Было по-прежнему очевидно, что требуется немедленная медицинская помощь. Кэрол была уже одета, так что я завернул ее руку в импровизированную повязку из полотенца и поспешно натянул свой сплошной комбинезон для поездки в город. Слава богу, нагреватель блока цилиндров сохранил в нашем верном «шевроле» тепло, достаточное, чтобы завестись. Однако все остальное в машине, включая обогреватель, было наглухо замерзшим. Нет проблем! Я вел машину, Кэрол орудовала скребком для окна невредимой рукой, и так миля за милей на просевших шинах мы тащились по сельской дороге, пока наконец не добрались до городской больницы.
Медсестра тут же проводила Кэрол в процедурный кабинет, оставив меня заполнять бумаги. Желая достать бумажник, я схватил бегунок молнии на своем сплошном зимнем комбинезоне и потянул вниз, расстегнув его до пупка. «Упс!» Под ним я был абсолютно голым.
Пока дежурный в регистратуре справлялся со смущением, я быстренько застегнулся и стал вспоминать необходимую информацию по памяти.
Появилась медсестра и пригласила меня в процедурную. Кэрол очень повезло! Доктор объяснил, что, несмотря на временную потерю чувствительности кончика пальца, кость не повреждена. Ноготь отрастет, и рана затянется! После нескольких швов, наложения повязки и звонка моему понимающему начальнику в школу мы направились домой.
Наша любовь встретила немало вызовов, и трудности лишь укрепили ее.
Дома я разжег камин и сделал кофе. И спокойно сидя у огня, глядя друг на друга поверх края дымящихся кружек, Кэрол и я тихонько улыбались. Хотя были изрядно побиты и изранены. Мы пили друг за друга, потягивая маленькими глоточками кофе, тихо поздравляли себя с еще одним пережитым приключением.
Наша любовь встретила еще немало вызовов, прежде чем мы подошли к своей первой годовщине и преодолели гораздо больше в последующие годы. Трудности укрепили наши отношения, и теперь, сорок лет спустя, когда завывают зимние ветры и сильно падает температура в Онтарио, мы пьем друг за друга наш утренний кофе в Аризоне, благодарные, что нам больше не придется пережить «одно из тех утр».
Разбитая фара
Смех – это солнце, оно прогоняет зиму с человеческого лица.
Спустя три года после свадьбы у меня диагностировали третью стадию рака груди. С самого начала мой муж был рядом. Он записывал меня на приемы, организовывал процедуры и всегда дарил мне нежность и любовь. Это была не просто забота хорошего парня. Он был моим невоспетым героем, и я очень сильно любила его.
Он возил меня от одного доктора к другому, никогда не жалуясь. Он смеялся и плакал со мной и был преданнее любого Лесси. Я не знаю, что бы я делала без него.
После второй химиотерапии тонкие безжизненные волоски стали сыпаться с моей головы, поэтому он предложил мне побриться. Он пожужжал машинкой по бокам и затем остановился, чтобы сделать снимок моего ирокеза, прежде чем завершить работу.
Он протянул мне зеркало и сказал:
– Улыбнитесь, мистер Ти[37].
– Очень смешно.
Когда мы только начали встречаться, нам обоим нравилась песня «Forever and Ever»[38] Рэнди Трэвиса. Слова подходили как нельзя лучше: там он поет о том, что он влюблен не в ее волосы, и, если они выпадут, он все равно будет любить ее. И он любил.
После шести месяцев химиотерапии хирург провел частичное удаление молочной железы. Из-за огромных повязок я понятия не имела, как выглядят мои надрезы.
Когда мы направились к доктору для снятия швов, муж прочитал беспокойство в моих глазах. Он уверил меня с самого начала: единственное, что имеет значение, – это то, что я выиграла битву с раком, так что мы сможем состариться вместе. Но сможет ли он теперь чувствовать ко мне то же самое, что и прежде?
– Дорогая, не беспокойся, – сказал он. – Все будет хорошо.
Когда назвали мое имя, он предложил пойти со мной. Не уверенная в собственной реакции, я пообещала, что справлюсь сама. Доктор снял последние остатки марли, и я была в шоке от того, какой ущерб причинен моей груди.
Но доктор был доволен своей работой.
– Выглядит отлично, – произнес он.
Легко ему говорить.
Мой муж подпрыгнул, когда я вошла в комнату ожидания, и спросил:
– Все в порядке?
Я кивнула, но в глубине души по-прежнему переживала, как он отреагирует, когда увидит мое тело. Мы попытались начать разговор, но молчание оказалось лучше.
Единственное, что имело значение, – битва с раком была выиграна, и мы могли состариться вместе.
Вернувшись домой, я помчалась прямиком в спальню, чтобы хорошенько рассмотреть все в зеркало. Вскоре мой муж незаметно вошел и нежно обнял меня. Затем он посмотрел вниз и начал смеяться, но мне было не до смеха.
– Родная, ты напоминаешь мою старушку «шевроле».
– Что это значит? – спросила я.
