Мне удалось взять контроль над ситуацией, и я поплыла к каякам и схватилась за чье-то весло.
– Хватайся за край лодки, я помогу тебе забраться, – услышала я голос Джека. И тут меня прорвало.
– Я больше не полезу в эту штуку, жалею, что вообще согласилась! Я даже спортом никогда не занималась! Не стоило и начинать. У меня новые туфли, которые я, кажется, сейчас потеряю. Я купила их вчера, вместе с этим костюмом, чтобы выглядеть мило и спортивно. Вот сестра посмеется, если туфли все-таки с меня соскользнут!
Инструктор рядом с Джеком рассмеялась. Она была абсолютно спокойна. Что с ней не так? Она что, не видит, что я только что превратила первое свидание в последнее?
– Хватайся за край своей лодки, и я подниму тебя за верхнюю пряжку жилета. Через пару минут ты будешь уже у меня в каяке.
Она взялась за верхнюю пряжку и обхватила мою грудь.
– Да у тебя же жилет маленький! – удивилась инструктор. Колыбельный тон и полнейшее спокойствие вдруг испарились.
Я уже никогда не выберусь из залива Бискейн. Нужно договориться, чтобы почту доставляли сюда, и позвонить человеку, который приглядывает за моими питомцами.
В панике я принялась объяснять инструктору:
– Кто-то забрал наш каяк и спасательные жилеты. Нам пришлось взять то, что осталось. Этот жилет, наверное, принадлежит девушке, которая ничего не ест и у которой нет груди. Я не смогла его застегнуть, потому что я-то люблю пончики.
К ней вернулось прежнее спокойствие.
– Не переживай. Давай сделаем вот что: подтягивайся, пока я и твой друг будем держать каяк в равновесии. Когда ты выберешься из воды наполовину, я ухвачусь за нижнюю часть жилета и вытащу тебя.
Я напряглась сильнее, чем Невероятный Халк, но Джек, очевидно, был Железным Человеком[22], потому что усмехнулся и спокойно сказал:
– Я подниму тебя.
Он кряхтел над моим левым ухом, пытаясь вытащить меня из воды. Я сгорала от смущения. Одна его рука была на моей ягодице, а другая вообще неизвестно где. Когда дело сдвинулось с мертвой точки, иструктор сказала мне быстро забросить правую ногу на каяк и попытаться подняться. Это было нелегко и выглядело не так уж и мило. Теперь я кряхтела вместе с Джеком. Сработало. После мычаний и толканий я села на переднюю часть каяка, развесив ноги в разные стороны.
Я выбравшийся на берег кит в клюквенных шортах, подумала я.
Все закончилось. Я была в безопасности и могла дышать.
– Тебе придется отцепиться от каяка и сесть на свое место.
О нет, это еще не конец.
– Почему я не могу и дальше обнимать каяк? Я так его люблю, – пропищала я, как Микки-Маус.
После долгих уговоров Джека и инструктора я все же рассталась со своей новой любовью. Казалось, от моих движений содрогается вся земля, но наконец я снова сидела в каяке. Джек изящно упорхнул на свое место, словно взмахнувшая крылышками бабочка.
Мы медленно начали плыть обратно.
– Знаешь, Джек, если ты хотел потрогать меня, мог бы просто попросить.
Мы посмеялись. Я расслабилась. Между нами троими завязалась непринужденная беседа.
Оказавшись на суше, я поблагодарила нашего инструктора, и мы с Джеком пошли к машине. С нас капала вода, мы держались за руки, смеялись и слушали, как скрипит наша обувь.
В жизни люди держатся подальше от всего, что может плохо закончиться, рисуя у себя в голове ужасные сценарии. Иногда так и нужно – то, чего мы больше всего боимся, происходит на самом деле. Мы рискуем и падаем с каяка в воду посреди ночи. Разве это не прекрасно?
Вьетнам
Я не боюсь завтрашнего дня, ибо я видел вчерашний день и люблю день сегодняшний.
Я никогда не был крутым парнем. Вся моя жизнь – это двенадцать лет государственной школы, четыре года учебы на инженера в университете и год работы в офисе калифорнийской авиационной компании. Три плотных приема пищи в день, крыша над головой и домашний уют – другой жизни я не знал и не думал, что когда-нибудь узнаю.
Но 1950-е годы были уже позади. Настали 1960-е – время радикальных перемен, разрушительных в хорошие дни и полных хаоса в плохие. Это был период, когда жизнь резко выталкивала тебя из зоны комфорта, забирая все, к чему ты привык.
Работа в авиации как в стратегически важной отрасли давала мне отсрочку от армии. Это не могло не радовать, ведь война во Вьетнаме была в самом разгаре. Я наивно полагал, что молодые люди моего возраста вынуждены были идти в армию только потому, что им не повезло обзавестись университетским дипломом. Однако я быстро понял, что моя работа, хотя и важная, не была жизненно необходима правительству США (хотя отсрочку мне дали именно по этой причине). Может быть, всему виной были телевизионные репортажи, в которых во всех красках показывались ужасы войны, а может, угрызения совести. Но я вдруг решил, что отсрочка мне не положена – я ее не заслужил и не заработал.
