Вчера я был собакой. Сегодня я собака. Завтра я, наверное, все еще буду собакой. Увы! Так мало надежды на продвижение.
Много лет назад я гастролировала по школам с собственной программой, включавшей пантомиму, цирковые номера и выступление клоуна. Компанию мне всегда составлял мой золотистый ретривер. Кейна нельзя было назвать отличным собеседником, но слушать он умел и отдавал мне все свое внимание безраздельно.
Закончив очередное выступление, я собирала вещи в фургон, и мы выезжали в следующий пункт назначения. Мы добирались до места, регистрировались в отеле и отправлялись на долгую прогулку, чтобы познакомиться с окрестностями. Иногда случайно мы находили парк или какую-нибудь набережную, и там Кейн мог вдоволь повеселиться. В сопровождении моей портативной системы безопасности – пса, который весил больше ста фунтов, я чувствовала себя защищенной.
Несмотря на то что в каждой новой общине, которую мы посещали, я была чужаком, от одиночества мне страдать не приходилось. Кейн научил меня производить положительное первое впечатление и демонстрировать дружелюбие в любой незнакомой компании.
Ближе к ночи я покупала немного продуктов, и мы возвращались в наш номер в мотеле. Я переносила из фургона свои вещи и расставляла по комнате несколько безделушек, чтобы чувствовать себя как дома. В отличие от меня, у Кейна не было материальных привязанностей. Он не требовал многого – обычно небольшого количества еды и моей компании ему было достаточно, чтобы удовлетворенно захрапеть.
Рано утром следующего дня мы отправлялись в местную школу и начинали процесс подготовки к шоу. Кейн сопровождал меня в спортзал и болтался поблизости, пока я приводила в порядок свой реквизит, звуковую систему и другое оборудование. Он был непревзойденным дипломатом, который знал, как манипулировать школьными властями, чтобы они позволили ему остаться в здании, несмотря на санитарные нормы.
– Вы же знаете, что вам не положено приводить собак в… – с этих слов всегда начинался комментарий школьного администратора. Затем появлялся Кейн и включал обаяние на максимум.
– Он такой красивый, – продолжал администратор, гладя Кейна по голове. – Как его зовут?
Затем я слышала:
– Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте мне знать.
– Хорошо, спасибо, – вежливо отвечала я.
Перед началом шоу нас с Кейном можно было найти в раздевалке. Пока я накладывала сценический грим и надевала костюм, он валялся рядом без дела. Казалось, его ничто не смущало, даже шум спортзала, заполненного сотнями взволнованных, ожидающих представления детей. Меня всегда приводил в восторг щебет множества детских голосов, это чувство появлялось неизменно и никак не зависело от количества выступлений. Но мой стойкий пес продолжал мирно лежать у моих ног, и ничто не могло вывести его из душевного равновесия.
Наконец сотрудник стучал в дверь гримерки и сообщал, что аудитория готова. Я запускала звуковую систему с помощью пульта дистанционного управления: голос спортивного комментатора объявлял о начале гонки.
Со словами «и они стартовали…» я появлялась в спортзале на одноколесном велосипеде, в костюме клоуна. Я крутила педали, диктор комментировал гонку между мной и другими воображаемыми участниками. По ходу гонки я притворялась, что взаимодействую с соперниками, «обгоняла» их и, в конце концов, «финишировала» первой.
Однажды во время выступления произошел странный случай. Я въехала в спортзал и услышала рев обезумевшей толпы детей. Такая реакция, которую я объяснила себе чрезмерной восторженностью аудитории, добавила имитированной гонке веселья. И только проехав целый круг, я поняла, что больше не соревнуюсь сама с собой: Кейн вышел на дистанцию вместе со мной. Без сомнения, все это выглядело спланированным и хорошо поставленным шоу. Я не могла остановиться, чтобы убрать его, так что мы оба продолжали движение. Сердце бешено колотилось у самого моего горла. Я не знала, чего ожидать. Оставалось надеяться на лучшее.
Незадолго до финиша Кейн стал меня догонять, но, к счастью, я все еще лидировала и в результате все же смогла первой прорваться через ленту из гофрированной бумаги. Пока я праздновала победу, кланяясь и разбрасывая конфетти, он сидел, тяжело дыша и виляя хвостом. Из спортивной солидарности я поаплодировала сопернику, занявшему второе место. Зрители взвыли от восторга.
Затем я быстро передала Кейна учителю, чтобы он проводил его обратно в раздевалку, и продолжила свое выступление. Когда звезда покинула шоу, в зале раздался свист. Разве можно было винить за это зрителей? Потом музыка сменилась, ученики увлеклись моим следующим выступлением и понемногу успокоились.
После шоу, обняв Кейна и посмеиваясь, я сказала ему:
– Ты был великолепен! Не знала, что ты такой хороший актер!
Он одарил меня гордым взглядом, словно давая понять, что вполне осознает свое достижение.
