Была ли она такой же несносной, когда родилась? Не знаю. Мой сын удочерил Али, когда ее характер вполне сформировался. Она была дочкой его жены. Так что я узнала свою внучку, когда та уже нарастила свою агрессивную броню. Время от времени, когда Али ослабляла бдительность и забывала о том, что постоянно должна нападать или держать оборону, я замечала и ее светлую сторону – я видела ее ум, любознательность, ранимость и даже проблески любви.
Сейчас же Али сидела в полной боевой готовности. Она не сомневалась, что выиграет и этот поединок, потому что всегда побеждала, изматывая противника. И никогда не признавала вины, никогда не отступала.
– Али, ну я же знаю, что это ты взяла деньги.
– Я не брала денег, бабушка. Почему ты мне не веришь? Если бы ты любила меня, не обвиняла бы сейчас в воровстве!
Она была так искренна в своем гневе! Но я-то видела, что ее желание сделать больно другому человеку жило в ней, потому что она сама страдала от боли! Я не могла отвечать гневом на гнев. Если бы я решила наказать ее, я бы сделала только хуже. Это усилило бы ее агрессию в десятки раз и накормило зверя, который пожирал ее изнутри. Поэтому я решила попробовать другую тактику.
– Али, я люблю тебя. Не знаю, зачем ты взяла у меня деньги, но я хочу, чтобы ты знала, что тебе не обязательно красть их у меня. Я тебе и так дам все что тебе нужно, просто попроси. Я люблю тебя. Когда кого-то любишь, то даешь ему все, что у тебя есть. Оставь себе эти деньги, если хочешь. А если тебе нужно больше, я дам еще. Просто скажи.
– Я не брала твои деньги! – упрямо ответила Али, бросив на меня хмурый взгляд. – Не нужны мне твои деньги! – добавила она, капризно дернув плечиками.
Поднявшись из-за стола, я сходила на кухню за своей любимой кружкой и, поставив перед Али, сказала:
– Тебе она нравится? Можешь взять ее себе.
Взгляд Али смягчился. Казалось, мое предложение смутило ее.
Затем я начала приносить другие предметы и класть их перед Али.
– Хочешь эти серьги? Они твои, можешь их взять. Возьми эти монетки. Возьми это… – Я приносила новые вещи, выкладывая на стол.
Али запротестовала:
– Хватит, бабушка! Прекрати! – гнев снова исказил ее миловидное лицо, плечи напряглись. Бросив на меня недобрый взгляд, она упрямо повторила: – Не брала я твоих денег! Они мне не нужны!
Пропустив ее слова, я продолжила заваливать разными предметами стол перед ней. Я брала первое, что попадало на глаза, и предлагала Али: фотографии, украшения, всевозможные безделушки. По мере того как всеми этими вещами заполнялась поверхность стола, выражение ее лица тоже менялось. В конце концов ожесточение Али сменилось растерянностью, глаза перестали пламенеть, и, не выдержав, она закрыла лицо руками и расплакалась. В ней словно что-то сломалось. Когда от рыданий ее тело стало сотрясаться, я подошла к ней и обняла.
– Я люблю тебя, моя хорошая, – повторила я. – Если тебе что-то нужно – просто попроси, и я дам тебе это. Я дам тебе все, что ты захочешь. Тебе не нужно красть.
В тот день Али так и не признала своей вины. Но пропавшие деньги снова появились в спальне. Али не изменилась в одночасье, однако она стала другой. И хотя временами она все еще капризничала и испытывала мое терпение своим несносным поведением, агрессия постепенно ушла.
Подрастая, Али все больше менялась – и менялась в лучшую сторону. В школе у нее стали появляться друзья, она радовала родителей и меня своими спортивными успехами, получая призы за игру в софтбол, радовала творческими достижениями, играя главные роли в школьных театральных постановках. Одноклассники признавали ее авторитет, учителя хвалили за отличные оценки. К тому моменту, как Али пришла пора выпуститься из школы, она полностью изменилась. Все забыли о той злой девочке, какой она когда-то была. Теперь она вызывала чувство гордости. Мы гордились ее умом, красотой, высокими достижениями в учебе и спорте, миролюбивым характером и способностью ладить с людьми.
Она научилась быть внимательной к людям и заботиться об их чувствах. Мне очень повезло с ней! Она была остроумна, обожала дурачиться и смешить окружающих. Она выросла честной и ответственной. Рядом с ней я могла оставить любую сумму денег, потому что была уверена, что она не возьмет их.
После того случая, когда мы обсуждали с ней кражу денег из моей спальни, Али больше никогда не брала чужого. Она усвоила свой урок. А я усвоила свой, осознав, что любовь – лучшее наказание, которое можно придумать для ребенка.
Всегда была рядом
Что может быть лучше для человеческих душ, чем чувствовать, что они связаны на всю жизнь? В безмолвных невыразимых воспоминаниях они всегда будут вместе.
