– Как ты угадала, мелюзга? – подмигнул Дядя Стэн.
– Я знала!
Я гордо улыбнулась, рассказывая им, что вспомнила, как в детстве видела незаконченную головоломку на столе у них на террасе и еще несколько пазлов в рамках, висящих на стене.
Поужинав индейкой, мы сгрудились вокруг кухонного стола перед дровяной печью и начали собирать головоломку.
Наши пальцы увлеченно порхали над красочными фрагментами картинки. Взрослые начали вспоминать истории о своей молодости, которых я никогда раньше не слышала.
Истории были душевными и забавными, хоть от некоторых и становилось грустно. Но я была зачарована каждым словом. К концу вечера я была счастлива, что дядя Стэн и тетя Грейс приехали к нам на рождественские каникулы. Я даже уговорила их остаться у нас подольше, чтобы мы успели собрать пазл.
Теперь я сама мама, у меня трое замечательных малышей, и я часто рассказываю им о своих самых счастливых рождественских каникулах. О тех, когда у нас гостили дядя Стэн и тетя Грейс и мы все вместе собирали пазлы.
Линда Габрис
Я видел Санту!
Желаю вам никогда не быть слишком взрослыми для того, чтобы искать в небе сани в канун Рождества.
Давным‐давно в маленьком городке недалеко от Питтсбурга жила‐была семья из пяти человек: мать, отец, старшая сестра, средняя сестра и младший брат. Именно в этом городе в 1987 году произошло нечто удивительное. Что‐то настолько удивительное, чего никогда не случалось до этой ночи и с тех пор не повторялось.
Был воскресный вечер, и по еженедельной традиции в этом доме каждый ребенок должен был искупаться и надеть пижаму, прежде чем усесться смотреть телевизор в гостиной. Сестры, которые уже приняли душ, играли на большом диване, а их младший брат только что помылся и бродил по дому в желтых трусиках.
По неизвестным причинам (возможно, из‐за стука ботинок, звона колокольчиков или запаха рождественского печенья) младший брат подошел к задней двери рядом с гостиной. А потом девочки услышали приближающийся топот его крошечных ножек, и через пару секунд он с криком ворвался в комнату:
– Я видел Санту! Я видел Санту!
– Что? – закричали сестры.
Они побежали к задней двери, чтобы тоже посмотреть на следы Санты или отпечатки копыт его северных оленей. Дети прижались носами к холодному заиндевевшему стеклу, но ничего не увидели. Ни Санты, ни оленей, ни отпечатков ботинок и копыт. Он правда приходил? И он уже ушел? Братик действительно видел Санту? Они приставали к малышу с расспросами, а он без остановки все повторял:
– Да, да, я видел Санту! Я видел его!
В голосе малыша звучал такой восторг, что сестры поверили – он действительно видел Санта-Клауса на заднем крыльце. Конечно, девочки расстроились из‐за того, что сами ничего не видели, но все равно были очень рады. Дети говорили об этом день за днем, и вечером, и через неделю, и через год, и через два, и еще через много лет.
Потом они подросли и начали расспрашивать своих родителей. И все‐таки кого братишка видел у задней двери в том году? Может быть, он все выдумал? Или к ним в гости приходил друг семьи, одетый в костюм Санта-Клауса? Может быть, папа их всех разыграл? Но родители не уступали и продолжали утверждать, что малыш в ту холодную зимнюю ночь и в самом деле видел настоящего Санту.
Только лет через двадцать одна из сестер спросила мать, кого на самом деле их младший брат видел у задней двери. Мама рассеянно ответила:
– Мы же давно вам сказали, что это был ваш папа.
– Что? – удивилась средняя сестра. – Ты никогда не говорила нам этого.
– Я думала, что сказала, – ответила мать.
Тайна младшего брата, увидевшего Санта-Клауса, раскрылась. Это был их отец, который тайком переоделся в Санту – он часто так делал на праздничных мероприятиях. И все – магия исчезла. Многолетняя загадка была разгадана.
Или нет?
Дочь, которая услышала от матери историю о ночном визите Санты, конечно, очень удивилась, услышав ответ после стольких лет. Но, с другой стороны, она и кое‐что поняла. Не имело ровно никакого значения, кто был у задней двери той ночью. Ведь благодаря этим воспоминаниям дети верили в волшебство Рождества больше двадцати лет.
Каждый год в новогодние праздники в семье пересказывалась эта история. Иногда кто‐то менял детали и спорил о том, что же произошло на самом деле. Но разве раскрывшийся секрет украл волшебство Рождества? Конечно нет.
Магия Рождества заключалась не только в появлении Санты. Рождество – это любовь между членами семьи и друзьями, их общие рождественские традиции. Трогательная история о встрече с Сантой была проявлением этой любви. Родители сотворили для детей рождественское чудо. Но еще чудеснее было то, что они так долго хранили свой волшебный секрет.
Бет А. Вагнер
Большая птица
Это был бы не День благодарения, если бы никто не получил эмоциональную травму.
