– Как… ты… мог?
Внезапно осознав, что собаки-правонарушителя рядом нет, я спросил папу, что с ней случилось. Он ответил:
– О боже, Билл, эта собака скулила и какала дважды в минуту. К счастью, твоя мама вспомнила, что Мэри, которая живет за углом, давно хотела щенка.
Мэри была старой девой-учительницей. По выходным она приглашала соседских дам к себе на кофе и домашнюю выпечку.
Мама вошла в комнату как раз в тот момент, когда папа заканчивал свою речь:
– …Да, твоя мама забрала эту собаку и отдала ее Мэри.
Ах-ха! Итак, оказывается, я – то самое яблоко, которое, как и положено, упало не слишком далеко от яблони. Глядя «яблоне» в глаза, я произнес таким ханжеским тоном, на какой только был способен:
– Мама… как… ты… могла?
Бедняга спаниель прожил долгую и, предположительно, счастливую жизнь с незамужней учительницей Мэри, о чем мы время от времени узнавали из сообщений других соседей. Но по какой-то причине Мэри больше никогда не приглашала мою маму на кофе и домашнюю выпечку.
Уильям Халдерсон
Сэм и буйвол
Спаниели по своей природе очень любвеобильны, превосходя в этом всех остальных существ, ибо в жару и в холод, в сырую и в сухую погоду, днем и ночью они не оставят своего Хозяина.
ГРРРР! Я попыталась заставить его замолчать. Мой семилетний кокер-спаниель рычал, подняв голову с кровати. Я положила руку на его белокурый затылок, пытаясь успокоить. Однако вместо этого он снова зарычал и принял сидячее положение, сосредоточив пристальный взгляд на дверях, ведущих во внутренний дворик.
Я взглянула на телефон – три часа ночи. Застонав, я взмолилась:
– Сэм, еще не время вставать!
В ответ он залаял, и это было не обычное тявканье кокер-спаниеля, а пронзительное «гав»! Потом он спрыгнул с кровати. Полностью проснувшись, я почувствовала приближение опасности. Тут надо сказать, что я живу одна в восьми милях от города в малонаселенном районе Монтаны.
Я потянулась за перцовым баллончиком, который хранила на прикроватной тумбочке. Потом на цыпочках подошла к занавешенным раздвижным стеклянным дверям. Пристроившись с левой стороны, я начала медленно отодвигать штору. Все это время взгляд Сэма ни разу не дрогнул. Еще секунда – и он бросился к двери с яростным лаем. Я отпрыгнула подальше от стекла.
Затем я услышала стоны, доносившиеся с террасы. Сжимая в руке баллончик с перцем, я замерла, готовая распылить его содержимое на врага, подстерегавшего снаружи. Лай Сэма еще усилился, шерсть на его светлой холке встала дыбом. Снова раздались стоны, но никто не появился.
Я выглянула из-за занавески. На террасе никого не было. Яркий лунный свет разливался по двору. Пусто. Я отступила от занавески. И вдруг… Хлоп! Деревянная терраса затряслась, как будто у нас началось землетрясение. Движение прокатилось по полу спальни, заставив нас подпрыгнуть.
И тогда я увидела его. Ночной ветерок развевал его темно-каштановую шерсть, когда он вышел из тени. Затем появился другой, поменьше ростом и, вероятно, помоложе.
– О! – воскликнула я в изумлении.
Два бизона стояли в свете осенней луны. Кажется, они пришли, чтобы поспать несколько часов под моей террасой. Я лишь недавно переехала в маленький городок на границе Йеллоустонского Национального парка и не раз слышала истории о том, как бизоны покидали границы заповедника и путешествовали по окрестностям. И хотя я много раз бывала в Йеллоустоуне и видела этих больших шерстистых животных, но мне и в голову не приходило, что кто-то из них подойдет так близко к моему жилищу.
Очарованная зрелищем, я отступила на террасу. Но прежде, чем я успела потянуться назад, чтобы задвинуть стеклянную дверь, Сэм выскочил в проем, скатился по ступенькам и бросился на бизона. Обезумев, я скомандовала:
– Сэм, ко мне!
Как обычно, он проигнорировал призыв. Через несколько секунд собака и бык уже стояли нос к носу. При этом Сэм продолжал лаять. Ругаясь и угрожая, моя бесстрашная собака набросилась на животное, почти в сто раз превосходящее ее по весу и в три раза по росту.
Младший бизон взвизгнул и отступил назад, удивленный нападением. Старший, более крупный самец, уставился на Сэма и заворчал. Пес снова бросился на быка, мои крики «Вернись сюда!» опять были проигнорированы, а раздражение противника превратилось в ярость. Огромный зверь топнул передним копытом и покачал массивной головой. Я представила себе, как мою собаку пронзает черный рог, как ее поднимают в воздух и трясут до тех пор, пока она не умрет.
Каким-то образом Сэму удалось увернуться от рогов бизона. Должно быть, он наконец понял, с какой опасностью столкнулся, потому что после еще одного злобного рыка отбежал обратно в безопасное место на террасе. Потом просунул свою бежевую голову между поручнями и оттуда снова обругал незваных гостей.
