– Посмотрите, – сказала мама.
Она тоже развернула свою коробку. Внутри оказались две пары детских туфелек – розовые и коричневые – пара носков ручной вязки и белое платьице. И так же, как и у нас, в маминой коробке была фотография: она – трехлетняя – в этом самом белом платье.
Мама рассказала нам, что хранила наши детские вещички, чтобы однажды передать их нам, как делала и ее мама.
Я готова была любоваться нашими подарками целый день, но мешали навернувшиеся на глаза слезы. Мамин подарок, сделанный с любовью, был настоящей реликвией, достойной храниться в музее.
Мы с Майком переглянулись и улыбнулись, решив, что это будет грандиозный финал маминой рукодельной традиции.
Я сказала:
– Это лучший рождественский подарок, который ты когда‐либо делала. Его невозможно превзойти.
– Да ну брось, – ответила мама. – Я уже придумала, что сделать на следующее Рождество.
Ну что ж, ждем не дождемся!
Гленда Фергюсон
Особенный подарок
Благодарность – это память твоего сердца.
Большую часть моего детства лучшим моментом Рождества был спуск по лестнице в пижаме к подаркам под елкой. Мы с сестрой заключили негласный договор: та, что проснется первой, разбудит вторую. Поэтому мы всегда приходили под елку вместе. Мама и папа расставляли коробки с подарками по именам, поэтому нам было легко найти свои. Но пока только найти. Впереди был следующий этап – самый сложный. Нужно было дождаться, пока мама и папа встанут, затем позавтракать и только тогда, наконец, открыть подарки.
Как и большинство детей, я не особо задумывалась о том, откуда берутся подарки под елкой. Я знала, что на нескольких бирках будет написано «От Санты». А несколько всегда были подписаны «От мамы» и «От папы». Все это казалось мне логичным.
Однажды в канун Рождества я проснулась, проспав всего несколько часов. Не зная точного времени и увидев, что в гостиной горит свет, я сонно спустилась по лестнице, чтобы посмотреть, что там происходит. Свернув за угол, я с удивлением обнаружила отца, сидящего посреди комнаты в окружении больших кусков ткани, какого‐то материала странной формы, похожего на поролон, и разрозненных ручных инструментов. Папа удивился не меньше меня. Он попытался отвлечь меня от своего странного набора вещей, без умолку приговаривая: «Ты чего не спишь?» и «А ну быстро в кровать!». Я потерла глаза кулаком и вернулась в свою комнату. Но меня не отпускало странное чувство того, что что‐то случилось, хотя на первый взгляд все было в порядке.
Ночной сон стер это воспоминание из моей памяти. Проснувшись, как обычно, ранним рождественским утром, мы с сестрой сбежали вниз по лестнице, чтобы заглянуть под елку. Мы ждали маму с папой, чтобы позавтракать и открыть наши подарки – некоторые от Санты, а некоторые от родителей.
Мы с сестрой были большими поклонницами Барби. У нас уже было несколько кукол – иногда мы получали их в подарок на день рождения, иногда нам покупали их на гаражных распродажах. У нас даже был походный фургон для Барби с пластиковым костром, двумя складными стульями, спальным мешком и кофейником, который можно было поставить на костер, чтобы наши куклы могли пить горячий кофе по утрам. Родители позволили нам построить на полу гостиной целый мир Барби – дом, магазин, школу, а также парковку для фургона. Чаще всего нам разрешали держать игрушки на полу несколько дней подряд. Это был кукольный рай!
Тем рождественским утром мы с сестрой открыли большую коробку, в которой было то, чего мы никогда раньше не видели: мебель Барби. Угловой диван в комплекте с двумя стульями и большим овальным ковром. Мягкая обивка дивана с бордовыми завитками прекрасно сочеталась с черной тканью стульев и коврика. В тот же день мы радостно обустроили нашу новую гостиную для Барби, рассадив любимых кукол на диване и стульях.
Все каникулы мы с сестрой доводили наш мир Барби до совершенства! По центру стояла новая мебель для гостиной. Слева была спальня, украшенная лоскутами ткани – спальными мешками и одеялами. Там же стояла коробка, которая служила куклам шкафом. В кухне были игрушечные кастрюльки и пластиковые продукты. Машина Барби была припаркована у тумбы с телевизором (это был гараж), а фургон стоял на другом конце комнаты на случай, если куклы захотят отправиться в путешествие. Возможностей для игр было море!
В какой‐то момент, возможно, даже несколько лет спустя, я вытащила мебель для Барби, чтобы снова поиграть с ней, и вдруг в голове всплыли смутные воспоминания, как я спугнула папу поздним вечером в канун Рождества. Я посмотрела на диван из мягкой ткани с бордовыми завитками и впервые перевернула его, чтобы посмотреть, из чего он сделан. В одном месте из‐под ткани просматривался светло‐зеленый вспененный материал. Перевернув стулья с черной обивкой, я увидела ту же зеленую пену, проглядывающую сквозь скобы и клей, которыми крепилась ткань. И тут меня осенило.
