Папа лежал лицом к панорамному окну, из которого виднелись поля, посеребренные выпавшим снегом. Он дремал, тяжело дыша, время от времени сжимая рукой одеяло.
Было два часа ночи, но мы с моим братом Джонни оделись потеплее и вышли из теплого дома на улицу, где лежали метровые сугробы. Небо было усеяно звездами, и над горой Швейцер ярко сияла луна.
Взяв небольшие салазки и топор, мы отправились к лесу. Приходилось дышать через нос, потому что от холода ныли зубы и горло, и разговаривать не получалось. Вокруг была такая звенящая тишина, что скрип снега под нашими ногами раздавался, наверное, на несколько миль вокруг.
Пока мы поднимались по склону холма, я думала о папе. Он был лесорубом. Это была тяжелая сезонная работа, и мы порой не видели его неделями.
Он был немногословным человеком, но вот о чем он всегда с воодушевлением рассказывал, так это о природе. Папа любил лес и все, что в нем обитало. У него было доброе сердце – много раз он приносил домой раненую белку, сову, кролика или другое маленькое создание, которое нуждалось в уходе. Выходив, он возвращал его в лес.
Однажды в декабре, лет лесять назад, папа вернулся домой и с широкой улыбкой вытащил из грузовика сосновую палку с двумя кривыми ветками.
– Этому малышу совсем не досталось солнечного света для роста. Вряд ли он когда‐нибудь смог бы стать рождественским деревом. Это было бы несправедливо – ведь он не виноват, что более рослые собратья совсем его забили. Я решил, что это будет наша праздничная елка!
Так папа решил спасти и выходить это деревце.
После этого каждый год в середине декабря папа приносил домой палку с ветками и мы ее украшали. И каждый год маленькое деревце не выдерживало гирлянду, поэтому мама прикрепляла ее к окну. А из украшений на нее вешала лишь два голубых шарика.
Пока я предавалась воспоминаниям, мы подошли к маленькому уродцу, похожему на привидение, – один ствол с двумя кривыми ветвями. Мы с братом понимающе переглянулись – это маленькое дерево нуждалось в щедрой дозе любви. Джонни одним быстрым ударом срубил его и положил в сани. И мы отправились в обратный путь.
Открыв дверь в дом, мы услышали, как мама сказала:
– Папа, посмотри, что тебе принесли!
Он открыл глаза, когда щелкнул выключатель гирлянды, обрамлявшей панорамное окно. Папа улыбался, наблюдая, как мама вешает традиционные голубые шарики на кривые ветки деревца.
Это было папино последнее Рождество. С тех пор прошло двадцать лет. Но традиция, которую он когда‐то начал, живет до сих пор.
Наше рождественское неказистое деревце с редкими ветвями напоминает нам о папиной щедрости духа и о том, что даже самое маленькое живое существо в природе – это подарок.
Шэрон Рид-Ламберт
Коллекция Санта-Клаусов
Я буду чтить Рождество в своем сердце и постараюсь хранить его там весь год.
– А где все Санта-Клаусы? – спросил Николас.
Вместе с младшим братом Габриэлем они рылись в упаковочных коробках и пузырчатой пленке, в которых мы перевезли все наши рождественские украшения.
– Какое же Рождество без Санта-Клаусов! – заявил восьмилетний Габриэль. Его лицо скривилось, и он часто заморгал, готовый вот‐вот расплакаться.
Это было первое Рождество после моего развода. Нам всем было тяжело.
– Давай поищем Сант попозже, – предложила я.
Я включила гирлянду, и скромная на вид елочка расцвела. Отвлекающий маневр сработал, и следующие несколько часов мы с мальчиками наряжали елку, пели рождественские песни и пили горячий шоколад. Наш дом наполнился новогодним настроением. Но чего‐то не хватало. После тринадцати лет жизни в браке теперь остались только дети и я.
Я неплохо справлялась с разводом. По крайней мере, все мне так говорили. Но все же одной растить детей было непросто – денег, времени и энергии постоянно не хватало.
Но вернемся к Санта-Клаусам.
Я хорошо помню, как началась коллекция Сант. После свадьбы денег у нас было совсем немного, поэтому на Рождество мы не планировали покупать много украшений. Я стояла в магазине, полном рождественских вещей, когда у моего бывшего мужа появилась блестящая идея.
– Давай выберем одного игрушечного Санту, который нам больше всего нравится, – сказал он. – И каждый год будем покупать еще одного. В конце концов соберется целая коллекция, в которой будут отражены все наши годы вместе.
Мы выбрали тогда идеального Санту. Это был классического вида старичок в одежде ярко‐красного цвета и с мешком игрушек. Стоя на каминной полке, он встретил с нами первое Рождество нашей семьи.
Потом каждый год мы выбирали нового Санту, а когда дети подросли, они тоже присоединились к выбору. В конце концов мы купили небольшой шкаф, вместе перекрасили его и поставили в углу гостиной. Большую часть года там хранилась какая‐то посуда и безделушки, но на Рождество мы все убирали с полок и расставляли на них нашу коллекцию Сант.
