Потом у Лин обнаружили рак. Мы боролись изо всех сил, подойдя к этому вопросу с разных точек зрения: медицинской, научной и духовной. Мы делали все возможное и не жалели средств. Я с ужасом думал, что каждый новый день приближает нас к трагической развязке. Мы боролись год – но безуспешно.
Лин умерла 16 января 2011 года. Она ушла спокойно и с достоинством – так, как прожила всю свою жизнь.
21 января 2011 года наш дом покинули друзья, приехавшие на похороны Лин. Последним вышел священник нашего прихода отец Джон. Стоя у двери, он сказал:
– Держись! С Божьей помощью память о ней будет вечной.
Отец Джон сел в машину и уехал. Я посмотрел ему вслед и закрыл входную дверь. В доме стояла непривычная тишина. Бегавшие вокруг меня собаки замерли в ожидании. Весь мир словно остановился.
Наши преклонные годы мы планировали провести в радости и достатке, но после смерти Лин на мою долю выпали лишь одиночество и отчаяние.
У нас не было детей. Постепенно я почувствовал, что знакомые и друзья забывают меня. Я не держал на них зла, сделав вывод, что жизнь – одинокое путешествие, в котором каждый идет своей дорогой.
Грусть – странная вещь, живущая по своим законам. Все теряют родных и близких, но тем не менее я совершенно не был готов к тому, что мне пришлось тогда пережить.
Следующий год прошел в полном тумане. Я ходил на работу, словно во сне. По выходным не выходил из дома, разве что на прогулку с собаками. Я ничего не выбрасывал и не переставлял, боясь нарушить уют, который создавала Лин. Но без нее в этом доме не было души.
Однажды я наткнулся в Интернете на правила игры в покер. Изучив их, я решил отправиться в Лас-Вегас и попрактиковаться. Я стал настолько одержим покером, что уже через восемь недель после того, как научился играть, я участвовал в Мировой серии покера![24] Игра помогла мне забыть о горе и снова начать общаться с людьми.
Поскольку я мог работать удаленно, то решил перебраться в Лас-Вегас. Купил квартиру на главной улице и нанял людей, которые в Калифорнии ухаживали за домом и питомцами. Через два года я встретил женщину, которая стала моим другом и спутником.
Так прошло три года. Я периодически возвращался в Калифорнию, чтобы проведать дом, животных и могилу Лин. Иногда мне казалось, что я предал ее. По этой причине я все никак не решался продать дом, хотя практически не жил в нем.
Мой тренер по покеру Кенна Джеймс как-то сказал:
– Покер очень похож на реальную жизнь. Ты можешь потерять лишь то, к чему привязан. И пока ты не откажешься от своих привязанностей, игра контролирует тебя, а не ты ее.
Эти слова заставили меня глубоко задуматься. Вскоре я вернулся в Калифорнию и выставил дом на продажу. Наша с Лин общая подруга Гейл любезно помогла пристроить к новым хозяевам всех животных. Мне сложно было с ними расставаться, но я понял: только так я смогу начать новую жизнь и сделать шаг в будущее.
Я распродал все, что имел. Шесть «Харлеев», автодом на колесах, все машины, мебель, антиквариат. Все. Я оставил только свою одежду и коробку с фотографиями. А еще я уволился с работы.
В первый же день после выставления дома на продажу у меня было шесть покупателей. Я подписал договор в день рождения Лин и поехал на кладбище. На небе не было ни облачка. Я знал, что Лин одобряет мои действия. Все шло слишком гладко, чтобы считать происходящее счастливым совпадением.
Я не большой любитель рассказывать о своей личной жизни. И эту историю написал, только чтобы сказать всем, кто оказался в похожей ситуации: счастливое будущее само по себе к нам не приходит. Все зависит от нас. Мы решаем, каким оно будет.
Сэм Джорджес
Газ в пол, жизнь – это риск!
Горе необходимо пережить. Это тяжелая и неизбежная часть проживания трагической ситуации. Но это не конечная остановка.
Мы с Полом поженились и, как пишут в сказках, «жили долго и счастливо». Я родила троих замечательных детей, у нас был изумительный дом в пригороде и любимая работа. Можно сказать, мы воплотили в жизнь «американскую мечту».
В конце декабря 2010 года мой муж, с которым я прожила сорок четыре года, скончался от инфаркта.
– Мы сделали все, что могли, – сказали мне врачи. – Нам очень жаль.
Как я могла жить дальше, если ушла моя надежда и опора, любовь всей моей жизни, человек, который всегда называл меня «малышка»? Впереди меня ждала одинокая старость.
Дни сразу после смерти мужа прошли как в тумане. За неделю до похорон в нашем доме поселились трое сыновей с женами и детьми. Каждый вечер я забывалась сном в слезах, в кровати, в которой до этого никогда не спала одна.
Мы похоронили Пола за неделю до Рождества. В день похорон шел проливной дождь, словно его оплакивала сама природа. Небо затянули свинцовые тучи, и на кладбище мы отправились в резиновых сапогах. Нас было немного, только члены семьи, всего девять человек. Мои родители, родители мужа, моя сестра и дальние родственники уже давно отошли в мир иной. Я чувствовала себя очень одинокой.
