Повзрослев и обзаведшись длинным списком дел, я пыталась хитрить: тайком отвлекаться на чтение, пока не закипела кастрюля с макаронами, или в приемной у зубного, или в школе, пока у сына не закончились уроки. Но это было чтение урывками.
Я читала ночью, свернувшись калачиком в постели, с уставшими глазами, и засыпала, не успев одолеть и пары глав. Следующей ночью мне приходилось перечитывать страницу, чтобы вспомнить, на чем я остановилась вчера.
Теперь у меня внезапно появилось драгоценное время для чтения в часы, когда я еще бодра и полна энергии.
Раз в месяц я прихожу на педикюр и спокойно читаю.
– Все готово, – говорит Линда.
– Огромное спасибо. Увидимся в следующем месяце, – отвечаю я и закрываю книгу.
Венди Кеннар
Пожалуйста, не оставляй меня
Невозможно ничего налить из пустого сосуда.
После года постоянного ухудшения физического состояния моему мужу Майку поставили диагноз: боковой амиотрофический склероз. Врач сказал все, что обычно принято говорить для воодушевления. Но, как бы он ни пытался нас утешить, мы все понимали. Майк – любящий папа, мой муж и лучший друг на протяжении почти двадцати лет, медленно умирает.
Из кабинета врача мы вышли, крепко прижавшись друг к другу. В моей голове кружились страшные вопросы: что будет с нашими финансами? Как мне совмещать работу и уход за неизлечимо больным мужем? Смогу ли я вообще ухаживать за ним должным образом? Как этот диагноз повлияет на нашу девятилетнюю дочь Кендалл?
О том, как изменится моя собственная жизнь, я даже не подумала.
Следующим вечером, когда я готовила ужин, Майк вошел на кухню. По его щекам катились слезы. Дрожащим голосом, от которого я сама уже готова была заплакать, он произнес:
– Пожалуйста, не сдавай меня в больницу.
Я взяла его лицо в свои ладони, посмотрела ему прямо в глаза и, вкладывая в свои слова больше сил, чем у меня было на самом деле, решительно ответила:
– Ты останешься здесь. Я буду заботиться о тебе до тех пор, пока смогу. А когда я перестану справляться, найму сиделку.
Сделав это заявление, я поклялась – не только Майку, но и всей Вселенной, что наша жизнь останется нормальной – настолько, насколько это возможно в такой ситуации.
Болезнь Майка быстро прогрессировала. Очень скоро мы из мужа и жены превратились в пациента и опекуна. Когда Майк уже не мог спать на обычной кровати, мы поставили для него больничную койку в гостиной, а я устроилась на диване рядом. При этом график учебы и занятий Кендалл остался прежним. Как единственный кормилец семьи, я продолжала работать, а моя мама сидела с Майком. Ночью при нем дежурила я – и никогда не высыпалась.
Со стороны казалось, что я отлично справляюсь. Я даже себя убедила в том, что у меня все получается. Я заботилась о Майке, поддерживала финансовое положение семьи и следила, чтобы детство Кендалл было нормальным. Правда, теперь я простужалась чаще обычного, и в добавок у меня участились приступы когда-то странных мигреней. Однако я стойко все это терпела.
Забота о себе? Личное время? Куда там. Я даже не могла поддерживать постоянный режим сна. Пока не оказалось, что можно обмануть окружающих и даже, в какой-то степени, саму себя. Но собственное тело не обманешь.
Помню, как мы с Кендалл решили провести один день вдвоем. Когда-то мы постоянно так делали, но теперь почти перестали. Моя мама приехала, чтобы посидеть с Майком. Пошатываясь и резонно списывая это на усталость, я побрела в спальню одеваться. Кендалл увязалась за мной.
И вот, когда она обняла меня, я вдруг закричала от ужасной боли. Мне показалось, что кожу на моем левом боку ошпарило крутым кипятком. В ужасе Кендалл стала звать бабушку, а я, вместо прогулки, поплелась к своей кровати. Мама села на краешек, осторожно взяла меня за руку и сказала:
– Если ты сама не обратишься за помощью, это сделаю я.
Семейный врач, которого мы сейчас же вызвали, описал ситуацию так:
– Симптомы очень похожи на опоясывающий лишай. Его могут вызвать около двухсот различных факторов, но в вашем случае причина мне точно известна.
У меня действительно нашли опоясывающий лишай, который стал результатом «чрезвычайно высокого уровня практически непрерывного стресса».
Мне было тридцать девять лет, когда мне поставили диагноз. А эта болезнь встречается в основном у пожилых людей.
Я обманывала себя, думая, что могу все. Что-то нужно было менять – и как можно скорее.
Раньше, пытаясь выкроить немного личного времени, я всякий раз считала себя эгоисткой. Но это было не так. На самом деле без передышек я ни с чем не справлялась. Хороший опекун должен уметь отдыхать.
Я оплатила сиделку, которая приходила шесть дней в неделю на двенадцать часов. Раз в неделю мы вызывали клининг. Я начала принимать помощь друзей и семьи: готовую еду, предложения сводить Кендалл на уроки плавания, в школу иврита и на другие внеклассные мероприятия.