Я поняла, откуда взялась эта мебель. Оказывается, не все подарки приносит Санта и не все подарки продаются в магазине. Некоторые из них создаются с трудом и любовью. Они появляются из желания порадовать своих детей, даже если финансы тебе этого не позволяют. Для того чтобы они появились, нужно не спать допоздна и творить практически из ничего – не считая пенопласта, ткани, времени и любви.
Сначала мне нравилась эта мебель, потому что она напоминала о Рождестве. Но потом я полюбила ее, потому что она олицетворяла любовь моих родителей. На самом деле, я до сих пор люблю эту мебель. Я храню ее больше сорока лет. Моя дочь, теперь первокурсница колледжа, играла в детстве этой же кукольной мебелью. Теперь игрушки надежно спрятаны, чтобы когда‐нибудь перейти моим внукам. Примечательно, что эта самодельная мебель пережила все пластиковые игрушки из моего детства. И воспоминания об этом особенном рождественском подарке навсегда остались со мной.
Дебби Эшли
Рождество с танцем живота
Нельзя израсходовать свою креативность. Чем больше ей пользуешься, тем больше ее у тебя есть.
За месяц до Рождества я увидела листовку гончарной мастерской с рекламой мастер‐класса по изготовлению декоративной глиняной плитки. Я решила записаться, сделать плитку, обрамить ее и подарить своему мужу Стиву на Рождество. Тогда я и не подозревала, что эти занятия станут для моего мужа мучительной загадкой, и позже это время будет известно в нашей семье как «Рождество с танцем живота».
Тем вечером я сказала Стиву, что в течение следующих четырех недель каждую среду меня по вечерам дома не будет. Это сюрприз, и я не могу сказать ему, куда хожу или что делаю. Пока меня не будет, он должен присматривать за нашими сыновьями Россом и Джеком, которым было четыре и одиннадцать.
Стиву было очень любопытно, что же я задумала. За обедом с другом он вслух размышлял, что за секрет у меня может быть от него.
– Может быть, она ходит на уроки танца живота? – предположил друг.
– Очень на это надеюсь! – ответил Стив.
Этот шуточный разговор положил начало нашему самому необычному Рождеству.
После предположения друга Стив каждую неделю задавал мне один и тот же вопрос, когда я уходила на свидание с глиняной плиткой:
– Ну, как твои уроки танца живота?
– О, сегодня вечером мы учимся вращать бедрами, – поддразнивала я, направляясь к двери.
– Жду не дождусь, чтобы увидеть, наконец, это!
Так совпало, что у меня была подруга‐писательница Кэролайн, которая до замужества занималась танцем живота. Выйдя замуж и родив троих сыновей, она, так сказать, повесила свой набедренный платок на гвоздь и не танцевала уже много лет. Но я вспомнила истории, которые она рассказывала в нашей писательской группе. Я встретилась с Кэролайн на вечеринке и рассказала о предположениях мужа, чтобы повеселить ее. Кэролайн засмеялась и ответила:
– Может быть, тебе это интересно: у меня остались все наряды.
Мы обе рассмеялись, поняв, как можно подкрепить версию Стива.
– Можно я их у тебя одолжу?
– Конечно, – сказала Кэролайн. – У меня есть все, даже сагаты[19].
– Прекрасно.
Наконец пришло время Рождества. Все подарки вокруг елки были открыты, и пол в нашей гостиной был весь завален подарочной упаковкой. Я объявила:
– У меня остался еще один подарок.
Мои мальчишки выжидающе посмотрели на меня.
– Это для вашего отца.
Сыновья тут же потеряли интерес.
– Но сначала мне нужно сходить наверх.
Я направилась в спальню, где надела сине‐золотые сверкающие шаровары и такую же блузку. Мой живот был обнажен. Я чувствовала себя Барбарой Иден в старом телесериале «Я мечтаю о Джинни». Потом я надела на пальцы крошечные сагаты, взяла плитку, завернутую в рождественскую бумагу, и босиком спустилась вниз.
Пританцовывая и напевая на арабский манер: «Да, ди, дааа, да, да. Да, ди, дааа, ди, да, ди, да», я вплыла в гостиную. Я звякнула тарелочками на пальцах и помахала в воздухе подарком Стива. Моя семья сидела с открытыми ртами и широко распахнутыми глазами. Это было очень уморительное зрелище! Я вручила Стиву, еще не пришедшему в себя от увиденного, его подарок.
– Вот тебе твой танец живота!
Хихикая, Росс подбежал и обнял меня, а Стив, смеясь, разрывал подарочную упаковку и открывал коробку. Увидев плитку в красивой деревянной рамке, он так и расплылся в улыбке.
– Ух ты, как красиво.
– Я сделала ее своими руками.
– Сама? – Стив уставился на поблескивавшую глазурью плитку.
– Ага. Извини, на самом деле, я не ходила на уроки танца живота, – сказала я. – Я ходила в гончарную мастерскую. Мы вручную делали плитку, раскрашивали ее и обрамляли.
Стив был очень впечатлен, хотя и немного разочарован тем, что танец живота был всего лишь «прикрытием».