Каждый из нас принял это по-разному. Джин отдалился, а я сражалась с собственным отчаянием, осознавая, что не могу быть ни хорошей женой, ни матерью. Я чувствовала себя никчемной, нелюбимой и уродливой. Но трое наших маленьких сыновей не давали мне возможности опускать руки, постепенно я свыклась со своей участью и стала жить дальше.
Джин и я начали молиться вместе – не самая привычная для нас вещь, но мы были настойчивы.
– У нас все будет хорошо, – уверял он меня.
Домашние дела, с которыми прежде я справлялась с легкостью, теперь занимали вдвое больше времени. Но терпение Джина было непомерным. Разделение белья для стирки на белое и цветное было для меня невозможным. Однажды в спешке я выгрузила белье из корзины в стиральную машину. Вот тут-то я почувствовала все понимание Джина, когда он мягко пошутил, предложив немного отбеливателя для своей розовой футболки.
Блюда, которые я готовила, не соответствовали написанным рецептам. Вместо этого я добавляла ингредиенты по своему вкусу. К моему удовольствию, результат радовал и Джина, и наших маленьких сыновей.
Шли годы, переворачивая страницы нашей совместной жизни. Некоторые были окрашены болью потери нашего младшего сына, тогда как другие морщились от попытки поправить неожиданные финансовые неудачи. Но все страницы были бережно сложены вместе и обрамлены верой в силу Господа.
И, хотя я была не способна увидеть собственное отражение в зеркале, я видела отражение Бога в зеркале нашего брака. Едва уловимый, сладкий аромат одеколона Джина вселял в меня уверенность, когда мы, держась руки, молились об удачном дне, прежде чем он уходил на работу.
Однажды я прокомментировала:
– В этом ресторане ужасно холодно, правда?
И мгновение спустя ощутила легкий свитер на своих плечах. Джин быстренько выскользнул из-за столика и достал его из машины. Он обернул его вокруг меня и запечатлел поцелуй на моей щеке.
– Принести тебе еще тарелку салата из бара? – спросил он в тот самый момент, когда я закончила то, что он принес мне в первый раз.
И это далеко не единичный случай, эту чуткость он проявляет и по сей день.
Как бы мне хотелось вернуть ему все то, что он подарил мне, – эту безусловную любовь. Как бы я желала иметь возможность сказать: «Не волнуйся, милый, оставайся дома и отдохни. Я обо всем позабочусь». Или, может быть, вот это: «Как насчет того, чтобы я почитала тебе что-нибудь для разнообразия?» Но этому никогда не суждено осуществиться.
Как-то раз, читая мне книгу, он на мгновение остановился. И тут я спросила:
– Ты когда-нибудь думал о том, что хотел бы жить с женщиной, которая видит? – Я никогда не спрашивала его об этом прежде, а теперь продолжила: – Тогда тебе не пришлось бы делать столько всего. Скажи мне правду.
И я затаила дыхание, ожидая его ответа.
Спустя несколько мгновений тишины я услышала, как он кладет свои очки на стол.
– Правда в том, что ты, вероятно, делаешь гораздо больше для меня, чем когда-либо делал для тебя я. Мы с тобой отличная команда на данный момент, и мы будем вместе до конца.
Лежа рядом со своим спящим мужем, я дотягиваюсь и нахожу его сильную руку. В спокойствии ночи мои мысли бешено мчатся. Слезы текут по щекам, пока благостное чувство благодарности не переполняет меня. Слушая звук ритмичного дыхания Джина, я вздыхаю с облегчением. Я восхищаюсь мужчиной, который заглянул далеко за пределы моего недостатка. Своей любовью и пониманием он сделал меня настоящей королевой.
Взболтать и смешать[29]
Любовь, как землетрясение, – непредсказуемая, немного пугающая, но, когда самое страшное позади, ты понимаешь, как тебе на самом деле повезло.
Нам с мужем был необходим этот отпуск на Большом острове на Гавайях. Работа на родине в Южной Калифорнии была изматывающей для нас обоих, и те часы, которые мы напрягались вне дома, означали, что у нас не было времени друг для друга. Ужины были быстрыми и на ходу, в выходные мы наверстывали то, что не успевали за неделю, выполняя бумажную работу и работая в саду, забывая о том, что такое поспать подольше и поздно встать, да что там – забывали просто обниматься. Я не могла припомнить, когда мы последний раз были вместе дольше, чем длится быстрый поцелуй в щеку.
Уже второе утро мы были на отдыхе, и, наконец, наша жизнь вошла в привычную колею. Мы предвкушали, как будем прогуливаться по острову, останавливаясь в маленьких магазинчиках по пути и обедая в местных ресторанчиках.
– Я пойду побреюсь, и потом ты можешь принять ванну, – сказал Роджер.
Я стояла у громадного окна – от пола до потолка – нашей комнаты на пятом этаже гостиницы.
– Хорошо, – ответила я.
Вдруг комната начала трястись. Окна затрещали, зеркало грохнулось на комод, пол задрожал.
– Землетрясение! – закричал Роджер.
– О боже мой! – завопила я.
– Уходим отсюда, быстро!
