Помню, как по какому-то поводу отвезла Макдаффа к ветеринару. Сейчас я даже не могу вспомнить, зачем именно. Ветеринар дал мне семь таблеток – запас на неделю, – чтобы я скормила их собаке. Без проблем. Чем прием таблеток у Макдаффа должен отличаться от того, как я даю лекарства другим моим собакам? Скотти с удовольствием глотает сосиску с таблеткой, засунутой внутрь. Доун наслаждается горкой сыра, окружающей спрятанную пастилку. Нужно просто спрятать таблетку во что-нибудь вкусное. Верно?
Макдафф наблюдал, как, стоя к нему спиной, я засовываю таблетку в сосиску. Затем с широкой улыбкой на лице я развернулась и предложила: «Держи, Дафф».
Осторожно взяв сосиску у меня из рук, он разжевал, уронил на пол, поднял, разжевал, уронил на пол и повторял процесс до тех пор, пока таблетка не выскочила наружу. Проглотив сосиску, Макдафф посмотрел на меня, повернулся и, облизываясь, ушел. Таблетка валялась на полу. Улыбка медленно сползла с моего лица.
На следующий день я рассказала об этом коллеге по работе.
– Джуди, просто засунь таблетку Макдаффу в пасть, держи ее закрытой, а затем начинай массировать ему горло, пока он не проглотит. Это всегда работает с моей собакой.
Я не могла дождаться, когда вернусь домой и попробую это. Я его вылечу. Но я наткнулась на препятствие, с которым моя коллега никогда не сталкивалась. Макдафф видел, как я спрятала таблетку в кулаке. Он знал, что происходит. И когда я попыталась заставить его открыть пасть, он сжал челюсти крепче, чем тиски. Вы когда-нибудь пытались открыть пасть шотландскому терьеру, который намертво сцепил челюсти? Это все равно что пытаться открыть медвежий капкан с помощью соломинки.
На следующий день я поделилась проблемами с другой подругой. Она предложила подсунуть таблетку в арахисовое масло. Макдафф обожает арахис. Я дала ему таблетку в огромном куске арахисового масла.
Он причмокивал и причмокивал, и причмокивал, пока арахисовое масло не растворилось, а затем выплюнул таблетку. Я еще долго слышала его причмокивание после того, как он вышел из комнаты.
Прошло три дня, а Макдафф пока еще не принимал никаких лекарств. В отчаянии я позвонила ветеринару и рассказала ему обо всем.
– Джуди, положите таблетку в собачий корм.
Почему я раньше об этом не подумала?
Обычно я покупала Макдаффу сухой корм для собак, но в данном случае консервы подошли бы лучше. Я выбрала самую дорогую марку, которая только нашлась на полке супермаркета.
Перекрывая жужжание консервного ножа, я с дьявольским восторгом описала Макдаффу приготовленный для него гурманский ужин. Он пристально наблюдал за мной, его нос подергивался, изо рта потекла слюна. Пахло так вкусно, что мне самой захотелось откусить кусочек.
Когда Макдафф отвернулся, я засунула таблетку поглубже в собачий корм и небрежно удалилась. Вернувшись чуть позже, я обнаружила, что миска дочиста вылизана, а таблетки нигде нет. Наконец-то я перехитрила его. Конечно, это было нелегко, но, в конце концов, я человек, а он – собака. Прошло еще шесть дней. Успех был налицо: собачья миска вылизывалась дочиста, таблетка исчезала.
От консервированного корма больше грязи, чем от сухого. Через неделю я решила хорошенько почистить миску. Вот тогда-то я и обнаружила семь синих таблеток, аккуратно выложенных в ряд. Макдафф всю неделю прятал их между собачьей миской и фонтанчиком-поилкой.
Обезумевшая, расстроенная и вся в слезах, я подбежала к телефону и набрала номер ветеринара.
– Макдафф спрятал таблетки. Он не принял ни одной таблетки с тех пор, как вы дали мне их десять дней назад. Он никогда не поправится, – сообщила я между рыданиями.
Отсмеявшись, ветеринар сказал:
– Этот Макдафф, несомненно, очень умный пес. Успокойтесь, Джуди. Приходите в офис, я дам вам капсулы. Вы сможете разломать их и смешать лекарство с собачьим кормом. – Я боялась, что и это не сработает. Он почувствует запах лекарства и откажется есть. Но этого не произошло.
Так последняя битва в Войне пилюль закончилась моей победой. Я должна была чувствовать ликование. Но ощущение было такое, будто я выиграла битву, но войну все равно проиграла.
Джуди Макфадден
Благодаря Максу
Ни одно известное мне животное не может быть таким другом и компаньоном, как собака.
Макс всегда был дружелюбным псом – никогда не приставал, но всегда оказывался рядом, наблюдал и слушал, впитывал, следил за происходящим и ничего не упускал. Поэтому, когда мне поставили диагноз «рак молочной железы II степени», он точно знал, что со мной что-то радикально не так. Поэтому ни я, ни кто-либо другой не были удивлены его действиями. В течение всего периода лечения он почти не отходил от меня, следил за каждым моим движением и часто устраивался рядом со мной, обнимая и вылизывая мою лысую голову. Таким образом, с чрезмерной собачьей заботой, он давал знать, что он рядом.