– Одна из твоих фар направлена не в ту сторону.
Глянув вниз, я обнаружила, что он прав. Удаление четверти груди дало интересный эффект – она была приподнята вверх, и выходило, что одна грудь указывала на север, а другая, благодаря силе притяжения, – на юг. Его раскатистый смех заполнил комнату. Он объяснил, что они с братом брали свою старую развалюху, когда хотели поохотиться на енотов. Поврежденная фара светила вверх на деревья и гарантировала успешную охоту.
Он пытался сдерживаться, но широкая улыбка расплывалась по всей физиономии. Когда я сама разразилась смехом, ему пришлось поддерживать меня, чтобы не упасть, и мы хохотали до коликов в животе.
Когда мы наконец нахохотались, он сказал:
– Шкурки сейчас, должно быть, стоят куда дороже.
Не теряя зря времени, я спросила:
– Когда поедем охотиться?
Я была готова идти дальше по жизни рядом со своим любимым.
Лорель Розенберг, Шварц Розенберг, Шварц Розенберг
Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.
В настоящий момент я Лорель Розенберг. До этого я была Лорель Шварц. А до этого я была Лорель Розенберг, и поверите вы или нет, но еще раньше я была Лорель Шварц… и до того мое имя при рождении, или, как обычно его называют, мое «первое» имя было Лорель Розенберг. Каждая смена имени была отмечена разными мужчинами. Вероятно, здесь могли бы сказать, что я прошла полный цикл или даже цикл в квадрате.
Когда я была молоденькой девушкой и слушала Джонни Матиса, я мечтала найти Прекрасного принца и выйти за него замуж. Такие имена, как Фрэнки Авалон, Рики Нельсон, Стив Маккуин, Бобби Дарин, Нил Даймонд, Пол Маккартни и даже Элвис Пресли, плясали и искрились в моем воображении. Я представляла свое имя как миссис «Любое из этих имен» на блокноте для рисования и украшала его по краям сердечками и бабочками. Это было чистой романтикой. И ни в одной своей фантазии я не могла вообразить свое будущее как бесконечное чередование одинаковых имен.
Я искренне верю в то, что «чип любви», вживленный в меня при рождении… был запрограммирован на атаки исключительно Розенбергов и Шварцей. Он, должно быть, был у меня в позвоночнике, потому что я никогда не видела, как они подходили ко мне… пока они не завладевали моим сердцем и я не выходила за них замуж.
И о чудо! Я уходила в плавание семейной жизни без забот, снова, и снова, и снова. Хорошо, что у меня не было морской болезни.
Некоторые женщины охотнее берут фамилию мужа, когда им не нравится их собственная. Это не мой случай. Для меня это одно и то же, только лишь без одинаковых ДНК и родственных связей. Однако эта вечно преследующая меня путаница обрушилась на меня и многих, кто перешел мою дорожку.
Давайте начнем с узаконивания моей личности. Вы имеете понятие о том, сколько документов нужно заполнить, чтобы сменить фамилию? Одному богу известно, сколько раз я должна была звонить, писать и говорить, чтобы произвести эти изменения. Я забочусь о том, чтобы выражать свои мысли ясно. Но тогда это было похоже на разыгрывание «Кто на первой базе»[39]. Беседы обычно проходили так: «Какая ваша девичья фамилия? Какая фамилия мужа? Нет, вы сказали, что это ваша девичья фамилия…» И чем больше я повторяла правильное имя, тем дольше это продолжалось, пока я сама не переставала быть уверенной в том, кто я. Мне возвращали бланки, потому что я якобы ошиблась в написании собственного имени. С другого конца столов или конторок на меня обрушивались недвусмысленные взгляды недоверия и все остальные прелести, начиная с подмигиваний и усмешек и заканчивая здоровым смехом. Я прошла через эти пытки со всеми своими документами, начиная с социальной страховки, водительских прав, кредитных карт, которых у меня было много, паспорта, страховки недвижимости – формы, формы, формы и еще больше форм – и заканчивая коммунальными счетами и т. д. и т. п. В общей сложности выходило приблизительно пятьдесят документов, которые менялись четыре раза, что равняется по крайней мере двумстам документам за всю мою жизнь… и это еще не конец… я имею намерение выйти замуж снова «в один прекрасный день».
И вдобавок ко всему, я множу количество монограмм на моих полотенцах и белье. Шикарные банные полотенца из мягкого египетского хлопка и изящные атласные простыни, прошитые белым кружевом… Если бы я имела хоть малейшее понятие о будущем, я бы сохранила их для подходящего имени. Мое серебро высшей пробы оставалось со мной дольше, чем любой из мужчин. К счастью, оно никогда не подвергалось гравировке, иначе вся фактура давно бы истерлась.
Что касается моих личных украшений, я осторожна с тем, когда и что надеваю, и особое внимание я уделяю кольцам. Хотя все же на одном изысканном ужине мой (на тот момент) супруг обратил внимание на то, что на мне было не «наше» обручальное кольцо. Я быстро попросила еще бокал шампанского.