Но я была очарована милой щенячьей мордашкой Чарли, он казался подходящим вариантом для нашей семьи.
У нас с мужем был полный дом маленьких мальчиков, и нам нужна была крепкая собака, которая могла бы постоять за себя.
– Ты уверена, что он бигль? – спросил мой муж, когда Чарли подрос.
Туловище Чарли стало широким и округлым, его мягкие уши низко свисали, а лапы после прогулки по кукурузному полю за нашим домом оставляли гигантские отпечатки на деревянных полах.
– По-моему, он больше похож на бассет-хаунда.
– Я не знаю, Лонни, – ответила я. – Это не имеет значения. Он прекрасно ладит с мальчиками.
Так оно и было. Чарли был нежен и терпим к нашей компании. И держал детей в постоянном напряжении, благодаря своей страсти к приключениям.
Однажды мальчики выстроили целую армию из пластиковых зеленых солдатиков в эркере нашей гостиной.
– Где Чарли? – спросила я, когда вдруг перестала слышать из-под обеденного стола его глубокий тяжелый храп.
– Он здесь, – ответил Логан.
– Кто-нибудь открывал дверь?
– Я открыл. На минутку. Чтобы забрать армейский грузовик с крыльца.
Я уже натянула туфли, чтобы отправиться обыскивать окрестности, когда из-за S-образного поворота перед нашим домом выехал мусоровоз и остановился в конце подъездной аллеи. На пассажирском сиденье, светясь от счастья, возвышался Чарли.
– Это ваш бигль? – крикнул водитель в открытое окно.
– Да, – ответила я.
– Ну, я привез его домой, – сообщил он. – Следовал за мной всю дорогу по Блэкхок-драйв.
Водитель выпрыгнул из грузовика, подошел к пассажирской стороне, поднял семидесятифунтового Чарли и положил его к моим ногам. Я все еще бормотала слова благодарности, когда двигатель завелся, и грузовик исчез.
Чарли лизнул мои лодыжки. Я присела на корточки и потрепала его за теплыми, висячими ушами.
– Ты должен быть осторожен, Чарли, – сказала я. – Тебе повезло. Гоняться за грузовиками небезопасно.
Чарли встал и направился к дому. Он устал, и его место под столом звало его.
Мы любили Чарли и создали ему хорошие условия. Но он не мог перечить своей природе, и если чуял что-то интересное, был в ударе.
Прошло совсем немного времени, и в нашем доме стали раздаваться телефонные звонки.
Однажды позвонила стилист из салона у реки.
– Шонель, это Пэт. Чарли был здесь. Он сел у миски с шампунем и съел кекс, а потом я отправила его домой.
Пэт была не слишком довольна, когда на следующий день Чарли заявился к ней за новыми кексами.
На другой день позвонил парикмахер.
– Чарли был в парикмахерской. Время закрываться, и я отправил его восвояси.
Я была в шоке. Чарли только что бездельничал под остролистным кленом на нашем заднем дворике. Как ему удалось перелезть через кованую железную ограду, чтобы посетить парикмахера? Этого я уже никогда не узнаю.
Мы с мальчиками подумали, что было бы неплохо направить энергию Чарли на что-то позитивное. Однажды днем, в ожидании приезда моей подруги Нэн, мы играли с ним в мячик. Я была на последних сроках беременности, и Нэн хотела нас проведать.
Мы бросали через двор липкую, мокрую веревочную игрушку, и Чарли, несмотря на свои габариты, молниеносно подбирал ее. А потом мой маленький сын швырнул игрушку через забор. Я со скрипом открыла ворота, Чарли выскочил и помчался по дороге.
Подъезжая к нашему дому, Нэн увидела необычную процессию: во главе шествовал Чарли, затем следовала я, покачивая животом, дальше шли три мальчика. Нэн припарковала машину и прошла по тротуару, чтобы тоже присоединиться к шествию.
– Чарли, остановись, – закричала она. – Эй ты, остановись! Из-за тебя эта девочка отправится в роддом!
Прогулки Чарли продолжались, и каждый раз, когда он возвращался домой, я буквально наслаждалась звуками его храпа. Я не раз заползала под стол и молилась, гладя белую шерсть на его животе: «Сохрани его, Господь. И пожалуйста, пожалуйста, удержи его дома».
Я не понимала выходок Чарли. Он был выпускником школы послушания, но мы никак не могли обуздать его семилетний зуд. Мы попробовали сделать подземный забор. Это не сработало. Я смотрела в его шоколадные глаза, целовала теплый нос и умоляла остаться дома. Безрезультатно. Я кричала, как дикарка. Он не обращал на мои крики никакого внимания.
Самый неловкий эпизод с Чарли произошел одним влажным августовским днем. Я готовила на ужин салат и слушала собачий храп, достаточно громкий, чтобы сотрясались стены нашего старого викторианского дома. Мальчики плескались в бассейне, а Лонни возился в гараже.
Когда я резала помидоры, зазвонил телефон.
– Здравствуйте! Дом Элиасенов, – сказала я.
– У вас есть собака? – спросила звонившая женщина.
Я была озадачена.
– Да, – ответила я.
– Ну, я у «Дьюи», и вам лучше прийти сюда. Ваша собака только что съела мой гамбургер.
Затем она отключилась. Я стояла и слушала громкие гудки на другом конце линии.