Однажды моя дочь пришла навестить меня. Если быть до конца честной, я действительно неважно себя чувствовала и не была расположена к разговорам. Примерно через час притворного смеха я попросила ее заехать в магазин, а потом сказала, что устала и собираюсь вздремнуть. Сделав кое-какие дела по дому, она ушла, а я спустилась вниз за водой. Внезапно все вокруг погрузилось во тьму.
Я потеряла сознание и очнулась в луже крови. Макс с лаем бегал по всему дому, потом возвращался и ложился рядом со мной. В тот момент он был единственным, кто мог мне помочь. Пока я лежала, гадая, на что способна моя собака, мир внезапно снова погрузился во тьму.
Во второй раз я проснулась оттого, что зазвонил телефон, но не смогла до него дотянуться. Макс громко, неистово залаял. Через несколько минут телефон зазвонил снова. Макс рявкнул. Когда телефон зазвонил в третий раз, я слабо прошептала:
– Иди, возьми его, мальчик, возьми телефон. – Но он только бегал вокруг и лаял.
Когда телефон переставал звонить, он замолкал и снова ложился рядом со мной.
Я чувствовала, что становлюсь все слабее и слабее, и, казалось, он тоже это чувствовал. Каждый раз, когда я засыпала, он лизал мне лицо и лаял, пока я не открывала глаза. Казалось, будто он делал все, что мог, чтобы не дать мне погрузиться в вечный сон.
Потом телефон зазвонил снова, и я прошептала самым повелительным голосом, на какой только была способна:
– Иди, возьми его, мальчик, возьми телефон.
Он убежал, потом вернулся и опять улегся рядом, облизывая мое лицо и лая. Время шло, я больше не слышала телефонного звонка. Когда я пыталась поднять голову, на меня накатывала такая боль и слабость, что я снова погружалась во тьму и отчаяние.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я сквозь туман увидела, как моя дочь склонилась надо мной. Меня срочно доставили в больницу. Только несколько дней спустя я пришла в себя настолько, чтобы выяснить, что произошло.
У меня началось обезвоживание и анемия. Давление упало до опасно низкого уровня, а температура, наоборот, поднялась очень высоко. Моя дочь хотела узнать, не нужно ли мне чего в магазине. Она звонила несколько раз. Сначала, когда я не ответила, она подумала, что я еще сплю. Во второй раз решила, что я разговариваю по телефону и не переключаю связь (это и правда было моей дурной привычкой), или что я сижу во дворе с Максом и просто не слышу звонка.
Однако после третьего раза дочь забеспокоилась. Набрав номер в четвертый раз, она услышала вместо длинных гудков сигнал «занято» и, наконец, поняла, что что-то не так. Поэтому она бросила все и помчалась.
Вставляя ключ в замок, дочь слышала лай Макса. Стоило ей открыть дверь, как он набросился на нее всем телом и буквально втолкнул на кухню, где она и обнаружила меня без сознания на полу с отключенным телефоном. Макс сбросил вызов, и этот сигнал «занято» был признаком того, что мне нужна помощь.
Мы с дочерью часто вспоминаем о том происшествии. Она сказала, что не собиралась ждать до следующего дня, чтобы принести нужные мне вещи, и планировала вернуться тем же вечером, но чуть позже. Возможно, было бы слишком поздно.
Так сигнал «занято» спас мою жизнь.
Франсин Л. Болдуин-Биллингсли
Наш Бадди
Владея собаками, мы получаем неизмеримое благо, неисчислимые удовольствия, огромную безопасность и множество важных жизненных уроков.
Бадди, наш бигль, никогда не просился на улицу посреди ночи, поэтому когда он подошел к нашей кровати и начал царапать одеяло, я подумала, что ему действительно нужно срочно выйти. Я тихо поговорила с ним и нежно погладила, пока он стоял на задних лапах, но он продолжал смотреть на меня с мучительным остервенением.
Я заставила себя подняться, и он рванулся впереди меня по коридору – намного быстрее своего обычного резвого бега, однако почему-то проигнорировал наружную дверь и помчался прямо к лестнице в подвал. Там он настойчиво кивнул головой в сторону лестницы и даже подтолкнул меня, чтобы я побыстрее спускалась. Я послушно последовала за нервным псом в подвал.
Уже почти добравшись до нижней ступеньки, я внезапно полностью проснулась. На лестнице отчетливо пахло дымом.
Наш двенадцатилетний сын сделал подвал своей новой спальней. Недавно он оборудовал под лестницей инкубатор для найденных во дворе яиц малиновки. И вот теперь электрическая лампочка, которую он установил над инкубатором, упала на подстилку и веточки для гнездования и нагрела их. Инкубатор превратился в пылающий костер!
Голова сына все еще была зарыта в смятую подушку. Мы находились наверху, в спальне на другом конце дома. Мы так ничего и не узнали бы о голубых яйцах, поджаривающихся посреди ночи, если бы не Бадди.
Поэтому, когда я говорю, что наш бдительный Бадди спас ту ночь, это означает, что он также спас подвал, нашего сына, наш дом, а также весь следующий день – даже дни, многие дни. Потому что они могли бы быть наполнены горем и трауром.