– А ведь я даже не думала посмотреть на это с такой точки зрения. Вы такие молодцы! Я боялась, что вам будет грустно или страшно. Есть ли у вас какие‐то чувства, с которыми было трудно справиться? – спросила я.
– Я бы хотел, чтобы всего этого не произошло, но так же, как и на Рождество мы всегда молимся за тех, кому повезло меньше, чем нам, так и сейчас – в молитвах поминаем тех, кого затронул вирус. На Рождество мы жертвуем игрушки на благотворительность, а теперь даем деньги продовольственным банкам. Мы помогаем, как можем, – сказал Райан.
– Ты переживаешь? – спросила я.
– Немного, но я знаю, что все будет хорошо, – сказал он.
– Откуда?
– Потому что я верю в это так же, как в Санту. Я не знаю, как все сможет наладиться, но точно знаю, что это произойдет. Мир на земле и все такое, да, мам?
Услышав это, Лео вскочил на ноги и с драматизмом воздел руки и лицо к небу, пропев:
– Возрадуйтесь, народы, и воспряньте!
Я рассмеялась. Теперь‐то я знаю, что Рождество значит для моих мальчиков! Оно символизирует для них время, проведенное с семьей, и мировое единство, время, пронизанное любовью и щедростью. Рождество – это дом, который окружает нас теплом и безопасностью, где мы находим утешение в хорошей компании. Дух Рождества помогал моим детям пережить всемирный кризис. Он наделяет их стойкостью и оптимизмом.
Узнать, что для них значит Рождество, было лучшим подарком ко Дню матери, который я могла получить. Я не ожидала, что посреди весны, в разгар пандемии, меня охватит дух Рождества, но у Санты, похоже, и впрямь есть машина времени из фильма «Назад в будущее». Спасибо, Санта.
Келли Бакши
Где живет Санта?
Никогда не сомневайтесь в магии. Самые чистые и честные мысли исходят от детей. Спросите любого ребенка, верит ли он в волшебство, и он скажет вам правду.
Был конец октября, когда моя мама перевезла нас из Чехословакии в Америку, к своим родителям – нашим бабушке и дедушке. Моему брату было почти одиннадцать, а мне восемь. Меньше чем через месяц мы пошли в школу, хотя никто из нас не знал и пяти слов по‐английски. Но довольно быстро я освоила язык настолько, чтобы меня понимали, хотя и говорила с довольно сильным акцентом.
Мы с моей кузиной Милли учились в одном классе, и она на первых порах была моим лучшим переводчиком и помощником. А к декабрю я уже могла сама написать на английском языке целую историю.
Учитель задал нам домашнее задание: написать рассказ о Рождестве. Конечно, Санта-Клаус был ключевым персонажем в моей истории, хотя в моей родной стране его звали Микулаш.
Мне было трудно понять, как Санта-Клаус, или Микулаш, может путешествовать из одной части мира в другую за два дня, с сочельника до Рождества.
Я спросила маму: «Где живет Микулаш? Как он добрался сюда так быстро?» То же самое я спросила у кузины Милли и у учителя: «Где живет Санта?» Ответ всегда был один и тот же: «На Северном полюсе». Это запутало меня еще больше. Ведь нам, например, потребовалось больше недели, чтобы добраться до Америки. Сначала мы ехали на поезде, потом летели на самолете и, наконец, плыли на корабле. Так как мог Санта добраться из ужасно далекой части этого огромного мира так быстро – да еще и только на санях? Однажды я спросила своего дедушку:
– Дедеко, я знаю, что кузина Марджи живет в Хобокене, кузина Адель живет в Бруклине, а мы живем в Астории. А где живет Санта-Клаус?
У деда была добрая душа, почти как у самого Санты. Он приехал в США еще совсем молодым. Тем не менее у него сохранился густой чехословацкий акцент, как и у меня.
Он ответил мне:
– Иди сюда, дитя мое. Посиди со мной. Я тебе все объясню.
Я залезла к нему на колени, а он сказал:
– Евка, он живет в твом зерце.
Когда я писала свой рассказ, я написала то, что услышала от своего дедеко:
«На мое первое Рождество в Америке к нам приедет моя кузина, которая живет в Хобокене, моя кузина, которая живет в Бруклине, и Санта-Клаус, который живет в Твомзерце.
И неважно, живет ли Санта на Северном полюсе, в твоем сердце или в «Твомзерце». Пока мы верим в волшебство Рождества, он живет во всех нас.
Ева Картер
История Сьюзи Стретч
Характерной чертой нормального ребенка является то, что обычно он ведет себя ненормально.
В детстве пределом моих мечтаний была кукла по имени Сьюзи Стретч. От всех прочих ее отличала удивительная подвижность образа: все тело Сьюзи было мягким, руки и ноги – гуттаперчивыми. Ее можно было привязать к себе и танцевать так целый день по комнате. Хорошо помню девочку в рекламе, которая крутила колесо вместе со Сьюзи до той поры, пока не приходило время ложиться спать. Тогда она отцепляла от себя Сьюзи, делала незаметное движение и – оп! – голова куклы поворачивалась на сто восемьдесят градусов, и вместо веселой рожицы появлялось «спящее лицо». Тут уж ничего больше не оставалось, как уложить Сьюзи в постель.
Эта кукла «всегда будет тебе по размеру», утверждала реклама. С приближением Рождества ролик со Сьюзи показывали все чаще.
Я не могла представить себе ничего лучше, чем эта кукла, и умоляла родителей подарить мне ее. Одновременно я принялась умасливать Санту: лично сообщила ему про Сьюзи в местном торговом центре, куда мы ходили за покупками, и отправила письмо на Северный полюс. В канун Рождества я оставила на столике печенье, большой кусок торта «Красный бархат», мороженое и банку газировки для него и закуски – для Рудольфа и остальных оленей. Я даже переписала на листок лучшие мамины рецепты, чтобы Санта передал их миссис Клаус. Словом, я сделала все, что было в моих силах.
Поэтому, когда наступило рождественское утро, я ничуть не удивилась, обнаружив под елкой Сьюзи Стретч. На другие подарки я даже внимания не обратила – схватила куклу, привязала ее к своим ногам и начала кружиться по гостиной.
Я не могла налюбоваться на эту красавицу: на ее огромные блестящие глаза, копну рыжих волос… А потом папа сказал: «А теперь пусть немного отдохнет» и одним махом перевернул голову куклы на «спящую сторону». Это было ужасно. Сьюзи показалась мне мертвой.
Я перестала кружиться, оттолкнула куклу и побежала. К несчастью, Сьюзи по‐прежнему была привязана к моим ногам и потому не отставала от меня ни на шаг. Видели бы вы, как я извивалась, как дергалась вправо и влево, пиналась и прыгала. Мне казалось, что Сьюзи преследует меня. Наконец, я завопила. Но кукла и тогда не отпустила мои ноги.
Наконец, папа поймал меня, мама отцепила злополучную куклу, и рождественская драма закончилась. Ну, почти закончилась. Еще несколько недель после этого, ложась спать, я с тревогой уточняла: «Мама! Ты же убрала Сьюзи Стретч?»
Недавно я увидела Сьюзи еще раз: в рубрике о продаже старых вещей. Ее фотография находилась между автомобилем «Лего» и набором удочек для зимней рыбалки. Сьюзи улыбалась, но я ей больше не верила. Я давно выросла и прекрасно понимала разницу между настоящей любовью и простой привязанностью. К тому же мне никогда не нравились друзья, которые с легкостью умеют менять лица.
Анна Элизабет Гант
Лучшее Рождество
Рождество – это не конфеты или светящиеся огоньки, это сердца, к которым мы прикасаемся, и забота, которую мы проявляем.
В декабре мы часами напролет пекли вкусности и мастерили праздничные поделки, развешивали гирлянды и украшения. Когда наступил сочельник, дети с нетерпением ждали утра Рождества.
Мы с мужем улыбались, но эти улыбки прятали нашу вину. Наша семья переживала финансовые трудности. Мы отказались от семейного отпуска и лишних расходов, но это мало помогало – наши дела все равно были плохи. Мы чувствовали себя неудачниками, потому что не могли подарить нашим детям подарки, о которых те мечтали.
Мы смотрели, как другие семьи покупали технику, телефоны и другие дорогие подарки. А нам приходилось отказываться от приглашений на рождественские вечеринки, потому что не хотелось позориться нашими дешевыми подарками. Я плакала в одиночестве, чтобы мой муж не видел и не думал, что это – его вина. Наверняка он много раз испытывал те же самые чувства.
В ту ночь мы уложили детей спать, прочитав им сказку «Ночь перед Рождеством». И сами уже собрались ложиться, когда услышали тихий стук в дверь. Кто это мог быть в такой поздний час? Я выглянула в окно. Хрупкие маленькие снежинки плавно летели вниз и мягко приземлялись. На земле уже лежал тонкий слой снега. Воздух был свежим, и луна ярко освещала наш сад. Из окна я не смогла увидеть, кто стучал, поэтому с некоторой опаской открыла дверь и вышла на крыльцо.
К нашей машине были прислонены две пары детских санок. В недоумении я подошла к ним и стала оглядываться, чтобы понять, кому они принадлежат. Мой муж приблизился ко мне и взял меня за руку. Я обернулась. Его щеки и нос порозовели от холода, а голубые глаза радостно блестели. Забавно, но на нас обоих были лишь пижамы и тапочки.
Поначалу я ничего не поняла – он повел меня на вершину холма на нашем заднем дворе. Осторожно поставил детские санки на снег и жестом пригласил меня сесть. Когда я этого не сделала, он сам уселся, посадил меня к себе на колени, и мы полетели вниз. Громко смеясь, мы доехали до подножия холма. Вдалеке мы услышали, как кто‐то поет: «Я верю, что среди нас есть ангелы…» Пение продолжалось, и к нему присоединялось все больше и больше людей. Это было похоже на хор. Мой муж стал подпевать, а потом и я присоединилась. Затем словно из ниоткуда появились наши соседи.
Муж смотрел мимо меня. Я проследила за его взглядом и увидела, что наши дети стоят на пороге. Они были полусонными, но, в отличие от папы и мамы, сообразили, что надо утеплиться: на них были сапоги и пальто поверх пижам. Они подбежали к нам и по очереди стали кататься на санках с горы. Смех эхом отзывался в темноте. Вдоволь накатавшись и замерзнув, мы вернулись домой. Я сварила горячий шоколад и сделала тосты. Мы пили шоколад и болтали, и впервые за эту зиму наш дом наполнился радостью и смехом. Наконец, мы снова уложили детей спать и сами отправились в кровать, воспрянув духом.