«Как…» У мамы отвисла челюсть. Она быстро поставила пакеты с продуктами на пол.
К счастью, скоро стало понятно, что единственное, что пострадало во время инцидента – это гордость нашей собаки. Хайди оказалась заточенной в стиральной машине. Мы рыдали от смеха. Слезы текли у нас по щекам, пока мы ее вызволяли.
Я до сих пор не знаю, как Хайди удалось запрыгнуть так высоко. Может быть, белка пробежала мимо окна, или насекомое проползло по потолку. Как бы то ни было, на ошейник Хайди нужно было бы пришить новую бирку: «Не стирать в машинке».
Стефани Винкельхейк
Собачьи делишки
Вы можете избежать неприятных последствий, приспосабливаясь к ситуации: если вы упадете в грязную лужу, проверьте свои карманы на наличие рыбы.
Утро – напряженное время в нашей семье. Мы с мужем просыпаемся и начинаем заниматься своими делами: он принимает душ и собирается на работу, а я – поднимаю семью, кормлю и провожаю за дверь, куда бы они ни направлялись.
У нас двое детей – девятилетняя дочь и шестилетний сын. И две собаки – пятнадцатилетний бишон-фризе по кличке Скаут и приемная собачка породы бигль по кличке Сахарок, которой около трех лет. Я никогда не собиралась заводить бигля, но мы влюбились в нее, когда взяли ее на воспитание, и потом не смогли отказаться.
Проблема с биглями, как я поняла в момент усыновления, заключается в том, что они склонны к побегам, особенно если вы живете на участке, граничащем с пятью акрами леса. Сахарка нужно выгуливать на поводке, а не просто выпускать. Несмотря на то что наш задний двор огорожен забором, она может сбежать, прежде чем вы успеете глазом моргнуть, и не вернуться назад.
Вывести собак через черный ход бывает непросто, поскольку они бегают с разной скоростью. Сахарок рвется наружу. Когда я хватаю ее за поводок, она виляет хвостом и танцует вокруг моих лодыжек.
Скаут в свои пятнадцать ведет себя иначе. Мы не уверены, насколько он слеп и глух, но точно – не полностью. Если вы кричите в его сторону, он склоняет голову набок, как будто что-то услышал. С глазами дела обстоят хуже. Они давно превратились из черных в облачно-голубые.
И вот, всем пора выходить, и мы уже стоим возле двери. Скауту всегда достается от неугомонного Сахарка. Когда мы выходим на улицу, становится спокойней. Скаут гуляет без поводка, у него есть привычные места, где он обычно занимается своими делами. Он как бумеранг в замедленной съемке: уходит с полным животом и возвращается с пустым. Несмотря на все свои старческие проблемы, Скаут ведет себя очень последовательно.
Прошедшее лето выдалось особенно сумасшедшим, потому что, после четырех с половиной лет уговоров, городские власти согласились наконец подключить нас к городской канализации, проходящей вдоль нашей дороги.
Поскольку наличие канализации позволило бы нам добавить дополнительную комнату к нашему маленькому ранчо с тремя спальнями, это была очень волнующая новость. Однако на деле все вылилось в рытье траншеи глубиной в четыре фута – от дороги, вниз по нашей подъездной дорожке и вокруг задней части дома. Также это означало, что в доме постоянно будут присутствовать рабочие, детям придется играть среди куч грязи и мусора, сад на заднем дворе будет уничтожен, на участке появится глубокая траншея для труб, и повсюду будет распихана крупная техника.
В один из дней, когда проект «канализация» только начался, мы с детьми вернулись домой после их первого дня в новом лагере. Мы пришли позже обычного, и собакам действительно нужно было погулять – особенно бедному старому Скауту с его стареющим мочевым пузырем.
Подойдя к дому, мы увидели, что подъездная дорожка полностью разрушена экскаватором и мини-бульдозером, работающими на полную мощность.
Поскольку обычный доступ в дом был заблокирован, нам пришлось оставить машину на улице, пройти пешком по подъездной дорожке и занести вещи внутрь. Разумеется, это привело к жалобам со стороны детей. Разгоряченные, уставшие и голодные, они не хотели нести свои рюкзаки, не говоря уже о продуктах.
Уже из дома я заметила, что через задний двор тоже проходит глубокая траншея. Вау, ломать – не строить, – много времени не требуется.
Итак, дети ворчали, собаки лаяли в своих клетках, а мои руки были нагружены вещами. Я бросила сумки в прихожей, отперла клетки с собаками, взяла Сахарка на поводок и направилась к задней двери. Услышав, как дети роются в холодильнике, я крикнула, чтобы они подождали, пока я приготовлю обед.
– Вы испортите себе аппетит, – предупредила я.
Как только я открыла раздвижную заднюю дверь, Сахарок рванулась вслед за мелькнувшим в траве бурундуком, но ее удержал выдвижной поводок.
– Сахарок! – крикнула я, когда она чуть не вывихнула мне плечо.