Был День благодарения, и мы – три двоюродные сестры – сидели в доме наших бабушки и дедушки и смотрели «Улицу Сезам» – в основном ради моей младшей кузины, которой было три года. Я была старше всех, поэтому возилась со своими фигурками черепашек‐ниндзя на каминной полке и шалила на беговой дорожке бабушки и дедушки. Моей младшей кузине нравилось петь и танцевать вместе с Большой Птицей и Элмо[12], а ее старшая сестра с удовольствием играла своими розовыми и фиолетовыми плюшевыми пони.
Моя мама спустилась по лестнице, чтобы проведать нас. Я быстро встала в стойку на руках у стены, чтобы мама подумала, что я занимаюсь гимнастикой, а не порчу беговую дорожку.
– Гвен, не стоит делать стойку на руках в платье, – прокомментировала мама, когда выглянула из‐за угла лестницы и увидела мои ноги в воздухе.
– Все в порядке. Я надела шорты под низ, – ответила я как ни в чем не бывало. Вообще, смелое дизайнерское решение – платье плюс шорты – было моим собственным компромиссом. Моя бедная мама могла засунуть меня в платье только с боем. Ради праздника я подчинилась, но лишь наполовину. Я была твердо уверена: с тобой ничего интересного не может произойти, пока ты в платье.
– Кто хочет подняться наверх и помочь накрыть на стол? – спросила мама. Вызвалась только средняя кузина. Она бросила своих маленьких лошадок и с энтузиазмом устремилась на кухню.
Я покачала головой, а трехлетнюю кузину слишком захватило действие на «Улице Сезам». Вместе со своими любимыми персонажами она как раз громко затянула песенку про алфавит. Так что, возможно, даже не расслышала то, о чем спросила моя мама.
– Хорошо, Гвен, присмотри за малышкой, пока ужин не будет готов.
– Угу, – ответила я, взяла сестру за руки и начала с ней танцевать, чтобы показать, что я готова опекать кузину.
– Ну ладно. Совсем скоро я позову вас, а пока начинай убирать игрушки.
– Хорошо, мама!
Я принялась собирать свои фигурки, но потом вспомнила про беговую дорожку. Приглядывая одним глазком за маленькой сестрой, я притащила в гостиную все подушки, которые только смогла найти на первом этаже дома. Я только успела положить самую последнюю подушку в кучу у стены прямо за беговой дорожкой, как бабушка позвала сверху:
– Ужин готов!
Я закатила глаза, с тоской поглядела на груду подушек и подумала, что успею завершить начатое позже – может быть, после ужина или перед десертом. Я выключила шоу с Элмо с Большой Птицей и повела маленькую кузину вверх по лестнице ужинать.
Поднимаясь, мы почувствовали аромат запеканки из зеленой фасоли и сладкого картофеля. У меня потекли слюнки. Но в кухне еще продолжались приготовления к ужину, поэтому я выбежала на террасу к дедушке, который заканчивал возиться с индейкой.
– Ну‐ка, Гвен, погляди на индейку и скажи, готова ли она к подаче? – спросил дед, снимая крышку с коптильни, которую сделал сам для приготовления индейки на День благодарения.
– Давай!
Я в предвкушении потерла руки, жадно глядя на золотисто‐коричневую птицу на гриле. Это была лучшая часть любой трапезы – копченая индейка, приготовленная моим дедушкой, была умопомрачительно сочной и вкусной. И я с нетерпением ждала ее каждый год. А когда я подросла, моим любимым ритуалом стало вставать рано утром и сидеть с дедушкой на террасе или в гараже, в зависимости от погоды, болтая и присматривая за коптящейся индейкой.
Дедушка разрезал грудку индейки и отрезал нам обоим на пробу по кусочку белого мяса.
– Ммм, ммм! Что скажешь, Гвен? Готово? Вкусно?
– Мммм, какая вкусная индейка!
Я улыбнулась и погладила рукой живот, чтобы показать, что ее пора подавать к столу.
– Я думаю, мы отлично поработали, – присвистнул дедушка. Он положил индейку на поднос и понес на кухню. Я последовала за ним и помогла открыть дверь. Когда он вошел, все вокруг заулыбались. А он, войдя, воскликнул:
– Большая птица готова!
Тут же раздался пронзительный крик и истерический плач. Младшая кузина восприняла слова деда близко к сердцу и закричала:
– Я не хочу есть Большую Птицу!
Она была безутешна.
Все принялись успокаивать ее, едва сдерживая смех. Но малышка так и не поверила, что дедушка зажарил не ту Большую Птицу с «Улицы Сезам», с которой она только что пела и танцевала. Сестра бросилась искать по всему дому остатки желтых перьев, чтобы убедиться, что мы говорим правду. Кстати, еще много лет после этого она отказывалась есть индейку на День благодарения. И о том случае до сих пор вспоминают за нашим семейным столом. Сейчас, когда все мы выросли и уже, конечно, не станем подозревать дедушку в том, что он зажарил любимого сказочного персонажа, он все равно вносит индейку со словами:
– Большая птица готова!
И стол взрывается от хохота. А громче всех смеется моя младшая кузина, которая уже давно сама стала мамой, но – говорят – по‐прежнему любит смотреть «Улицу Сезам».