по имени Маленький Брык. И, хотя этот жеребец не брыкался и не вставал на дыбы, Рэй каждое мгновение ждал, что тот полностью оправдает свое имя, и страх глубоко засел в его мозгу. Он скорее съел бы стекло, чем пошел в конюшню со мной. Но его по-настоящему беспокоило, что я расстроена, и поэтому он часами слушал мою болтовню о Виде.
Я не могла думать ни о чем другом. Говорить ни о чем другом. Вида – это моя мечта, ставшая реальностью. Еще будучи ребенком, я откладывала каждый цент, чтобы потом оседлать электрическую лошадь в бакалейной лавке, и читала каждую книгу о лошадях в библиотеке. К сорока годам я наконец смогла купить собственную лошадь, а к пятидесяти – кататься на ней по пляжу. Я не могла потерять ее.
Анализ крови подтвердил, что у Виды серьезная инфекция – вероятнее всего, стафилококк. Ежедневное внутривенное введение антибиотиков было нашей единственной надеждой на спасение.
Я намеревалась делать уколы сама, чтобы уменьшить расходы на ветеринара, и запланировала встречу с врачом, чтобы научиться этому. Мое лицо, должно быть, было таким же белым, как отметина на лбу Виды, когда врач показал мне шприц, такой же длинный, как моя рука до локтя, и объяснил, чего следует избегать, чтобы не подвергать жизнь животного опасности.
Я пришла домой к Рэю, вся в ужасе, и от волнения болтала еще больше.
Он отложил книгу и бокал с вином, выслушал, что я говорила ему о своих чувствах, затем сказал по существу:
– Я помогу тебе.
Я бросилась в кресло, потеряв дар речи. Когда ко мне вернулся голос, я переспросила:
– Ты мне поможешь?
– Да, я могу.
– Мало того, что мы говорим о конюшне уже полчаса. Лошадь весит тысячу пудов. Игла длиною в фут, и нужно попасть в вену рядом с сердцем.
– Я сделаю это. Я когда-то делал уколы каждый день.
Уколы каждый день? Он никогда не говорил мне об этом. Я уставилась на него с сомнением. Как-то раз Рэй был в панике, когда ему пришлось смывать гравий с моего плеча после велосипедной аварии. А тут уколы.
– Почему ты делал сам уколы? – спросила я.
– Из-за моей аллергии.
У него действительно была аллергия, так что я предположила, что он и вправду мог делать себе уколы. Если так, может, он мог бы помочь мне с Видой. Я подтянула свое кресло ближе к нему.
– Сколько тебе было лет?
– Двенадцать.
Улыбка прорвалась сквозь мое волнение. Он делал себе уколы больше пятидесяти лет назад. Все это звучало в высшей степени уверенно и ужасно серьезно.
– Давай-ка посмотрим, правильно ли я поняла: ты делал себе уколы каждый день?
– Ну, в основном это делала мама.
Мою грудь распирало от сдерживаемого взрыва хохота.
– Ты делал себе уколы каждый день, за исключением тех дней, когда этим занималась твоя мама? Сколько уколов ты сделал себе на самом деле?
– Не знаю. По крайней мере один. Это больно.
Теперь меня корчило от смеха, и было непросто удержаться.
– Как долго это длилось?
– Пару недель.
Я встала из своего кресла, залезла к нему на колени и крепко обняла его.
– Ты бы действительно сделал это для меня, боясь лошадей, боясь игл?
– Да.
Он прижал меня к себе, и я положила голову ему на грудь. Наш разговор помог мне достаточно расслабиться, чтобы понять, что мне нужно было сделать для себя и для Виды. И хотя непросто было оплачивать ветеринара, он, по крайней мере, принимал кредитку. Мне по-прежнему было необходимо ходить в конюшню каждый день, но я уже беспокоилась о Виде гораздо меньше, так что мы могли говорить с Рэем о чем-то еще, по крайней мере какое-то время.
Теперь я знаю, как мужчина показывает женщине, что любит ее. Это куда больше, чем красные розы и ужины у реки. Он отказывается от своих собственных интересов, собирает всю свою храбрость и идет куда угодно, туда, где она больше всего нуждается в нем. Это настоящая любовь.
Сильнее вместе
Снежинки – одни из самых хрупких творений природы, однако посмотрите, на что они способны, когда слеплены вместе.
«Обещаю любить и заботиться о тебе в здоровье и болезни, в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас». Как и большинство пар, Нолан и я произнесли эти клятвы в 1972 году, не сознавая, что приготовило для нашей семьи будущее.
– У вашего ребенка кистозный фиброз (муковисцидоз), и, вероятнее всего, он умрет до того, как ему исполнится тринадцать. Но не отчаивайтесь, ведь большинство детей с этим диагнозом не живут даже такой срок, – говорит нам молодой практикант.
