Не успела я закрыть за девочками дверь, как зазвонил телефон и продолжал звонить весь день, пока новости о бедняге Бастере разносились по нашей улице. Каждый, кто когда‐либо сталкивался с ним, радовался возможности повеселиться.
– По-моему, пора начать взимать плату за вход, – сказала я Терри три дня спустя. – Каждый соседский ребенок зашел посмотреть на Бастера. Некоторые приходили дважды.
Шерсть Бастера постепенно отрастала, и через пару месяцев он стал больше похож на себя прежнего. Однако, когда он, наконец, решил снова выйти на улицу, мы заметили перемену в его поведении. Теперь он неохотно покидал двор и был почти вежлив с другими животными. Кто‐то из наших друзей заметил, что опыт Бастера с льняным маслом смирил его; по их словам, Бастер стал «новым и улучшенным».
Мы с Терри не возражали против перемен: по крайней мере, люди больше не жаловались на плохое поведение Бастера. Однако еще много лет все разговоры на ежегодной летней вечеринке для соседей сводились, в конце концов, к несчастному случаю с Бастером, вызывая всеобщий хохот. Мы с Терри тоже смеялись, но не над тем, как выглядел несчастный кот, а над тем, как он себя вел. Кто знал, что Бастер умеет смущаться?
Бастер умер в возрасте тринадцати лет. Слух об этом быстро распространился по нашей улице. Все соседи, которые когда‐либо переживали стресс из-за нашего дьявольского кота, пришли отдать последние почести маленькому львенку из Вудхейвена.
Рут Джонс
Званый ужин
Беда кошек в том, что у них нет такта.
Мы с Блестяшкой были родственными душами – с самой первой секунды, когда она заглянула в мои глаза. Каждое утро, как только оживленный дом пустел, наступало наше время. Дети были в школе, муж – на работе, а Блестяшка – здесь, рядом. Она ходила за мной из комнаты в комнату, пока я прибиралась и занималась стиркой. Слушала мои разговоры по телефону. Когда я выходила, чтобы поработать в саду, она тенью следовала за мной и получала особое удовольствие, прячась среди моих растений. Затем внезапно выскакивала на дорожку, ожидая моей ответной реакции.
Днем, когда я готовила чай и садилась с хорошей книгой или вязанием, она устраивалась рядом со мной на диване и мурлыкала. Это было время наших объятий. Если я вечером оставалась дома одна, она оставалась моей верной спутницей. Если уходила, то она всегда встречала меня у двери.
Однако, как это часто бывает в любых близких отношениях, иногда мы с Блестяшкой подводили друг друга.
Помню, как однажды мы с мужем пригласили на ужин друзей. Я всегда любила принимать гостей, и, как правило, мы проводили вечера в неформальной обстановке.
Но на этот раз мы позвали босса моего мужа и другого его делового партнера с супругами. То есть ужин практически перешел в разряд официальных. Я встречалась со всеми этими людьми на корпоративных мероприятиях на протяжении многих лет, но никогда не принимала их у себя дома.
Чтобы все места вокруг стола были заняты, я пригласила еще и третью пару – мою хорошую подругу и ее мужа.
Меню я продумывала мучительно, заранее приготовила выпечку и убралась в доме, но в назначенный день продолжала лихорадочно бегать по дому. Все должно было быть идеально. Мой невозмутимый муж никак не мог понять причину такого беспокойства.
– Это всего лишь ужин, – напомнил он и на всякий случай посоветовал детям держаться от меня подальше.
Но он забыл предупредить обо всем Блестяшку. Моя бедная кошка не могла понять, почему я так расстроена. За целый день мы с ней ни разу не обнялись.
Пытаясь успокоить меня, она несколько раз обвивалась вокруг моих ног, пока я металась по кухне. Споткнувшись об нее в сотый раз, я совершила немыслимое: приказала бедному маленькому созданию убраться с дороги и ногой оттолкнула ее в сторону.
Блестяшка вылетела из кухни и, совершенно сбитая с толку и расстроенная, убежала в подвал. Я сразу почувствовала себя ужасно, но у меня не было времени зацикливаться на эмоциях: слишком много дел ждали своего завершения.
Когда, наконец, раздался звонок в дверь, все было готово. Дети ушли к друзьям, кошка по-прежнему где‐то пряталась. Гости, оставив свои пальто и ботинки у двери, шумно вошли в гостиную. Жена делового партнера подарила нам бутылку дорогого вина, посоветовав сразу же открыть ее и оставить аэрировать (то есть оставить вино на воздухе, чтобы оно насытилось кислородом).
Пока вино «дышало» на кухне, мы болтали в гостиной. Потом перешли за стол. Мне казалось, что все идет хорошо. Еда получилась великолепной, муж был обаятелен как никогда. Вино тоже оказалось превосходным. Похоже, гостям все нравилось. Я начала понемногу расслабляться. Моя подруга подмигнула мне, и я ответила ей тем же.
Именно в этот момент в комнате появилась кошка и деловито направилась к моим ногам.
– О, разве это не мило, – заметил руководитель моего мужа. – Кот играет со своей маленькой игрушечной мышкой.
