Дасти весил больше Кексика на двадцать два килограмма, но он не мог тягаться с ним свирепостью. Кот размахивал лапами и шипел до тех пор, пока у Дасти от попыток увернуться не закружилась голова. После беготни по кругу и бешеных прыжков пес все же сдался и, перепрыгнув через забор, ретировался к себе во двор. Кексик же уселся на дорожку и принялся вылизывать шерсть, как будто хотел удалить из своей вселенной все, что осталось от этой собаки.
Достигнув кошачьей половой зрелости, Кексик перешел на новый уровень. Однажды вечером я услышала звуки жестокой кошачьей драки, доносящиеся с заднего двора.
На следующее утро Кексик не явился к завтраку, и я пошла искать его. Увы, о произошедшем свидетельствовали лишь клочья кошачьей шерсти и сломанные кусты роз. Двор был пуст. Кексик исчез.
Дни превращались в недели, а он все не возвращался. Поиски не принесли никаких результатов, поэтому мы как могли утешили детей и попытались жить дальше.
Примерно через месяц зазвонил телефон. Незнакомая женщина сообщила, что ночью, посреди грозы, на подоконник ее кухни запрыгнул кот. Он был мокрый, потрепанный, весь в колючках, но в остальном с ним все было хорошо. Очевидно, проиграв тот памятный бой, Кексик ушел искать другую территорию. Он брел по лесам, полям и зарослям ежевики, пока не оказался примерно в пятнадцати километрах от нашего дома. И там он поступил так же, как и всегда, когда хотел, чтобы мы его впустили: запрыгнул на ближайший подоконник.
Через некоторое время нам снова пришлось переезжать. На этот раз мы оказались на военно-воздушной базе. Домашним животным здесь не разрешалось свободно разгуливать по улице – их всех надо было держать на поводке.
Мы честно старались убедить Кексика оставаться дома, но он часами сидел у окна и жалобно мяукал. В конце концов я сдалась и выпустила его. Когда тем же вечером мы прибыли в офицерский клуб на официальное мероприятие, то первый, кого мы увидели, был Кексик, спящий на крыле самолета. Мы притворились, что не замечаем его.
На самом деле соседи были благодарны Кексику, поскольку он контролировал местную популяцию кротов. Однажды он даже развлекал публику на женском обеде: поймал крота и подбрасывал его в воздух, пока гости пытались съесть свой киш.
Однако самое большое приключение Кексика с кротом произошло однажды днем – как раз перед тем, как дети вернулись домой из школы. Я заметила кота, тихо сидевшего во дворе, и без труда узнала его настороженную позу. Вот он слегка наклонил голову и прыгнул, чтобы схватить несчастного крота. Но в этот самый момент с вершины дерева спикировал ястреб и беззвучно заскользил по двору, едва касаясь травы. Кексик не заметил его приближения. Ястреб схватил крота и взлетел. Но Кексик не собирался сдаваться. В результате ястреб вцепился в крота с одной стороны, а Кексик – с другой. Когда ястреб поднялся вверх, Кексик повис на нем. Ястреб набирал высоту, крот был крепко зажат у него в когтях, а Кексик болтался внизу. Я не могла поверить своим глазам. Наконец, поднявшись на высоту примерно трех метров, Кексик понял, что эту битву ему не выиграть. Он отпустил добычу и упал на землю. При этом единственным повреждением, которое он получил, стал болезненный удар по эго. Ястреб, подхватив добычу, улетел в лес.
Когда дети выросли и уехали из дома, их верный друг остался на нашем попечении. В возрасте двадцати одного года Кексик, совершенно слепой, уехал с нами во Флориду. Он всегда любил гулять, так что мы поставили для него корзинку с грелкой на крытой веранде. Там он и провел свои последние дни, бродя по периметру веранды и вдыхая соленый воздух.
Глядя, как он сидит на солнышке, обвив вокруг себя свой длинный хвост и закрыв глаза, я думала, не вспоминает ли он о своих удивительных приключениях. Возможно, он видел себя еще молодым котом, лазающим по деревьям, гоняющимся за собаками и бросающим вызов ястребам?
Кексик дожил до двадцати трех лет. Через несколько дней после его смерти на берегу пруда возле нашего дома появилась рысь. Я отправила ее фотографию по электронной почте нашей старшей дочери. Она ответила: «Мам, это не просто рысь. Это душа Кексика возвращается, чтобы сказать, что с ним все в порядке».
Лиз Граф
Ассистент ветеринара
Кошки весьма придирчивы, поэтому, если они вдруг решают быть дружелюбными, это о многом говорит.
Наша дочь Мелисса первой заметила котенка. Уткнувшись в живот мертвой матери, лежащей возле сарая, он тщетно пытался добыть хоть каплю молока.
– Остановитесь! – закричала Мелисса. – Я попробую поймать его.
Она выпрыгнула из пикапа и подкралась к сироте. Котенок поначалу сопротивлялся, но, как только Мелисса взяла его на руки, успокоился.
Мой муж Гленн – ветеринар. Осмотрев малыша, он сказал:
– Это девочка, ей не больше четырех недель. Давайте отвезем ее домой и дадим молока.