Несомненно, выступление Кейна стало кульминацией этого школьного тура. Но как бы ни хотелось мне снова использовать собаку в шоу, я понимала, что это слишком рискованно. Что до Кейна, то он, похоже, был удовлетворен своими несколькими минутами славы и больше никогда не пытался включиться в игру.
Далиа Гессер
Глава 7. Брось мне косточку
Жизнь в деревне
В середине января, когда мороз был особенно жгучим, во всех окрестных городках и деревнях установилась непривычная тишина.
Бастер не мог понять, почему в тот холодный январский день его не пригласили сопровождать моего мужа Джорджа во время похода в лес.
Мы с Джорджем родились и выросли в пригороде и сейчас изо всех сил пытались приспособиться к нашей новой жизни в деревне, но нашему энергичному желтому лабрадору на ферме нравилось все. Пруд для купания. Кошки, которых можно было гонять по амбару. Навоз, в котором можно валяться. И абсолютно никаких забот. Бастер ничуть не беспокоился о том, что делать со старым козлом, которого мы нашли мертвым на пастбище однажды утром. Зато мы очень беспокоились.
Большинство вариантов, которые мы могли придумать для утилизации туши, казались нам откровенно варварскими. Привязать к козлу бетонный блок и утопить его в пруду. Бросить его поверх кучи хвороста и поджечь. Оставь на растерзание канюкам. В конце концов мы решили, что у нас нет другого выбора, кроме как похоронить козла.
Это было проблематично по одной большой причине. Земля в Среднем Теннесси хотя и не промерзла намертво, но все же была твердой как камень.
Джордж взял лопату и кирку из сарая и потащил их вместе с козлом, уже окоченевшим, вверх по крутому склону к задней части пастбища. Затем он начал копать. Джорджу казалось, что узкая и глубокая яма предпочтительнее мелкой и широкой, потому что это помешает диким животным растаскивать останки. Он старательно выкопал отверстие, которое выглядело идеальным по размеру. Затем, покрытый потом, несмотря на мороз, поднял козла за ноги и осторожно опустил в могилу.
Копыта животного почти на фут торчали над землей. Джордж попытался согнуть их. Потом скрутить. Затем – сложить. Это было бесполезно.
Он вытащил козла и покопал еще немного. Поднялся ветер, слабое зимнее солнце стало опускаться за гору, но, по крайней мере, отвратительная задача была почти выполнена.
Не тут-то было. Могила все еще была слишком мелкой. Джордж снова вытащил козла из ямы и продолжил копать.
– Эта могила достаточно глубокая, чтобы вместить верблюда, – пробормотал он себе под нос полчаса спустя.
В третий раз он поднял козла и бесцеремонно сбросил его вниз головой в яму. Копыта все еще торчали над землей на шесть дюймов.
– Этого будет достаточно, – сказал себе Джордж, взял лопату и стал засыпать яму. Земли осталось столько, что он смог соорудить небольшой холмик поверх могилы. Холмик покрывал все, кроме козлиных копыт, которые чем-то напоминали четыре гриба устрашающего цвета. Он набросал сверху листьев и палок и наклонился, чтобы поднять инструменты.
– Покойся с миром, старина, – сказал Джордж и ушел.
К тому времени, как он добрался до сарая, мокрый снег валил как сумасшедший. Бастер был вне себя от радости, когда Джордж наконец вернулся в дом. К тому времени он уже почти час ходил по залу, умоляя, чтобы его выпустили. И как только дверь открылась, он бросился в темноту, даже не позволив почесать себя за ушами.
– Ты не думаешь… – начала я.
– Не-а. Возможно, ему просто нужно сходить в туалет. В такую погоду он ни за что не доберется до задней части пастбища. И даже если он это сделает, то не сможет найти могилу. Я хорошо закопал этого козла.
Мне оставалось только надеяться, что он прав.
Через несколько минут мы услышали скрежет у задней двери. Бастер стоял там – мокрый, перепачканный грязью и запыхавшийся, – крепко зажав в зубах обглоданную козлиную ногу длиной целых шесть дюймов.
Жизнь в деревне ему определенно нравилась.
Дженни Айви
Собака в загуле
Сила – это способность голыми руками разломать плитку шоколада на четыре части, а затем съесть только один из этих кусочков.
Куимби – наш черный лабрадор, высокий, красиво сложенный, спокойный и мыслящий. Недавно он пристрастился к шоколаду. Куимби предпочитает темный, органический, дорогой шоколад с содержанием минимум семидесяти шести процентов какао. Но в крайнем случае может съесть любой.
Куимби появился в нашей семье только потому, что был слишком осторожен для участия в программе собак-поводырей. Тренер называла это «реакцией страха», но нам нравится думать, что он просто слишком мудрый, чтобы подвергать себя опасности. В любом случае, собака-поводырь не может прятаться под столом каждый раз, когда видит свое отражение в мансардном окне.
Вернемся к шоколаду. Поначалу Куимби просто воровал двойное шоколадное печенье, упавшее на пол, или конфету, забытую на дне тыквенного фонаря на Хеллоуин, – то есть не происходило ничего такого, что могло бы навредить собаке, которая весила девяносто фунтов.