Очень скоро Сейла начала со мной общаться по-хамски. Я ей говорила о вещах, которые мне нравятся, она тут же заявляла, что ей это не по вкусу. На все, что я рассказывала, она отвечала только презрительной ухмылкой. Но когда ее новые подруги говорили ей то же самое, Сейла мило отвечала: «Мне не очень нравится, но о вкусах не спорят. Все люди разные». И каждый раз она мне отказывала, если я у нее что-нибудь просила. А модным подругам она помогала не раздумывая.
Первое время я еще пыталась дружить с Сейлой, но та постоянно меня игнорировала. Я просила объяснить, что произошло, но она только отвечала: «Все меняется». И было видно, что ей совершенно все равно.
Когда ее подруг не было рядом, она вела себя со мной почти так же, как раньше. Но как только те появлялись на горизонте, она переставала со мной общаться.
Мне было очень больно, но я знала, что выдержу. Благодаря новым прекрасным друзьям и подругам, которые у меня появились, я смогла все это пережить и отпустить. Мне, конечно, не хватает старой Сейлы и хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, но я могу управлять только своими действиями, не чужими. Зато после этого я отчетливо поняла, какие друзья и подруги мне нужны. И какой подругой хотела бы стать я сама.
Татьяна Евгения, 10 лет
Чудесная страна
В восемь лет я поняла, как важно слушаться маму. Тогда же и узнала, что такое настоящая дружба. Были летние каникулы, и уже где-то к середине июля мне стало так тоскливо, что я не знала, чем себя занять. Каждый день я приезжала к Яне, моей лучшей подруге, и мы вместе ехали навстречу самым сумасшедшим приключениям.
Помню, однажды мама категорически запретила мне идти на улицу из-за приближающейся сильной бури. Но я была очень своенравным ребенком и все равно сбежала к Яне. Ей тоже запретили выходить, но мы незаметно сели на велосипеды и поехали в Чудесную страну — так мы назвали заброшенную станцию на старых железнодорожных путях. Здание было полуразрушено, и родители предупреждали нас, чтобы мы там не играли, но это нас не останавливало.
В тот день ветер был очень сильным, мы с трудом добрались до станции и вошли внутрь. Тут начался дождь, вскоре сменившийся крупным градом. Заблистала молния. Мы перепугались и решили вернуться домой.
Как только мы вышли из здания, я поняла, что оставила в нем свитер. Мне пришлось вернуться. И только я начала подниматься на второй этаж, как ступенька лестницы подо мной сломалась и моя нога провалилась в дыру. Конечно, я сильно ободрала кожу, ударилась стопой и не могла вынуть ногу. Я позвала на помощь Яну. Она вернулась и попыталась меня вытащить, но была гораздо меньше меня, поэтому ничего не получилось.
— Я не могу помочь, — сказала Яна, — но я сбегаю за твоей мамой и вернусь с ней!
Мне не хотелось оставаться одной, но нога ужасно болела, поэтому я просто попросила Яну поторопиться. Пока ее не было, я молилась, чтобы она без происшествий добежала до моего дома и чтобы все закончилось хорошо.
Казалось, прошло так много часов с тех пор, как Яна отправилась за помощью. Вдруг послышался голос мамы. Я сразу же позвала ее, и вскоре она появилась с медиками «Скорой помощи». Пока они высвобождали мою ногу, я говорила маме, как мне жаль, что я поступила так глупо. Она ответила: самое главное — что я жива, и она очень рада этому.
Меня отвезли в больницу, осмотрели и отметили, что мне очень повезло: если бы провалилась вся ступенька, а не ее часть, я бы точно сломала ногу. И еще врачи сказали, что у меня прекрасная подруга. Я ответила им, что она не просто подруга, а почти сестра и наша дружба будет вечной.
Тем летом я поняла, что маму всегда надо слушаться. Если она что-то запрещает, значит, хочет защитить тебя, а не сделать твою жизнь скучной и неинтересной. Еще я поняла, что настоящий друг поможет тебе в любой ситуации. Когда у тебя есть любящая мама и верный друг, никакие сложности не страшны.
Тереза Хозиер
Мой первый велосипед
Стоит учиться на своих ошибках потому, что тогда кажется, что ошибки сделаны не зря.
Я помню свою радость, когда папа подарил мне мой первый велосипед. В тот день он вернулся с работы на пикапе, который ему одолжили коллеги, и с улыбкой достал из багажника велосипед красного цвета. Я тогда не умела ездить, но мне не терпелось научиться. И папа начал меня учить в тот же вечер.
У этого велосипеда были дополнительные маленькие колесики, помогающие держать баланс. Я каталась по нашей улице и думала, как все мои друзья смотрят на меня и мой новый подарок.
Постепенно я освоила езду, и папа снял у велосипеда одно из маленьких колес. Потом он снял и второе, и я очень волновалась, садясь на велосипед с двумя большими колесами.
Пару дней я каталась, а папа бежал сзади и поддерживал меня за седло. Я чувствовала себя спокойно, потому что знала: папа всегда рядом. Но однажды… он отпустил седло. Я не сразу это поняла и заметила, что папа стоит в стороне, только через несколько минут. Ура, я научилась кататься!