Я в ужасе посмотрела на мужа. У Блестяшки не было игрушечной мышки. Она положила к моим ногам очень даже живую мышь.
Мышь юркнула под стол, а затем бросилась через всю комнату. Блестяшка понеслась за ней.
Разразился самый настоящий ад. Две из четырех дам вскрикнули и вскочили на ноги, их мужья ошеломленно наблюдали за происходящим. Я никогда еще не была так смущена.
Не растерялась только моя подруга. Она повернулась ко мне и спросила:
– О боже, ты снова забыла закрыть клетку?
Потом вечер подошел к концу. Гости разбирали обувь и прощались, а я думала: интересно, куда делась мышь? Надеюсь, она не залезла в чей‐нибудь ботинок… К счастью, все обошлось.
Подруга с мужем задержались ненадолго, чтобы обсудить вечер и помочь нам найти мышь. Блестяшка наблюдала за нашими поисками с плохо скрываемым презрением.
К огромному облегчению семьи и кошки, я больше не устраивала официальных званых ужинов. Мы с Блестяшкой простили друг друга – разве не так поступают по-настоящему родственные души?
Вирджиния Мейхер
Там же, где и собаки
Семья – один из шедевров природы.
Наша семья влюбилась в этого крошечного рыжего котенка, как только увидела его. Мы посмотрели на его заостренные уши и короткие лапы и назвали его Йода – в честь известного персонажа из «Звездных войн». Наша молодая немецкая овчарка по кличке Шеба и пожилая мальтийская пуделиха Кэнди сразу приняли молодого кота в свою стаю. Отныне Йода был там же, где и собаки.
К тому времени, когда мы решили переехать из нашего дома в Крюгерсдорпе, в Южной Африке, в Грабау, Йода уже превратился в роскошного рыжего кота.
Ехать предстояло автодомом, планировалось, что переезд займет приблизительно три дня.
В течение нескольких недель перед отъездом мы проводили тренировки на заднем дворе. Собакам пришлось научиться ходить в туалет по команде, так как мы не могли останавливаться у каждого дерева по дороге, а Йоде – привыкнуть к поводку, чтобы мы могли выводить его из трейлера по вечерам. Маленькая кошачья голова выскальзывала из всех ошейников, поэтому мы надевали на Йоду детскую шлейку. Поначалу он терпеть ее не мог, но затем смирился.
Мы представляли себе наше путешествие так: собаки едут с нами в машине, а Йода – в автодоме, в удобной деревянной переноске с ковровым покрытием и проволочной сеткой по бокам. Компанию ему составляет еще один наш питомец – канарейка по имени Педро. На всякий случай ветеринар выписал успокоительное для собак и кота.
Накануне отъезда мы заперли животных и переночевали в автодоме. Мы собирались выехать в семь утра, однако Йода каким‐то невероятным образом умудрился сбежать, и мы потратили целых четыре часа на его поиски. Когда он вышел из-за густого куста на краю двора, мы отругали его, обняли и дали ему успокоительное, полученное от ветеринара. Заперев кота в переноске, мы закрыли дверь трейлера.
Я сидела с ним, пока он не уснул, затем запустила в салон собак. И вот, наконец, мы вывели машину и тяжелогруженый прицеп с подъездной дорожки.
Через двадцать минут мы прибыли в соседний маленький городок Рандфонтейн. Люди оборачивались и показывали на автодом пальцами, пока мы медленно ехали по главной улице.
– Что случилось? – встревоженно спросила я.
– Не знаю, но мы не можем остановиться прямо здесь.
Роб затормозил на единственном светофоре, и тут мы услышали пронзительный детский крик.
– О нет. Это Йода! – воскликнула я. – Почему он не спит?
Шеба выпрямилась, подергивая ушами. Кэнди глядела на трейлер через заднее стекло, ее глаза были полны слез.
Наконец Роб затормозил, и я бросилась к трейлеру.
– Йода, все в порядке, – произнесла я.
Но все было не в порядке. Йода лежал на боку, яростно цепляясь за проволочную сетку и пытаясь перегрызть ее зубами. Из его десен текла кровь.
Я вытащила обезумевшее животное из клетки. Кот прижался к моей шее, плача, как новорожденный младенец.
– Что же делать? Мы не можем оставить дверь открытой. Он разнесет фургон. И мы не можем подпустить его к Педро.
Канарейка весело щебетала, раскачиваясь взад-вперед на качелях в своей клетке. По крайней мере, один из нас наслаждался путешествием.
– Давай попробуем усадить его в машине, – предложил Роб. – Когда начнет действовать лекарство, перенесем обратно в автодом.
Собаки радушно встретили Йоду. Шеба вылизала ему мордочку, а Кэнди обнюхивала со всех сторон, проверяя, нет ли у него травм. Йода мяукал и ворчал, жалуясь на то, как мы с ним обошлись.
Едва мы тронулись, Кэнди запрыгнула на свое место у заднего стекла и сразу же задремала. Шеба откинулась на сиденье, вздохнула и закрыла глаза. Йода тоже нашел прохладное местечко под водительским сиденьем, зевнул и позволил лекарству сделать свое дело. Через несколько мгновений все трое крепко спали.