Еще я призналась, что легко раздражаюсь и очень редко выхожу на улицу, потому что мне проще сидеть дома. Все свое время я провожу, общаясь с виртуальными друзьями в соцсетях, так как могу делать это, не спуская глаз с мамы. Друзей из реального мира я давно растеряла.
Одним словом, диагноз был понятен: я совершенно пренебрегала собой, думая, что доберусь до этого когда-нибудь позже.
Вернувшись домой, я составила список из десяти вещей, которые собиралась сделать, чтобы улучшить свое самочувствие:
1. Я попрошу кого-то из членов семьи приезжать к маме на час несколько раз в неделю, чтобы я могла выйти куда-нибудь – хотя бы просто выпить чашку кофе с другом.
2. Научусь говорить «да» любым приглашениям, которые заставляют меня выбираться из дома.
3. Буду ложиться спать раньше, чтобы успевать погулять утром, – до того, как мама проснется.
4. Буду есть минимум три здоровых блюда в день вместо того, чтобы наскоро перекусывать.
5. Буду пить намного больше воды.
6. Постараюсь сбросить вес или хотя бы перераспределить лишний жир вокруг живота.
7. Научусь принимать помощь, когда мне ее предлагают.
8. Найду время для горячей расслабляющей ванны пару раз в неделю.
9. Во время прогулок начну фотографировать природу вокруг, как это делала когда-то.
10. Буду больше смеяться, замечать в других людях хорошее и смотреть на мир с оптимизмом.
Пробежав глазами все пункты своего списка, я поняла, что просто пытаюсь вернуться к прежней себе. К той, что заблудилась среди повседневного хаоса.
Я расправила крылья и отправилась в путь. Спустя всего несколько месяцев жизнь вокруг меня изменилась. Вернее, так: я, наконец, заметила, что она существует. Иногда простое действие – открыть дверь и выйти за порог— требует от нас самых больших усилий.
Спасибо, мама, за то, что отпустила меня.
Конни Касьютер Пуллен
Глава 8. Ты этого заслуживаешь
В своем ритме
Найдите то, что заставляет ваше сердце петь, и создайте свою собственную музыку.
По мере того как я приближаюсь к двери, мой пульс учащается. Я как будто слышу: «Давай, мама! Просто войди туда и запишись!»
Вдох и выдох.
Зачем я сюда пришла? Мне пятьдесят лет. Я в одиночку воспитываю своих пятерых детей. Мои мысли скачут, ноги делаются ватными. Я делаю над собой последнее усилие и берусь за ручку двери…
Спустя пару часов я возвращаюсь домой.
– Ну как? – интересуются дети.
Вместо ответа я демонстрирую зажатые в кулаке барабанные палочки. Дети визжат от восторга и бросаются ко мне с объятьями.
Потом наступает среда, а вместе с ней – мой первый урок игры на барабанах. Я лихорадочно поглядываю на часы и пытаюсь замедлить дыхание. Мне кажется, что учитель обязательно скажет: такой, как ты, нельзя играть на барабанах.
– Стефани? Я Майк, – представляется пожилой мужчина. – Иди-ка сюда.
Он ведет меня в комнату размером с большую гардеробную. В ней – две барабанные установки. Майкл указывает на ту, что расположена ближе к двери.
Обычно в присутствии незнакомых людей я начинаю нервничать. Но Майк держится так непринужденно, что понемногу я тоже расслабляюсь. Он не запретил мне играть на барабанах – наоборот, похвалил за то, что я правильно держу палочки. За свой первый тридцатиминутный урок я успеваю научиться читать пару простых нот. Возвращаясь к машине, чувствую, как пульсирует внутри меня энергия.
На следующий день я ставлю посреди гостиной перевернутое ведро и водружаю на него тренировочный барабан. Теперь я могу практиковаться сколько хочу. Одновременно я успеваю поболтать с детьми. Раньше моя четырнадцатилетняя дочь постоянно жаловалась, что я не уделяю им достаточно времени. Надеюсь, теперь она довольна.
На втором занятии я играю Майку ноты. Он удивлен:
– Ты сыграла идеально!
– Просто много тренируюсь, – объясняю я. – Это помогает мне сосредоточиться. Иногда я часами сижу, перебирая ритмы.
Через неделю занятий я приобрела подержанную установку Mapex Orion, состоящую из четырех частей. Парень, который мне ее продал, раньше гастролировал с известными группами, но теперь ему нужны были деньги, чтобы платить алименты. Барабаны оказались большими и очень громкими. Я работаю в библиотеке и по натуре – довольно тихий человек. Поэтому знаю, что многим мой выбор покажется нелогичным. Но когда я сижу за своей установкой и отбиваю ритм, происходит что-то невероятное. Как будто с каждым ударом все сильнее раскрывается моя истинная суть.
Так проходит несколько месяцев, и в один прекрасный день Майк предлагает мне сыграть на блюзовом концерте.
– Я так нервничаю. Что мне делать? Что я буду играть? – спрашиваю я.
– Все будет хорошо. Это будет простой бит, который тебе знаком, – отвечает он.
Сколько раз в своей жизни я возила своих детей на соревнования и с трибуны с гордостью наблюдала, как они храбро выступали перед судьями и зрителями? Но сегодня храброй должна быть я. Пока группа Майка исполняет вступительный номер, я сижу в гримерке, сжимая палочки в руках, и пытаюсь найти в себе силы, чтобы не сбежать.
Потом Майк подходит к микрофону и делает объявление. Он говорит:
– Сегодня у нас особое событие. Стефани впервые будет играть на барабанах перед зрителями.
Я поднимаюсь на маленькую сцену, делаю глубокий вдох и сажусь за установку. Гитарист по имени Бо исполняет вступление к Put on Your Red Dress, и я присоединяюсь к нему со своим ритмом.
– Немного быстрее, – говорит Бо.
Я ускоряюсь. Он улыбается и кивает.
Я пропускаю первую паузу, но идеально справляюсь со следующей. Краем глаза замечаю, что некоторые зрители поднялись, чтобы лучше рассмотреть меня. Что ж, неудивительно. Во-первых, я – пятидесятилетняя женщина, сидящая за ударной установкой, что, согласитесь, само по себе уже неординарное событие. И, во-вторых, я – мусульманка, которая носит хиджаб. Нечасто увидишь такое сочетание. Но мне все это не важно. Главное – теперь я живу в своем ритме.
Стефани Дорр
Устроим сегодня пижамный день?
Сердцу не прикажешь, а мое сердце требует одеться в пижаму и отдохнуть.
– Кажется, я простудился, – объявил мой муж Гэри, разбудив меня однажды утром перед восходом солнца.
Я накинула куртку прямо поверх пижамы и повезла Гэри в больницу. Простуда во время прохождения курса химиотерапии может привести к страшным инфекциям.
В течение пяти часов мужу вливали антибиотики, после чего мы вернулись домой. Я приготовила Гэри поесть, сбегала за лекарством и… вы не поверите… отправилась на работу. Надо ли говорить, насколько я была измотана?
Все то время, пока шла наша мучительная борьба с раком, отдыхать мне было некогда. Единственное, что я могла делать, – это отчаянно идти вперед. В последние месяцы жизни Гэри я билась, как могла. Я не слушала свое тело. Я не заботилась о своей душе. Это было бы слишком эгоистично.
Мои коллеги пришли бы в ужас, узнай они, что я явилась на работу после всего, что мне пришлось пережить начиная с 4:30 утра.
– Дорогая, пожалуйста, никогда больше так не делай, – сказали бы они. – В такие дни оставайся дома. Мы тебя прикроем.
Но они понятия ни о чем не имели.
В тех обстоятельствах забота о себе означала бы для меня просто выходной. Мне нужно было лишь заварить чашку чая и свернуться калачиком на диване рядом с мужем: поболтать с ним, пока он не спит, или вздремнуть самой после обеда. Еще я могла бы сделать запись в своем дневнике благодарностей, немного повязать или почитать книгу. Эти простые вещи сделали бы меня почти счастливой.
Но я слишком долго носила свой супергеройский плащ, пусть изодранный и волочащийся по грязи. Я думала, что могу все, и не хотела никому доставлять неудобств.
И вот одним снежным вечером, за неделю до Дня благодарения, мы с дочерью Саммер потеряли Гэри.
Одна только мысль о похоронах и связанных с ними хлопотах приводила меня в ужас. И тогда мы с Саммер сделали кое-что странное. Мы сообщили о смерти Гэри всем ближайшим родственникам, после чего надели пижамы и уселись с попкорном напротив телевизора. Это был наш способ справиться с горем, выкинуть из головы немыслимое, забыть о делах хотя бы ненадолго. Каким-то образом мы поняли, что нам сейчас действительно нужно: уютные пижамы и соленый попкорн с маслом у камина.
На следующий день Саммер нашла в интернете картинку. На ней было написано: «Я живу в пижаме, если только не собираюсь куда-то пойти или кто-то не собирается прийти ко мне домой. И даже тогда я еще подумаю».
Вдохновившись, мы составили три правила для первого дня жизни без нашего мужа и отца:
1. Оставаться в пижаме весь день.
2. Не вставать с дивана, кроме перерывов на кофе и чай… ну, и на еду и туалет… и чтобы открыть дверь курьеру.
3. Не впускать никого без пижамы (хотя из этого правила нам пришлось сделать пару исключений).
По иронии судьбы, в промежутках между воспоминаниями, смехом и слезами, мы умудрились многое сделать прямо с дивана – например, составили списки всех свалившихся на нас забот.
Помню, как во время курса химиотерапии Гэри постоянно жаловался, что ему холодно. Я грела флисовое одеяло в сушилке для белья и, когда он ложился на больничную койку в нашей гостиной, укрывала его. Каждый раз, завернувшись в это одеяло, он блаженно вздыхал.
И вот я подумала: что, если бы мы все смогли время от времени менять свои супергеройские плащи на теплое флисовое одеяло из сушилки? Может, было бы намного лучше принять милость любящих нас близких людей – особенно в трудные моменты жизни? Достать попкорн, включить телевизор. Устроить себе хотя бы один по-настоящему пижамный день.
Марлис Джонсон-Лори