Скаут медленно, почти вслепую, пробрался к двери и спустился по ступенькам. Я закрыла тяжелую раздвижную стеклянную дверь и только тогда уловила разлитую в воздухе вонь: рабочим пришлось вырыть траншею для выщелачивания старой септической системы, прежде чем проложить трубу для канализации.
Прекрасно. С особым вниманием глядя под ноги, я наконец добралась до газона вдали от дома.
Через некоторое время мы с Сахарком завершили наш обычный круг и направились обратно к двери. Я осмотрела двор в поисках Скаута, но не увидела его.
Куда, черт возьми, мог подеваться Скаут?
– О боже, – сказала я вслух.
И побежала к канаве, которую прорыли прямо перед тем местом, где Скаут обычно занимался своими делами, и которую я не заметила.
Я заглянула внутрь. Скаут стоял в четырех футах подо мной, по брюхо в септическом иле, поворачиваясь круг за кругом и размышляя, как ему, черт возьми, отсюда выбраться.
Мне потребовалось мгновение, чтобы охватить всю картину целиком. Я быстро прошла через все стадии горя: шок, отрицание, чувство вины, гнев, торг и, наконец, принятие.
– Есть только один выход, Скаут, – сказала я сверху. – Жди меня, я иду.
Дженнифер Кваша
Румбо и Рождество
В Рождество все дороги ведут домой.
Рождество в доме моих родственников – это настоящее сумасшествие. У бабушки и дедушки МакКланаханов четверо взрослых детей: три сына и дочь. Все они женились и родили в общей сложности десятерых внуков – семерых мальчиков и трех девочек в возрасте двенадцати лет и младше. Я вышла замуж за младшего сына МакКланаханов, Сэма.
Летом и на Рождество мы все приезжаем из своих домов, разбросанных по всему Восточному побережью, чтобы вместе провести время в девятикомнатном жилище бабушки и дедушки в Наррагансетте, штат Род-Айленд. Это довольно большой дом, но в присутствии двадцати человек он начинает казаться намного меньше, а сами гости составляют какие-то хаотичные графики «сна» и предлагают друг другу меню в формате «ешь, что сможешь ухватить». В такие дни мне часто вспоминается детский стишок «Жила-была старушка в дырявом башмаке», где есть строчка «и было у нее ребят, что пескарей в реке»[5].
Но что бы ни думали обо всех этих встречах взрослые, для всех младших членов семьи это всегда настоящий восторг. А уж Рождество – это веселье вдвойне. Двоюродные братья и сестры часто не видятся с самого лета, да к тому же придет Санта с подарками!
В отличие от других семей МакКланаханы не распределяют, кто кому делает подарок, – нет, каждый член семьи покупает подарки для всех остальных. Бабушка и дедушка любят безудержное веселье.
Удивительный факт: несмотря на то что клан МакКланаханов состоит из пяти семей, у нас на всех есть только одна собака – большой желтый лабрадор с квадратной мордой по кличке Румбо, житель Нью-Ханаана, штат Коннектикут, который большую часть времени проводит с бабушкой и дедушкой. Когда-то Румбо считался собакой моего мужа Сэма, поскольку именно Сэм провел лето, растя и тренируя его, когда тот был щенком. Однако, по мере того как росла наша собственная семья, Румбо все больше времени стал проводить у бабушки и дедушки, пока наконец не переехал к ним вовсе. Мы же иногда забирали его к себе погостить.
Два года назад Рождество в Наррагансетте было таким же, как и предыдущие, – дети стали на год старше, но все еще были полны безграничной энергии, а ожидание Санты подзадоривало их еще сильнее. Румбо тоже стал старше. Ему исполнилось девять лет, и он страдал артритом. Он бродил вокруг, виляя хвостом, напрашиваясь, чтобы его погладили, но большую часть времени проводил, уютно устроившись на потертой собачьей подстилке вдали от царящего хаоса.
В тот сочельник мы, а не бабушка с дедушкой, привезли Румбо из Коннектикута. Прежде чем начать распаковывать вещи, я бросила собачью подстилку под огромную, красиво украшенную рождественскую елку. Румбо выглядел образцовой собакой, лежащей среди мерцающих огней и украшений: его большая морда покоилась на краю подстилки. Он наблюдал.
К вечеру того же дня одна за другой прибыли все остальные семьи, наполняя дом еще большим количеством вещей. Когда подарки были разложены под елкой, подстилка Румбо сдвинулась, но мы все щедро гладили его по животику и быстро прижимали к себе, передвигая из стороны в сторону. Одаривая нас своей обычной «улыбкой» и виляя хвостом, пес, казалось, не возражал.
Вечером у нас был праздничный ужин, и после уборки бабушка выпустила Румбо на улицу. Мы все легли спать, зная, что снова встанем через несколько часов.
Действительно, в 5:30 проснулся первый из малышей. Один за другим нетерпеливые дети вели своих родителей вниз. В течение следующих нескольких часов были распакованы сотни подарков. Волшебным образом появлялись долгожданные игрушки, родители передавали друг другу бесполезные предметы домашнего обихода, в перерывах между рождественскими гимнами, которые завели в чьем-то ноутбуке, слышался смех. Повсюду валялись бумага и выброшенные обертки.