Он быстро покидает кабинет с его тягостной больничной атмосферой. Эти новости не поддаются осознанию. Нашей драгоценной малышке всего только три месяца от роду… как доктор может говорить о ее смерти? Нолан и я ласкаем нашего ребенка и гадаем, что будущее приготовило для нашей малышки. Как долго проживет Ребекка? Невозможно удержать слез.
На следующий день социальный работник сообщает нам, что наше отношение к этой разрушительной болезни определит то, как Ребекка будет справляться с КФ. Также она предостерегает:
– Большинство пар, которые имеют детей с неизлечимыми болезнями, разводятся. Финансовое бремя и эмоциональный стресс только усугубляются.
Мы с Ноланом заверяем ее, что наш брак не развалится. Социальный работник говорит:
– Надеюсь, вы правы и не пополните статистику разводов.
Обезумевшие от этой информации, мы говорим о важности общения для сохранения нашего брака. Ежедневно Нолан и я обсуждаем все произошедшее и любое решение принимаем вместе. Наша решительность и обязательства помогут справиться с этой ужасной болезнью. Мы знаем, что вместе мы сильнее, чем врозь. Клятвы, которые мы дали друг другу на свадьбе пять лет назад, были о радости и горе. Это событие было, конечно, из разряда «горя». Мы настроены решительно, чтобы справиться с этим как пара, пообещавшая любить друг друга. У нас есть мощное оружие… молитва и вера в нашего всемогущего Господа.
Во время пребывания в больнице мы осознали последствия этой прогрессирующей болезни. Мы должны были провести ингаляционное лечение, чтобы предупредить закупорку легких. Доктора, медсестры и консультанты были готовы ответить на любые наши вопросы и помочь нам узнать больше об этой болезни. Но нам хотелось знать: «Что случится, если однажды мы заберем нашу малышку домой?»
Наконец, этот день настал, и мы покинули больницу. Дыхательный аппарат и многочисленные лекарства мы берем с собой. Мы намерены наслаждаться обществом нашей дочери столько, сколько ей отпущено находиться в этом мире. Нолан и я верим, что сможем справиться с каждодневным стрессом, связанным с КФ, потому что у нас есть мы сами, наша любовь и сила друг друга.
Наша семья устанавливает распорядок жизни. Мы хотим, чтобы жизнь нашей дочери и двухлетнего сына Брайана была как можно естественней. Но каждый раз, когда кашель Ребекки повторяется, страх поглощает нас. Ответственность за ее здоровье чрезмерна.
Постоянная госпитализация на самом деле создает напряжение в наших отношениях. Иногда мы ощущаем себя на эмоциональных американских горках. Мы, как никогда, полны решимости и ценим каждое мгновение жизни. Поддерживать здоровье Ребекки – это всегда огромная работа. Мы знаем, что наш брак должен оставаться крепким. Поэтому мы решаем сознательно выделить время для разговоров друг с другом каждый вечер. Как только дети идут в постель, мы выключаем телевизор и разговариваем, делимся событиями, произошедшими за день. Мы обсуждаем и решаем проблемы, одну за другой. Наш дом – место спокойствия, принятия и любви.
Годы летят быстро. Ребекка поступает в начальную школу, где учителя обязуются принять ее болезнь. Это чрезвычайно тяжело для родителя – оставлять больного ребенка где бы то ни было, особенно на длительное время. Я ищу, чем бы заняться, пока Ребекка в школе. Муж предлагает поступить в колледж. И я делаю это. Пока мои дети в школе, я посещаю занятия, воплощая мечту всей своей жизни – преподавать. Часто я говорю Нолану:
– Не думаю, что справлюсь с колледжем и всеми домашними делами вдобавок к уходу за Ребеккой.
Мой муж непоколебим и всячески поддерживает меня. Нолан помогает обоим детям с уроками и проводит ингаляции Ребекке. Уложив детей спать, он помогает мне с моими занятиями, и иногда мы засиживаемся далеко за полночь.
И наши усилия окупаются! В конце концов моя мечта становится реальностью. Я – выпускница колледжа в возрасте сорока лет. Я принимаю приглашение преподавать в христианской школе, которую посещают мои дети, и меня берут на должность учителя второго класса.
Время от времени наша жизнь кажется почти нормальной. Ребекка удивляет нас своим стремлением к успеху. Она занимается спортом, танцует. Она борется с постоянной усталостью и хронической легочной инфекцией. Но, несмотря на все ее успехи, я часто опасаюсь, что прогнозы доктора сбудутся. Неужели Ребекка скоро умрет?
К нашему удивлению, Ребекка перешагнула рубеж в тринадцать лет. У нашей дочери есть мечта стать преподавателем, и она хочет поступить в колледж после школы. Но, на нашу беду, у нее развился диабет – частое осложнение у пациентов с ее диагнозом. И теперь вдобавок к двум-трем часам ежедневных дыхательных процедур Ребекка должна контролировать уровень сахара в крови специальной диетой и инсулином. Разочарование очень велико! Нолан и я пытаемся справиться с новым несчастьем. Но наша чудесная дочь говорит: