Первые несколько недель Милфорд был идеальной собакой. Но потом, почувствовав, что достаточно завоевал нашу привязанность, показал свое истинное лицо. Он делал все, о чем мы его просили, ровно до тех пор, пока сам этого хотел. В противном случае он не подчинялся, а если его заставляли – кусался.
Однажды, оставшись с собаками в доме, я услышала странный шум, который не могла распознать в течение нескольких секунд. Затем я узнала звук кресла-качалки. Заподозрив, что в дом пробрался незваный гость, я на цыпочках прокралась в гостиную и обнаружила длинного Милфорда, устроившегося в кресле-качалке и ритмично там покачивающегося.
Милфорду был присущ дух авантюризма. Он любил гулять без присмотра, хотя неизменно возвращался к ужину.
Однажды Милфорд исчез на всю ночь. Мы беспокоились о нем, даже поместили объявление в местной газете. Через некоторое время позвонила какая-то дама и сказала, что она не знает, как выглядят бассет-хаунды, но на ее качелях лежит собака. Она на мгновение замолчала и с изумлением добавила:
– А теперь он еще и сам раскачивается.
Мы поехали и забрали нашу собаку, которая любила качаться.
Памела Кент
Хитрость с жевательной косточкой
Горбатого могила исправит.
Кирби появился у нас несколько лет назад, когда был еще щенком. Тогда он весил чуть более двадцати фунтов, но очень скоро вырос в гораздо более крупного пса, чем ожидал его бывший владелец. Энергия переполняла Кирби, для счастья ему необходим был большой двор.
Затем к нам присоединилась Дакота. В то время ей уже исполнилось пять лет. Это был белый, похожий на пушистый комочек, шпиц, который всю свою жизнь прожил с пожилой парой – крестными родителями моего мужа Гроувера. Когда крестный Гроувера скончался, его крестная мать Рут, которая в восемьдесят пять лет почти ослепла, переехала в дом престарелых. Мы заверили Рут, что Дакота станет частью нашей семьи.
Примерно год назад маленькой йоркширке моей дочери, Белле, понадобился дом. Дочь переехала в квартиру, где не разрешалось проживание с домашними животными. Она спросила, возьмем ли мы Беллу.
Белла – девятифунтовый сгусток энергии с характером. Она привыкла быть единственной собакой в доме, так что ей не потребовалось много времени, чтобы показать нам свой характер. Она ревнует. Она доминирует. Она – самая веселая малышка, с которой я когда-либо была рядом. А еще она очень умна. Это стало понятно с тех пор, как Белла начала манипулировать всеми, чтобы получить все, что захочет.
Мы никогда не собирались заводить трех собак. Гладить двух собак было легко. В конце концов, у меня есть по одной руке для каждого. С тремя это сложнее, а Белла не терпит, когда ее оставляют в стороне. Она лает и рычит, требуя внимания, если я глажу двух других. Выражение ее лица становится разъяренным. Если я не подхожу к ней сразу, она забирается ко мне на колени, затем прокладывает себе путь вверх, пока не оказывается почти у моего лица, рыча и бросая косые взгляды на соперников.
Дакота, нежная и уравновешенная, смиренно вздыхает и уходит. Кирби так легко не сдается, но в конце концов ему тоже надоедает шум, который производит маленький йорк. Оставшись со мной наедине, Белла наконец чувствует себя вполне счастливой и наполняется благословенным спокойствием.
Время от времени между собаками происходят стычки из-за игрушек. Милая Дакота обычно позволяет Белле поступать по-своему, но иногда даже она устает от издевательств. Кирби не беспокоится. Если у него есть игрушка и Белла приближается, то все, что ему нужно сделать, это издать низкое рычание, и она отступает. Она прекрасно знает, что он не такой слабак, как Дакота.
А вот жевательные кости – совсем другое дело. Я покупаю очень большие кости из сыромятной кожи, которые обеспечивают собакам много часов удовольствия. Кости почти такие же большие, как Белла, так что она выглядит весьма комично, когда несет одну из них в зубах. Еще смешнее наблюдать, как она при этом пытается запрыгнуть на диван.
Я покупаю сразу несколько костей, и в обращении их всегда минимум три. Где-то. Не знаю, как это происходит, но две косточки обычно быстро теряются под диваном или за портьерами, так что для трех собак остается только одна. Конечно, Белла всегда хочет заполучить ее.
Недавно я стала свидетелем ее поступка, столь хитроумного, что он удивил даже меня.
Кирби сидел на диване и с удовольствием грыз единственную сыромятную кость, которая находилась в пределах видимости. Белла стояла в нескольких футах от него с алчным выражением лица.
Внезапно она подскочила к раздвижным дверям во внутренний дворик и энергично залаяла. А вы же знаете, что если лает одна собака, то все остальные тоже должны лаять, даже если они не понимают, на что именно. Поэтому, конечно же, Кирби и Дакота оба бросились в бой. Они подбежали к дверям патио, чтобы выглянуть на задний двор, где наверняка находилось нечто, заслуживающее внимания. Там все трое и стояли, оглашая окрестности бешеным тявканьем.
– О боже мой, что здесь происходит? – наконец не выдержала я.
Я открыла двери патио, и три собаки рванулись вперед, словно стадо слонов, пересекающих террасу.
По крайней мере, так сделали Кирби и Дакота. Они уже были на полпути, когда Белла остановилась, быстро развернулась и вернулась в дом.
Сразу же прекратив лаять, она подбежала к дивану, запрыгнула на него и завладела жевательной косточкой. Вернувшись в дом некоторое время спустя, Кирби увидел Беллу со своей бывшей жевательной костью. Это настолько его озадачило, что он даже не попытался забрать ее.
Я могла бы подумать, что это разовая уловка, но несколько дней спустя Гроувер сказал:
– Ты видела, что делает Белла? Она выманивает других собак на улицу, затем возвращается и получает жевательную кость.
Мы позволяем ей это сделать. Мы решили, что любой, кто так усердно работает, чтобы получить то, что хочет, заслуживает того, чтобы сохранить это.
Джин Теннант
Сади на дежурстве
Одно из самых прочных дружеских отношений в истории – собаки и их люди, люди и их собаки.
– Дуг, я не думаю, что смогу и дальше вести машину, – сказала я мужу. В этот момент он сидел за рулем фургона, движущегося прямо передо мной. Затрещал сотовый телефон. Кажется, он меня не слышит. Я подождала несколько секунд.
– Ребенок плачет, а остальные так устали, что почти ничего не видят. И я тоже, – сказала я.
Еще треск.
– Если ты меня слышишь, пожалуйста, остановись у следующего съезда. Хорошо?
Телефон шипел и плевался, как разъяренный кот.
– Я сейчас отключу телефон. Люблю тебя.
Я бросила телефон на пассажирское сиденье. Экран погас, а вместе с ним погасла и моя надежда на то, что Дуг услышал хоть что-нибудь из сказанного.
Я осмотрела шоссе. Сейчас, глубокой ночью, было невозможно понять, где мы находимся. Никаких огней или знаков, отличающих один участок дороги от другого. Я была бы совершенно дезориентирована, если бы не следовала за Дугом и не верила, что он знает дорогу от Форт-Кэмпбелла, штат Кентукки, до базы морской пехоты Квонтико в Вирджинии. Однако я также понимала, что даже если я не смогу связаться с ним, мне все равно придется воспользоваться ближайшим съездом. Еще полчаса – и моя усталость достигнет опасного предела, а я лучше предпочту заблудиться, чем умереть.
Малышка Елена уже давно пропустила свое обычное время кормления, и ее крики только добавляли напряжения. Еще полторы мили. Неожиданно поворотник на фургоне Дуга вспыхнул в темноте. Муж увидел съезд и остановился!
Весь наш маленький караван – арендованный грузовик, фургон и пикап моей матери – выстроился у заправочной станции. Наконец мы смогли размяться и поесть после многочасовой езды.
Моя мама занялась шестерыми детьми и собакой – помесью лабрадора и чау-чау. Дуг отвел меня в сторонку:
– Милая, уже за полночь. Тебе, твоей маме и детям не стоит продолжать путь. Мы доберемся до нового дома только через пять часов.
– Пять часов! Я думала, что остается не больше двух…
– Ремонтные работы в Ноксвилле и сильный дождь очень задержали нас.
– Но пять часов…
Меня охватило уныние. Переезды были моей наименее любимой частью военной жизни.
– Не думаю, что смогу продержаться еще пять часов.
– Вот почему я хочу, чтобы вы остались здесь на ночь. У заправки есть приличный отель, и вы сможете освежиться, а утром продолжить путь.
– Мама, дети и я? Но как насчет тебя?
– Я должен ехать дальше. Бригада грузчиков, которую мы вызвали, будет в новом доме в семь утра. Мне нужно встретить их там.
– Но разве ты не устал?
Он одарил меня кривой улыбкой:
– Со мной все будет в порядке. Действительно. Это ничто по сравнению с двумя боевыми командировками. Кроме того, со мной Сади. Она – отличная компания. Никогда не жалуется на мои радиостанции и тоже хорошо поет.
Он поцеловал меня в лоб.
Я обняла мужа на прощание и почесала Сади за ушами. По мере того как уменьшались в темноте задние фонари фургона, росло мое одиночество. Я вспомнила, как комфортно мне было среди друзей на прежнем месте, представила наш шведский стол с бесплатным питанием для детей. Я думала о самых маленьких вещах, которых мне будет не хватать – например, о флагштоке на нашем крыльце. Перед отъездом в Ирак Дуг учил нашего детсадовца вывешивать и снимать звездно-полосатое полотнище. Все то время, пока Дуг был в командировках по Ближнему Востоку, Сади каждую ночь спала прямо у входной двери. Мне было намного спокойнее при мысли, что незваным гостям придется пройти мимо нее, прежде чем добраться до нас. К счастью, никто не пытался этого сделать.
Задние фонари окончательно погасли, и я позволила воспоминаниям растаять. Оставалось надеяться, что Дуг не так устал, как я.