Но после развода я решила, что традиции с Сантами пришел конец – воспоминания о более счастливых временах были слишком болезненны. Я даже не стала распаковывать фигурки.
На следующий день мы отправились за рождественскими покупками. По дороге в город я напомнила детям, что в этом году бюджет у нас ограничен и мы не можем слишком много тратить.
– А как же Санта? – тихо спросил Габриэль.
– Мы не можем позволить себе купить нового Санту в этом году, – ответила я.
– Но у меня есть свои деньги, – сказал он. – Пожалуйста, можно я куплю его тебе?
Габриэль разжал ладонь, в которой прятал найденного им Санту.
Он был всего несколько сантиметров в высоту и выглядел так, будто идет сквозь ужасную бурю. Шуба и борода развевались как от сильного ветра. Он выглядел старым, хмурым и изможденным, а его одежда была приглушенных цветов. Если какой‐то Санта и мог стать символом уходящего года, то это было точное попадание.
– Пожалуйста, мама, – взмолился Николас.
Ну как я могла не согласиться?
Придя домой, мы тщательно протерли шкаф от пыли и убрали с полок всю посуду. Затем достали коробки и аккуратно распаковали всех наших Санта-Клаусов.
Пока продолжались рождественские каникулы, каждый раз, когда я входила в гостиную, на меня накатывали воспоминания. Чаще всего я начинала себя жалеть.
На следующий год водворение Сант в угловой шкаф далось легче. Более того: из отпуска во Флориду мы привезли пополнение в виде пляжного Санты. Мне было все еще немного грустно видеть всех этих Санта-Клаусов, полных воспоминаний, но мальчики не позволяли традиции умереть.
С тех пор прошло больше десяти лет, а коллекция Сант продолжает расти, и мы по‐прежнему украшаем все тот же шкаф каждое Рождество. Мальчики, которые теперь уже почти взрослые, все еще спорят о том, кто поставит нового Санта-Клауса на полку.
Новые Санты перемешиваются со старыми, как и наши воспоминания. Но больше они меня не огорчают. Вместо этого фигурки напоминают мне обо всех прекрасных годах, проведенных с моими сыновьями, и о чудесном Рождестве, которое мы разделили вместе.
Тереза Брандт
Монета счастья
Смешанные семьи: скрепленные любовью и такие родные.
Когда я вышла замуж во второй раз, у нас с Дэйвом образовалась семья с пятью детьми в возрасте от пятнадцати до двадцати шести лет. Правда, его дети жили отдельно, с нами была только моя пятнадцатилетняя дочь. Дэйв с Кларой быстро нашли общий язык и много времени проводили вместе. Я тоже мечтала сблизиться со своими падчерицами и пасынками, мне хотелось, чтобы они меня приняли и полюбили. Я вспомнила о традиции, которая была в семье моих родителей. И она – решила я – идеально подойдет для нашего первого семейного Рождества.
Будучи американкой в первом поколении, я выросла в доме, где продолжали соблюдать многие европейские обычаи и традиции. Мои родители родились в Македонии и Болгарии, и оба иммигрировали в Америку в 1920‐е годы, где две тетки устроили им брак по расчету. Хотя мои будущие папа и мама знали друг друга всего десять минут (вот вам и быстрое свидание!), они полюбили друг друга и прожили вместе сорок шесть лет, вплоть до папиной смерти.
По православному календарю рождественский ужин был последним днем сорокадневного Великого поста. На ужин подавали особый домашний хлеб или штрудель. Особым он был потому, что перед выпечкой в него клали серебряную монетку. Считалось, что нашедшего денежку в своем куске в наступающем году ждут счастье и удача.
Моя мама клала завернутый в фольгу серебряный доллар между слоями вкусного хрустящего теста фило[39] и сыра. Такой пирог пекли в круглой форме, поэтому мама сама не знала, где именно спрятана монета. Процесс разрезания и поедания пирога был невероятно веселым. Папа, каждый раз откусывая от своего куска, весело вскрикивал: ну вот оно, счастье! А когда родные просили показать его монетку, он пытался отшутиться: ох, она, кажется, за ворот мне упала, или: я, кажется, ее проглотил.
Словом, я подумала, что было бы неплохо испечь пирог с сюрпризом. Это объединит всех членов нашей новой большой семьи и, может быть, потом станет традицией.
В первый год на ужине было всего десять человек. Я отрезала по кусочку каждому из пяти детей, двум супругам, одному внуку, моему мужу и себе. А потом прочитала небольшое стихотворение, которое сама сочинила. В нем я отметила что‐то уникальное и важное в каждом человеке за столом.
Теперь, тридцать пять лет спустя, когда нас стало двадцать семь, традиция продолжается. Она у нас носит название «Стихотворение». И мы всегда стараемся подчеркивать особые достижения каждого члена семьи, пускай и совсем маленькие, например, поступление в детский сад, катание на двухколесном велосипеде без дополнительных колес или поставленный рекорд в гольфе.