Видимо, устав от непрекращающегося шума, бизоны неуклюже побрели прочь – подальше от домов. Мы с Сэмом наблюдали, как они паслись в нескольких сотнях ярдов от нас, жуя увядающую траву.
Это были не последние буйволы, навестившие нас. Примерно месяц спустя, снежной ночью, я возвращалась с работы. Я уже въезжала на подъездную дорожку, когда фары моего автомобиля выхватили из темноты грандиозную сцену: около двух десятков коров и телят-бизонов укрылись под моим крыльцом. Телята прижались друг к другу, а матери окружили их, защищая свое потомство от холода. Я сидела в своей машине, загипнотизированная невероятным зрелищем: снег, ветер и дикие животные.
Однако как же мне попасть в дом, если эти огромные существа загораживают вход? Самки бизонов весят почти тысячу фунтов; подросшие телята – вдвое меньше. И тут я услышала его – моего защитника, моего сурового собачьего компаньона. У окна гостиной стоял Сэм, серенада кокер-спаниеля неслась из дома в ночную тьму улицы. Десять минут спустя стадо матерей и их детенышей отправилось восвояси, и ведущая самка бизона отвела всех в близлежащие лесные угодья.
Гейл М. Ирвин
Евангельская истина
Мир обнимают верные руки добровольцев.
Из всех собак, которых мы знали раньше, Роммель был самым незабываемым. Одной удивительной, пугающей ночью он спас нас от пожара в доме, потянув за рукав моей пижамы и выведя всех нас в безопасное место.
После этого мы были уверены, что наша сильная немецкая овчарка всегда будет героем, а не жертвой. Так оно и было до одного памятного дня.
Дети играли в яблоневом саду после первого в том сезоне снегопада. Я смотрела в окно, наслаждаясь красотой сверкающего снега, и вдруг входная дверь с грохотом распахнулась.
«Мама, иди скорее! Там какой-то странный звук».
Я высунула голову и услышала низкий вой, доносящийся из-за гребня холма. Роммель! Я быстро схватила куртку, и мы все побежали навстречу скорбному эху.
Поднявшись на вершину холма, мы посмотрели вниз в ущелье и ахнули. Роммель застрял посреди пруда. Погруженный в воду по грудь, он пытался ухватиться за кромку льда. Его глаза были безумными, но в них все еще читалась надежда.
– О, мама! Что же нам делать?
– Поищите крепкие палки, – скомандовала я.
Ступив на лед, я почувствовала, как он немного просел под моим весом. Потом раздался тихий треск. Роммель был более чем в пятнадцати футах от меня.
Дети притащили целую кучу палок и сухих веток. Я схватила самую длинную и крепкую из них и протолкнула ее как можно дальше по льду.
– Давай, парень. Хватайся. Хороший мальчик, ты сможешь это сделать.
Роммель ухватился за ветку зубами и сильно потянул. Я крепко держала палку, и он двинулся вперед. Мягкий лед расходился в стороны крупными волнами. И тут ветка сломалась. Роммель исчез из поля зрения.
Дети закричали, и я почувствовала, как мое сердце разрывается на части.
Однако мгновение спустя Роммель снова вынырнул на поверхность и принялся искать что-нибудь, за что ухватиться.
– Ларри, беги. Вызови пожарных. Быстро!
Остальные, борясь с рыданиями, подбадривали пса:
– Держись, Ромми, держись. Помощь приближается! Мы любим тебя!
Я не могла позволить этому случиться. Отчаяние придало мне смелости. Я сорвала с себя куртку и приготовилась окунуться в ледяную воду.
– Подожди, мама! Пожарные уже едут.
По склону спускались четверо здоровенных мужчин, одетых в непромокаемые костюмы.
Они быстро развязали моток веревки, прикрепили к одному концу хитроумную петлю и забросили за спину Роммелю. Двое пожарных быстро потянули за веревку. Тело Роммеля прорвалось сквозь лед и понеслось к берегу. Наконец его сняли со стропы и уложили на одеяло.
На мгновение все замерли в молчании. Потом Роммель завилял хвостом.
– Он жив!
Дети вертелись вокруг пожарных, пока они заворачивали Роммеля в одеяла. Пес был жив, но кто знает, насколько он пострадал?
К этому времени на обочине уже собралась целая толпа.
– Расступитесь, пожалуйста, – сказал один пожарный, – нам нужно отогреть этого парня.
Из толпы вышел городской ветеринар.
– Доктор Гэррити, что вы здесь делаете?
– Я услышал о происшествии по своей рации. Давайте отнесем его внутрь.
Дети устроили для Роммеля кокон из одеял перед камином. Там доктор Гэррити осмотрел его.
– Возможно, какое-то время он будет немного скованным. Но одно волшебное лекарство точно поднимет его на ноги.
Врач протянул мне рецепт. Как вы думаете, что он прописал? Разумеется, куриный бульон. Ведь это евангельская истина.
Линн Лейтон Зелински
Все или ничего
Нет надежды, не смешанной со страхом, и нет страха, не смешанного с надеждой.
Кемпинг моих бабушки и дедушки, расположенный на берегу озера Онтарио в северной части штата Нью-Йорк, был настоящим раем для моего буйного годовалого лабрадора-ретривера Плинко.