С того самого дня я начала передвигаться только на велосипеде и обожала свою новую игрушку.
У меня была одна привычка. Когда я ненадолго возвращалась домой, то оставляла велосипед на асфальтированной площадке у дома соседей. Папа много раз упрекал меня за это, но наша входная дверь была ближе к их площадке, чем к нашей. Тогда я не понимала, почему папа настаивает, чтобы я не оставляла велосипед на соседской дорожке, и не думала, что мои действия приведут к печальным последствиям.
Однажды сосед сдавал назад на машине, не заметил мой велосипед и раздавил его. Папа пытался его починить, но все детали оказались слишком погнутыми.
Через много лет я узнала, что папа купил тот велосипед в кредит. Он потом долго платил по пять долларов в месяц. Тогда в нашей семье не водилось денег, но папа очень хотел сделать мне подарок.
У меня дома есть одна любимая фотография. На ней изображена я и мой красный велосипед. Я широко улыбаюсь. Эта фотография напоминает мне, как сильно отец любил меня. И благодаря тому, что случилось с велосипедом, я стала ответственней и поняла, что о вещах надо заботиться — они не только стоят денег, но и служат напоминанием о любви тех, кто их подарил.
Джин Вервей
Пеликан-папа и пеликан-сын
Однажды папа взял меня с собой на рыбалку. Я сказала, что не смогу ловить рыбу сама, но он все равно положил две удочки — для меня и для себя. Я сидела в лодке, смотрела на птиц, а папа отвязывал канат от причала и заводил мотор.
— А что это за странные огромные птицы с маленькой головой? — спросила я, показывая на сидевших недалеко от нас двух забавных созданий.
Папа взглянул на них и ответил: «Это пеликаны».
— Посмотри, — сказала я, — птица, которая поменьше, кажется, злится на большую. Она хлопает крыльями.
— Хммм, — произнес папа, — кажется, крупная птица с желтыми кругами вокруг глаз — родитель. А птица поменьше, с серыми и белыми перьями, — это птенец. Он хочет сидеть вместе с отцом на одной торчащей из воды свае.
— Но отец не разрешает, — сказала я, смотря, как взрослый пеликан сталкивает птенца со сваи.
— Гляди, — сказал папа, — сейчас старший будет нырять за рыбой.
— Давай, птенец, давай! Скорее захватывай сваю! — рассмеялась я.
— Он действительно захватил сваю, — ответил папа, — но ненадолго.
Так и вышло. Папа-птица вынырнул из воды, взлетел на сваю и столкнул с нее птенца. В клюве старшего пеликана была рыба, и он ее тут же проглотил.
— Это нечестно! — воскликнула я. — Он должен поделиться с птенцом и дать ему место.
— Ну, не знаю… — сказал папа. Мы продолжали наблюдать за птицами и увидели, что папа-пеликан еще два раза нырял в воду, после чего возвращался на сваю и сталкивал с нее птенца.
— Папа, все, хватит, поплыли, — попросила я, — я уже насмотрелась на птиц.
— Нет, подожди, — ответил папа, — представление еще не закончилось. Будь терпеливее.
В следующий раз, когда папа-пеликан вынырнул из воды, он не сделал то, что делал раньше. Он сел на другую сваю, положил на нее рыбу и только после этого перелетел на свое место и выгнал оттуда птенца.
— Посмотри, — сказал папа, — он хочет, чтобы птенец перелетел к рыбе.
Птенец некоторое время летал, но потом почувствовал запах пищи, приземлился на другую сваю и проглотил рыбешку.
Папа-пеликан еще раз нырнул, поймал и съел рыбу. Птенец начал громко пищать. Папа-пеликан еще пару раз проделал то же самое, а птенец пищал все громче.
— Давай сам рыбу лови! — закричала я птенцу.
И когда папа-пеликан в четвертый раз нырнул, птенец тоже прыгнул в воду. Оба они выбрались с рыбой в клюве, сели каждый на свою сваю и проглотили завтрак. Птенец начал ворковать, а папа-пеликан подлетел к нему и начал трогать клювом его голову, как будто целовал его.
— Он научил птенца ловить рыбу! — воскликнула я.
— Здорово, правда? — спросил папа. — Что ж, я насмотрелся, как птицы рыбу ловят, и теперь сам хочу половить. Поплыли!
— Точно! — согласилась я.
Скоро мы доплыли до небольшой заводи со спокойной водой. Папа насадил червяка на крючок и протянул мне удочку.
— Нет, спасибо, — сказала я.
— А я-то думал, что ты рыбу хотела ловить, — заметил папа.
— Да, хочу, но моей собственной удочкой, — сказала я.
Папа улыбнулся.
— Ну наконец-то!
Он наклонился, обнял меня и взъерошил мне волосы.
— Червяка тебе насадить?
Я посмотрела на банку с червяками.
— Да, пожалуйста. У тебя это лучше получится.
Я каждый раз издавала победный клич, когда вытягивала рыбу своей удочкой. И каждый раз после этого папа наклонялся и целовал меня в голову.
Донна Гетзингер
Кошелек
В наше время, когда в любом деле есть быстрый и короткий путь, один из главных уроков, который преподносит нам жизнь, — это то, что самый длинный путь обычно самый простой.