Аппетит у котенка оказался отменным. Уже после пары кормлений он заметно повеселел, и его сил хватило даже на то, чтобы выйти с нами во двор. Малышка ползала у наших ног, пока мы сидели на траве, греясь на солнышке. И тут Гленн случайно наступил котенку на хвост носком своего ковбойского ботинка. Взвизгнув, кошечка убежала в густой кустарник. Мелисса бросилась за ней, опустилась на колени и позвала:
– Вернись, маленький котенок. Возвращайся обратно, Малышка Грей.
Безрезультатно. Гленн чувствовал себя виноватым. Мелисса была безутешна:
– Если мы не заберем Малышку Грей, ее найдут койоты.
– Мы будем вести себя тихо, и тогда она, возможно, сама к нам выйдет, – попытался успокоить ее Гленн.
И правда: спустя несколько минут котенок выполз из кустов и, к нашему огромному изумлению, сразу же вскарабкался сначала по штанине Гленна, затем – вверх по его груди, пока не добрался, наконец, до подбородка. Там он посмотрел ему прямо в глаза и пискнул, как бы говоря: «Я знаю, ты не хотел на меня наступить».
Гленн осторожно погладил девочку и сказал:
– У тебя, малышка, теплое сердце. Будем считать, что ты простила меня.
Так Малышка Грей завоевала любовь всей нашей семьи. Прошло совсем немного времени, и она превратилась в милейшего кошачьего подростка, который резвился, совершая головокружительные прыжки по всему дому. Когда к нам приходили друзья, Грей терлась об их лодыжки, мурча ласковые приветствия, до тех пор, пока они не признавали, что она – «самый любящий котенок, которого мы когда‐либо видели». Другие наши домашние животные тоже приняли новую кошку, а та вышагивала среди них с высоко поднятой головой, словно была единственной обладательницей королевского статуса.
По субботам наша дочь помогала отцу в клинике. Теперь она стала брать с собой и Малышку Грей: котенок ехал с нами в машине, свернувшись калачиком на коленях Мелиссы. Добравшись до клиники, эта «принцесса» занимала свое место на высокой стойке и оттуда приветствовала пациентов.
Скоро ее начали узнавать. Теперь каждый окликал ее по имени: «Привет, Малышка Грей, как у тебя дела сегодня утром?» В ответ она либо тихонько мяукала, либо протягивала нежную лапку и похлопывала говорящего по руке.
Однако насколько Малышка Грей любила людей, настолько же она становилась разборчива, когда дело касалось других животных. Если какой‐нибудь буйный лабрадор или суетливая комнатная собачка замечали ее и поднимали лай, наша «принцесса» сначала смотрела на них с высоты золотым немигающим взглядом, а затем прижимала уши и начинала рычать, взмахивая своим тонким, как карандаш, хвостом.
Однажды вечером, после того как Мелисса уехала в колледж, Гленн принес домой в корзинке джек-рассел-терьера по кличке Митчелл. С собакой случилось несчастье: он поймал в поле отравленную крысу, и теперь яд медленно уничтожал его тело. Окоченевшие конечности Митчелла сводила судорога, глаза подергивались, дрожь сотрясала все тело. Гленн подключил его к капельнице с жидкостями и ввел успокоительное.
Малышка Грей, должно быть, услышала скулеж пса. Она осторожно вошла в комнату и стала медленно, шаг за шагом, приближаться к корзине. В какой‐то момент ее уши прижались: собака! Грей зашипела и, ворча, вышла из комнаты.
Понаблюдав за Митчеллом до глубокой ночи, Гленн, наконец, пошел спать. Чтобы контролировать ситуацию, ему пришлось установить будильник на каждый час. Ближе к рассвету он сказал:
– Не уверен, что малыш справится. Ему нужно намного больше тепла.
Спустя еще час Гленн позвал меня. Я приготовилась к самому худшему.
– Ассистент ветеринара здесь, – услышала я голос мужа.
Сначала я подумала, что он имеет в виду меня. Но потом заглянула в корзину и обнаружила там Малышку Грей, которая прижалась к терьеру, обхватив его всеми четырьмя лапами.
Я посмотрела на мужа:
– Ты можешь в это поверить?
Он улыбнулся.
Мы приглушили свет и вернулись в постель. Обернувшись на пороге, я успела заметить, как Малышка Грей удовлетворенно положила голову на жесткую спину бедняги Митчелла.
Карен Бейкер
Главный мужчина в доме
Только настоящий друг может терпеть слабости своего друга.
Такер, огромный кот породы мейн-кун, только что ущипнул меня за лодыжку. Я даже вскрикнула, но скорее от удивления, чем от боли. Такер – мой «главный мужчина» в доме. Он крадется, расхаживает с важным видом, гоняется за другой кошкой и иногда кусает меня. Девиз Такера был отлично сформулирован в фильме «Роковое влечение»: «Я не позволю, чтобы меня игнорировали».
Наши чувства взаимны.
Такер хорош и знает об этом. Шуба у него смешанного коричневого, рыжеватого и бежевого оттенков, и еще больше, чем меня, он любит свою расческу.
Такер весит около девяти килограммов, у него огромная голова, завораживающие зеленые глаза и заостренные уши с кисточками. Его мех невероятно мягок. Он сворачивается у меня на коленях, и мне сразу становится жарко от этой гигантской плюшевой подушки.