Через несколько недель я оказался в лагере новобранцев корпуса морской пехоты США. Это стало моим первым шагом на пути во Вьетнам. Перемены были разительными – раньше я работал с людьми, которые обращались со мной вежливо и спокойно, а теперь должен был беспрекословно выполнять приказы командиров, которые обладали чувствительностью раненого носорога. Если во мне и оставалось что-то от жизни на гражданке, то все испарилось в первую же тренировку ночью, когда я познакомился с инструкторами по строевой подготовке.
– Каждый из вас получит от меня свободный удар. Если сможете сбить меня с ног, уже завтра вас с почестями проводят из лагеря, – прокричал сержант Уинборн в 3:30 утра в первый день. Смельчаков не нашлось.
– Вы узнаете, что способны сделать больше, чем когда-либо себе представляли. Мы вам это покажем, – угрожающе прокричал нам сержант Дэвис на следующий день. И был прав.
Довольно быстро лагерь новобранцев, боевая подготовка пехоты, подготовка войск к боевым действиям в условиях джунглей остались позади. В апреле 1969 года я сошел с борта самолета Boeing 707 на гигантской авиабазе США в Дананге.
У каждого человека в жизни наступает момент истины, определяющий судьбу. Для меня таким оказался первый день во Вьетнаме. Получив экипировку, которая должна была прослужить мне до конца призыва, я отправился в арсенал батальона. Капрал положил винтовку М16 и несколько пустых магазинов на стойку и затем ушел в смежную комнату. Он вернулся и небрежно бросил около 150 комплектов боевых патронов рядом с винтовкой. Горячий пот, которым я покрылся от адской жары, был ерундой по сравнению с ужасным чувством в животе, слабостью в коленях и холодной испариной, которые мною овладели. Я был, мягко говоря, не в своей тарелке, а вернуться обратно смог бы еще не скоро.
Южная Калифорния и Вьетнам – словно две разные планеты. Ежедневная сорокаградусная жара, удушающая влажность, ядовитые змеи, ползающие прямо под ногами, присосавшиеся к ноге пиявки, которых приходится прижигать сигаретой. Коллеги в авиационной компании не стали бы терпеть меня, если бы я не мылся месяц и носил одну и ту же одежду целых три месяца. А здесь, во Вьетнаме, это было привычным делом, по-другому нельзя.
Как-то ночью я висел на ветке дерева над обрывом реки, мучительно ожидая прибытия поисково-спасательного вертолета. Над головой свистели пули, пронзающие деревья позади меня. Пролетающие снаряды гудели, словно мчащийся по небу товарный поезд. Повсюду слышалось ужасающее «бах, бах, бах», которое издавали взрывающиеся боеголовки. Вьетнам так сильно отличался от моей прошлой жизни, что был попросту несравним с ней.
Как бы плохо там ни было, силы природы никому не подвластны: солнце каждый день вставало по утрам и садилось вечером. Дни сменяли ночи, и в конце концов я вернулся домой – к жизни, которая уже никогда не станет прежней. Я снова был в своей тарелке, а вот моя зона комфорта изменилась навсегда.
Неограниченные возможности
Как только мы признаем границы наших возможностей, мы можем их преодолевать.
Я всегда восхищалась скайдайвингом. При мысли о прыжках с самолета у меня в глазах всегда пробегала искра. Эта идея настолько захватила меня, что, когда люди спрашивали, почему я в инвалидной коляске, я шутила:
– Потому что парашют не раскрылся!
О моем желании почти никто не знал, кроме нескольких близких друзей. Так продолжалось до тех пор, пока возможность в прямом смысле слова не постучалась в мою дверь. Его звали Зак, и он учился в моем колледже, а параллельно – на курсах подготовки десантников в армии. Как-то раз Зак зашел, чтобы одолжить туалетную бумагу, и я увидела, что он хромает. Он сказал, что неудачно приземлился.
В моих глазах пробежала та самая искра. Увидев мой интерес, Зак стал рассказывать о своих парашютистских авантюрах. Я поняла, что нашла родственную душу, поэтому поведала ему о своем жгучем желании попробовать скайдайвинг. Он не поднял меня на смех и не сказал, что я несу чушь, а, наоборот, поддержал мою идею и уверил, что это безопасно.
За несколько месяцев до выпускного Зак подошел ко мне на кампусе и сел рядом на скамейку.
– Есть планы на выходные?
– Нет, – ответила я.
– Ну а теперь есть! – сказал он с ухмылкой.
Я слишком хорошо знала эту хитрую улыбку. Было очевидно, что он что-то задумал. Так и оказалось: вместе с парой друзей Зак собирался прыгнуть с парашютом и звал меня присоединиться. Он сказал, что у инструкторов аэродрома был опыт прыжков в тандеме с людьми с ограниченными возможностями. Зак сказал, что мне не обязательно давать ответ прямо сейчас.
– Ты шутишь? – воскликнула я. – Я согласна!
– Я знал, что ты решишься, – добавил Зак, улыбнувшись.