У «Дьюи»? В местном баре? Ни за что. Чарли был под столом. Но храп и правда прекратился. Я повесила трубку и выглянула из-за угла. Никакого Чарли не было.
– Лонни, – позвала я. – Зайди-ка сюда.
Несколько минут спустя мы с Лонни подошли к «Дьюи». Увидели целый ряд «Харлеев», припаркованных снаружи, и крупную сердитую даму, одетую в черную кожу. Лонни рассыпался в извинениях, пристегнул поводок к ошейнику Чарли и купил женщине еще один бургер.
Я полагаю, мой дедуля был прав. И все же я люблю этого бигля, даже несмотря на то что он «рожден-быть-диким». И его кризис среднего возраста.
Шонель Элиасен
Мороженое
Мороженое – это сгущенное счастье.
Моя семья – это семья лабрадоров; за эти годы у нас их было четверо. Четыре собаки, любимые и избалованные. Из всей этой четверки моей лучшей подругой и главной любимицей была Дикси, белокурая желтая лабрадорша. Мы купили Дикси, когда я была во втором классе, а моя мама боролась с раком молочной железы. Это был переломный момент в нашей жизни.
В некотором смысле Дикси давала нам веселое облегчение. У нее бывали свои моменты гиперактивности и моменты под условным названием «я хочу прижаться». Она всегда оказывалась рядом, когда назревала какая-нибудь безумная выходка.
Один из дней навсегда останется в моей памяти.
Мой папа сидел на диване с мороженым и смотрел телевизор. Дикси, как и любой хороший лабрадор, попрошайничала у его ног. Наконец, папа, думая, что это будет забавно, рассмеялся и сказал: «Ну хорошо, ты сможешь взять это, если у тебя будет своя ложка».
Мама в этот момент была на кухне, разгружая посудомоечную машину. Она слышала папины слова, поэтому позвала Дикси и положила ложку ей в пасть. После чего заняла пост наблюдателя между кухней и гостиной. Дикси, виляя хвостом, подошла к моему отцу и села.
Не знаю, кто смеялся сильнее – мама или папа. Папа сдался, и, как и обещал, угостил Дикси мороженым. Она слизнула его, довольная собой, а папа все продолжал смеяться.
Мы потеряли Дикси, когда ей было тринадцать, сразу после того, как я поступила на второй курс университета. Она была любимым членом нашей семьи, и по сей день, собираясь вместе, мы рассказываем историю про мороженое.
А. Р. Парламент
Глава 3. Давай поиграем в мячик
М-Я-Ч-И-К
Правильно обученный человек может стать лучшим другом собаки.
Райли, немецкая овчарка нашей дочери Николь, принесла на кухню футбольный мяч и посмотрела на нас с надеждой. Мы с Дугом только что выпили по первой чашке утреннего кофе и как раз собирались переместиться за стол.
– Еще даже не рассвело, а эта собака уже хочет играть… – проворчал Дуг.
– Не произноси это слово, – остановила его я. – Ты же знаешь, что оно сводит ее с ума.
Райли, уловив тему обсуждения, схватила мяч и подошла поближе. Потом она бросила игрушку к нашим ногам и уставилась на нас умоляющими глазами.
– Это единственное, что ей нужно, – вздохнул Дуг.
Он наклонился и почесал Райли за ушами.
– Ты заметил, что Николь теперь произносит это слово по буквам? – спросила я. – И никогда целиком.
– Было бы забавно, если бы Райли могла понимать слова по буквам, – улыбнулся Дуг. – Можешь себе представить, сколько времени Николь проводила бы на улице, пиная этот М-Я-Ч-И-К?
Дуг продолжал чесать голову Райли, а я задумалась. Что, если бы она и правда смогла научиться распознавать это слово по буквам?
Я схватила мяч. Райли высвободила голову и кинулась к двери.
– Иди сюда, девочка, – позвала я. – Хочешь поиграть в М-Я-Ч-И-К? – Я покатила мяч по полу. – Иди и возьми его.
Каждый раз, когда собака возвращала мяч, я, прежде чем кинуть его снова, повторяла слово по буквам.
Мы тренировались в течение целого дня, даже после того, как Дуг ушел на работу. Я специально вышла во двор, чтобы научить Райли понимать по буквам. Наступил вечер, но я все еще не была уверена в результате.
Чуть позже Николь вернулась домой из кафе, где работала официанткой. Райли радостно поприветствовала ее, а затем терпеливо уселась рядом с диваном. Николь попыталась вздремнуть.
– Ты выглядишь усталой, – заметила я. – Но тебе нужно пойти и поиграть с Райли. Она доставала меня весь день, чтобы я вышла на улицу и поиграла с ней в…
– Мама, не произноси это слово! – одернула меня Николь, прикрывая глаза рукой. – Я только что вернулась домой с работы, и я не хочу играть в М-Я-Ч-И-К прямо сейчас.
Как только Николь произнесла по буквам слово «мячик», Райли будто сошла с ума. Она обыскала дом в поисках чего-нибудь, напоминающего ее любимую игрушку, вернулась с мячиком-пищалкой и ткнулась носом в руку Николь.
– Пик-пик-пик, – раздавалось из пасти Райли.
Николь пробормотала:
– Не сейчас. Райли снова толкнула Николь и еще быстрее заработала челюстями, так что писк мяча стал громче.