Я кинулась в его объятия, и он прижал меня к себе. Так крепко, что я едва могла дышать. Отель трясло так сильно, что не было никакой возможности выйти. Пол и стены двигались так явно, что мы не могли сделать ни шагу. Я все повторяла одно и то же, снова и снова «О боже мой», и сама удивлялась тому, сколько раз сказала это. Казалось, это будет длиться вечно. Я боялась, что что-нибудь упадет на нас сверху, или пол ускользнет из-под ног, или рассыплются стены. Все здание трясло так неистово, что казалось, оно вот-вот раскрошится на мелкие кусочки.
Мой муж одной рукой крепко прижимал меня к себе, а другой прикрывал мою голову. Я окаменела, но его сила действовала на меня успокаивающе. Наконец эта бешеная тряска прекратилась.
– Это был самый большой толчок, – сказал Роджер. – Пойдем на выход, может последовать другой.
Мы сунули ноги в какую-то обувь, я схватила кошелек, а Роджер взял ключи от машины. Мы сбежали вниз по ступенькам и едва отошли шагов на двадцать пять от здания гостиницы, как все начало трястись снова. Мы со всех ног бросились к парковке.
– Что происходит? – спросила женщина из Миннесоты.
– Землетрясение, – ответил мужчина. – Первый толчок был, вероятно, больше шести баллов. Повторный был послабее.
– Мы на острове. Не поднимется ли вода и не затопит ли нас тут всех? – послышалось с другой стороны.
– Да, что насчет цунами?
Паника прокатилась в толпе. Менеджер отеля собрал всех.
– Мы рады, что вы все благополучно вышли из отеля и все в порядке. Оставайтесь здесь, пока отель будут проверять на наличие структурных повреждений. Мы дадим вам знать, когда вы сможете войти.
Роджер и я пошли к машине и включили радио. В новостях сообщали, что первый толчок оценивается в шесть с половиной баллов, следующий – в два с половиной. Эпицентр был всего в шести милях отсюда.
– Не удивительно, что это было так ужасно, – сказал Роджер. – Мы были практически в эпицентре.
В новостях также сказали, что цунами нам не грозило, но это не успокоило панику, поднимавшуюся вокруг нас.
– Вы, ребята, из Калифорнии, верно? – спросил какой-то мужчина с женой и двумя детьми, стоявший неподалеку. – Мы из Бостона. Произошло что-то ужасное или как?
– Да, это было довольно неприятно. Худшее, что с нами когда-либо случалось, – ответили мы.
– Вы уедете? Хотите уехать отсюда?
– Нет, мы останемся. Если говорят, что это безопасно, мы останемся.
Мы ждали на автостоянке и периодически включали радио, чтобы узнать новости. Аэропорты были закрыты, и отключена электроэнергия. Два часа спустя волна ужаса заполнила воздух. Люди бросились бежать от отеля по направлению к возвышенности. «Предупреждение о цунами! Займите высокие точки!»
Мы не слышали никаких новостей об опасности, но все же я начала нервничать.
– Может, нам пойти повыше? – спросила я Роджера.
– Они сказали, что опасности цунами нет. – Он взял мою руку и крепко сжал ее. – Все будет хорошо.
Позже нам всем позволили войти внутрь. Молоденькая девушка, неотступно следовавшая за родителями, говорила: «Мама думала, что мы все умрем». Я обняла ее. Она тихо плакала.
В тот день вышло солнце. Ветер раскачивал пальмы.
Отель организовал бесплатное барбекю для всех гостей. Мы сидели на улице с остальными, благодарные, что избежали этой природной катастрофы, которая часто заканчивается большими жертвами.
– Я так рада, что жива, – сказала я.
– Я тоже, – ответил Роджер. – Хочешь уехать, когда нам разрешат покинуть остров?
– Не думаю, а ты?
– У нас дома тоже такое случается, только мы оказываемся далеко от эпицентра. Мне хорошо здесь, если тебе хорошо.
– Пока мы вместе, мне хорошо.
Он дотянулся до моей руки и вытащил меня из кресла:
– Иди ко мне.
Я села рядом с ним, и он обнял меня.
– Я люблю тебя, – сказала я.
– И я тебя.
Мы остались даже после того, как снова заработали аэропорты и возобновились полеты. Многие места были заколочены и закрыты наглухо, но единственное, что случилось лично с нами во время этого землетрясения, – это встряска в наших душах. Жизнь порой коротка. Землетрясение может открыть глаза на этот факт. Мы вернулись домой из этой поездки с обновленным ощущением того, что действительно важно в жизни, и это точно были не часы, проводимые нами на работе, хотя мы и должны были трудиться, чтобы оплачивать счета. Что по-настоящему важно, так это уделять время друг другу. Сейчас мы проводим больше времени, обнимаясь, заботясь друг о друге и наслаждаясь тихими, спокойными мгновениями. Я бы не пожелала еще одного такого опыта, но тот, который был, действительно разбудил страсть в наших душах, снова разжег нашу любовь друг к другу.
На пути к вечности
Родственные души – это когда люди обнаруживают лучшее друг в друге. Они несовершенны вообще, но совершенны друг для друга.