Я не знала, что думать о моей мачехе. Она появилась в моей жизни, когда я была подростком, и мне было не до дружбы с ней – моя голова была занята совершенно другим. Она мне нравилась, я всегда была с ней вежлива, и мы болтали на семейных сходках, но у меня были друзья и жизнь далеко от их с отцом дома. Я была рада, что отец нашел женщину, которая любит его так же сильно, как я, но мы с ней никогда не пытались сблизиться по-настоящему. Все наше общение шло через отца. Он рано вышел на пенсию, а мачеха продолжала свою успешную карьеру, которая отнимала почти все ее время.
Мы несколько раз в неделю обедали с отцом, а его жена в то время была на работе. Я рассказывала ему, что происходит в моей жизни, и знала, что он все пересказывает ей. Но с ней самой мы никогда не говорили с глазу на глаз…
А потом случилось немыслимое… у отца нашли рак. Не успели мы оглянуться, как болезнь стала агрессивной, и врачи сказали, что дни отца сочтены. Те последние несколько месяцев я очень часто бывала дома у отца и мачехи, но в основном мы с ней сменяли друг друга, чтобы она могла заниматься домом, решать свои рабочие вопросы или хотя бы просто сходить в парикмахерскую.
Отец боялся, что моя мачеха останется одна, когда он умрет. Он говорил, что надеется на то, что наша семья не развалится и мы продолжим друг за другом присматривать, когда он не сможет выполнять эту роль. Я пообещала ему, что так все и будет.
Когда папа сделал последний вздох и спокойно отошел в мир иной, мы с мачехой сидели по обе стороны кровати и держали его за руки.
В ночь его смерти произошел поворотный момент в наших отношениях. Я помню все, как будто это случилось вчера. Мы сидели на кухне, дожидаясь служащего из похоронного бюро, когда я, наконец, спросила: «Почему у вас нет своих детей?» Я внезапно поняла, что, хотя она больше двадцати лет была частью нашей семьи, я ни разу не попробовала по-настоящему с ней сблизиться. Я не знала ничего о ее целях, мечтах или прошлом. Конечно, мы заботились друг о друге, много раз сидели за семейным столом, но были ли мы по-настоящему знакомы? В ту ночь я осталась у нее, и мы разговаривали, смеялись и плакали.
С той ночи мачеха стала моей самой активной болельщицей, а я – ее. Я звоню ей, когда мне нужно рассказать о трудностях или радостях, и она всегда меня готова выслушать. Она поддерживает моего сына и не упускает возможности сказать, как гордится им и тем, какая замечательная у него мама. Когда мне нужен совет или просто дружеское плечо, она всегда готова прийти на помощь. Иногда мы обедаем или ужинаем вместе, хотя и недостаточно часто, на мой взгляд.
С той ночи прошло почти восемь лет. Вместо того чтобы оглядываться на упущенное время, я благодарю за то, что мы смогли создать с тех пор. Я надеюсь, что мой отец смотрит на нас с небес и гордится отношениями, которые мы с ней построили. Трагедия открыла мне счастье, о существовании которого я даже не подозревала.
Кстати, вот что она ответила мне той ночью: «Я никогда не думала, что у меня получится быть хорошей мамой».
Как же сильно она заблуждалась.
Перемены всегда к лучшему
Пусть сегодняшний день станет тем моментом, когда вы освободитесь от призрака прошлого. Лелеять обиду, таить гнев и разочарование – все равно что напитывать душу ядом.
Новость, что наш колледж закрывают из-за сокращения государственного бюджета, шокировала преподавателей. Декану удалось спасти только два небольших подразделения: свое собственное и подразделение завкафедрой.
Я проработал в штате колледжа семнадцать лет, недавно защитил докторскую и всего несколько недель назад получил должность профессора, так что это известие буквально выбило почву у меня из-под ног. У меня было ощущение, что не только мой труд, но и преподаваемая мной дисциплина не были оценены университетом. Я чувствовал себя так, словно отдал университету лучшие годы жизни, а за это со мной обошлись очень несправедливо. Я не представлял, что теперь буду делать, где преподавать. Я был единственным кормильцем в нашей семье, и мое увольнение не могло не сказаться на жизни жены и детей.
На следующий день после того, как всех нас ошарашили известием об увольнении, одна моя приятельница из числа преподавателей сказала, что поделилась этой ужасной новостью со своей уважаемой, мудрой подругой Фло, и, к ее удивлению, та отреагировала весьма нестандартно.
– Так это же замечательно! – воскликнула она.
На что моя знакомая ответила:
– Фло, ты не понимаешь. Много людей потеряют работу, а студенты не смогут защитить дипломы. Это ужасно!
– Перемены всегда к лучшему! – ответила Фло. – Перемены всегда несут новые возможности.
Эти слова застряли у меня в памяти, хотя ни я сам, никто из нас не был уверен, что предстоящие перемены действительно принесут нам что-то хорошее.
Однако для начала я решил не зацикливаться на собственных переживаниях и сосредоточился на том, чтобы помочь своим студентам перевестись в другие колледжи и благополучно продолжить обучение. Затем я худо-бедно пережил увольнение и довольно быстро перешел работать на один из факультетов другого колледжа в том же университете. Но шрамы от предательства все же остались.