Я стала выделять время, чтобы читать по утрам, ходить в кофейню на часок днем, ужинать с подругами. Иногда мне хватало даже простого перекуса салатом с курицей и авокадо за просмотром газеты. Все эти маленькие передышки вернули меня к самой себе и помогли выдержать наш страшный марафон до самого конца.
После смерти Майка я сделала личное время постоянной частью моего еженедельного расписания. Будь то зумба четыре раза в неделю, йога два раза в неделю, ежедневная медитация или общение с друзьями, я добросовестно прихожу на встречи с самой собой… и не чувствую себя эгоистичной или виноватой.
Просто живу.
Кэрол Броди Флит
Неважно, кто готовит ужин
Забота о себе не означает «я в первую очередь». Она означает «я тоже».
Я была в гостях у сестры Мэнди и смотрела, как мой пятнадцатилетний племянник Бен выносит мусор без чьей-либо просьбы.
– Ты такой замечательный ребенок, – сказала я ему. – Спасибо, что сделал это.
Он улыбнулся.
– Выносить мусор – это моя работа. Я здесь ОПМ.
Я растерялась, но Мэнди объяснила, что ОПМ расшифровывается как «Ответственный по мусору». Она продолжила:
– Выбрасывать мусор – это обязанность Бена, а подметать пол – дело Анны. Раньше дети постоянно спорили, кто что должен убирать. Чтобы решить проблему, мы придумали аббревиатуру ОПМ. Теперь, если дело как-то связано с мусором, где бы он ни находился, это работа Бена.
Я кивнула:
– Звучит удобно.
Мне скоро нужно было сдавать огромный проект на работе, и я чувствовала напряжение. Забрав сына из школы, я забежала в продуктовый магазин за курицей гриль, чтобы не тратить время на приготовление ужина.
На часах было шесть вечера, и я вовсю строчила текст на компьютере. Дети смотрели телевизор внизу. Мой одиннадцатилетний сын Натан вошел в мой кабинет и сказал:
– Мама, я проголодался. Можешь сейчас разогреть курицу?
– Еще чуть-чуть, – ответила я, не отрываясь от компьютера. – Я пока работаю.
Через десять минут ко мне вошел старший сын Джордан и сообщил, что он тоже голоден. Пора было разогреть курицу.
– Как только дойду до места, где можно остановиться, – сказала я.
Еще через пятнадцать минут с той же просьбой явилась восемнадцатилетняя дочь Джулия.
Я взорвалась.
– Вы все уже взрослые! Могли бы и сами положить готовую курицу в микроволновку, – чуть ли не закричала я. – Ребята, вы смотрите телевизор, пока я работаю. Могли бы понять, что я занята, и взять на себя хоть какую-то ответственность!
Через двадцать минут на столе рядом с моим компьютером появилась бумажная тарелка с курицей, макаронами и сыром. Я смущенно улыбнулась:
– Простите, что накричала на вас. Просто очень устала быть ОПЕ.
– Что такое ОПЕ?
– Ответственная по еде. В мои обязанности входит планирование обедов, покупка продуктов, приготовление еды, а затем – мытье посуды. Если дело связано с едой, то это автоматически падает на меня. А так как мы едим три раза в день, то получается очень много. Я не хочу снова кричать на вас, дети, но сейчас у меня завал на работе, и мне очень пригодилась бы ваша помощь.
Джулия кивнула.
– Мы понимаем, мам. Когда тебе сдавать проект?
– Через два дня, и я не знаю, как успеть все закончить.
Я чуть не заплакала, подумав о том, сколько всего мне еще предстоит сделать.
Джулия посмотрела на своих братьев.
– Следующие два дня мы втроем будем ОПЕ. Оставим маму в покое и составим план.
Я предполагала, что их план будет заключаться в том, чтобы два дня заказывать пиццу и еду навынос, но и это меня вполне устраивало. Конечно, такую еду нельзя назвать здоровой, но у меня не было времени беспокоиться о таких вещах. Следующие два дня моя семья была предоставлена сама себе.
Назавтра Джулия привезла из супермаркета несколько пакетов с продуктами. Братья помогли ей вытащить их из машины.
Через час Натан на цыпочках пробрался в мой кабинет, чтобы принести мне обед. Он улыбался, вручая мне бумажную тарелку, на которой красовались бутерброд с индейкой, чипсы и порезанное на кусочки яблоко.
– Надеюсь, твоя работа хорошо продвигается, – прошептал он и все так же на цыпочках спустился вниз.
Но потом вернулся снова. На этот раз – с напитком.
– Прости, – снова прошептал он. – Забыл принести.
Я посмеялась, откусила бутерброд и повернулась к компьютеру.
В тот же вечер, после нескольких продуктивных часов работы, я почувствовала волшебный аромат с кухни.
Натан просунул голову в дверь:
– Джулия послала меня спросить: ты хочешь сделать перерыв и поужинать за столом с нами или собираешься есть здесь?
Я улыбнулась.
– Сегодня я много сделала. Буду ужинать с вами, ребята.
Когда я села за стол, дети суетились на кухне. Мой муж Эрик пришел с работы и с удивлением взирал на происходящее.