Сыновья принесли в дом елку, поставили и украсили ее новыми елочными игрушками, чтобы хоть как-то поднять мне настроение. У меня рука не поднялась достать с антресолей коробку с игрушками, которыми мы наряжали елочку вместе с Полом. Я сказала себе, что с этого дня ненавижу Рождество. Мы разговаривали, вспоминали, плакали, пытаясь пережить трагедию, которая с нами произошла. А потом все разъехались по своим домам.
Впервые в жизни я встретила Новый год в полном одиночестве. Я была в ужасе от такой жизни. Слишком долго я прожила с Полом и не представляла, как справлюсь одна. Меня охватывала паника, по ночам снились кошмары. Каждый день я просыпалась в четыре утра.
Я посещала специальные группы для людей, переживающих горе. Ходила на приемы к психотерапевту, который должен был помочь мне пережить утрату. По выходным мне звонили сыновья и внуки. Ела я очень мало и сильно похудела. Я плакала каждый вечер, плакала до тех пор, пока не опухало лицо. Мне казалось, я исчезла и от меня осталась лишь одна тень.
Тем не менее я продолжала жить. Наступали праздники, которые впервые за долгие годы мне приходилось встречать без Пола. Первая Пасха, мой первый день рождения, первая годовщина свадьбы, первый День матери, первый День отца. И все без Пола. Праздники пролетали один за другим. Я снова стала ходить по воскресеньям в церковь, вспомнила о Боге, и это оказалось для меня большим подспорьем.
Я звала на ланчи и ужины всех, кого знала, и принимала любые предложения от друзей и знакомых. Старалась постоянно чем-то себя занимать, искала любую компанию, лишь бы не оставаться одной. Такая тактика помогла мне только на время, ведь от утраты и горя никуда не убежишь. Потом я устала от бурной активности и снова стала больше времени проводить дома.
Каждый раз, когда мне хотелось все бросить и покончить с жизнью, я говорила себе, что не сдамся. Я сняла с пальца обручальное кольцо, после чего проплакала весь день. Я выбросила все свои вещи, от которых пахло одеколоном мужа. Мне так хотелось ощутить его прикосновение, но я развернула все его фотографии лицом к стене. Я закрыла наш общий банковский счет и передвинула мебель в спальне. На первый после смерти день рождения Пола я поставила на могиле плиту и возложила цветы. На первую годовщину смерти я купила изысканный крест и повесила его в гостиной. Периодически мы ходили с сыновьями в любимое итальянское бистро Пола и вспоминали его. Я заказала специальные большие круглые значки с его портретом и любимым выражением: «Газ в пол, жизнь – это риск». Именно так он и прожил всю жизнь.
Я пробовала многое, но мне все равно не нравилась моя новая жизнь. Я страдала, но не считала, что самоубийство – хороший выход. И была уверена, что Пол не желал бы мне такой участи. К тому же меня поддерживали дети, внуки и несколько близких друзей.
Второй и третий год после его кончины оказались очень непростыми. Я постепенно стала забывать Пола, но чувство одиночества было непереносимым. Я часами говорила по телефону с подругами, время от времени вскрикивая в трубку: «Мне так одиноко!»
Душевную пустоту заполнить невозможно. Я многократно повторяла себе, что Пол был огромной частью моего мира и горе от его потери никуда не денется. Ты просто привыкаешь жить с горем, примиряешься с болью утраты, которая становится нормой жизни. Ты можешь сдаться и умереть – или жить дальше. Мне было плохо, но я продолжала жить.
В день четвертой годовщины после ухода Пола я решила разобраться со своими чувствами начистоту. Пол желал, чтобы я жила ярко и насыщенно – так, как жил он сам. Я хотела не просто влачить жалкое и бессмысленное существование, а жить. Постепенно я превращалась в нового, закаленного горем человека, и этот человек мне нравился.
Я пошла на курсы рисования и начала посещать встречи вдов и вдовцов. А еще написала книгу о том, что пережила и испытала.
Сейчас я веду курсы писательского мастерства для пенсионеров при Калифорнийском университете – недавно подписала контракт на целый год. Мне нравится преподавать. Я помогаю пенсионерам овладеть пером и считаю, что занимаюсь важным и полезным делом.
Скоро начнется пятый год без Пола, и я смотрю в будущее с большим оптимизмом. Я благодарю Господа за то, что провела с Полом столько счастливых лет и нашла в себе силы пережить его утрату, став сильнее. Я улыбаюсь и словно слышу слова Пола: ««Газ в пол, жизнь – это риск. Поехали!»
Сэлли Родман
Форт
Если вы хотите наслаждаться жизнью, делайте это прямо сейчас – не завтра, не в новом году, не в следующей жизни. Сегодня – всегда самый лучший день!
Ее прозвали Форт. Она была дочерью одного из моих двоюродных братьев, ей еще не исполнилось тридцати, когда у нее обнаружили рак груди в последней стадии. Если говорить о том, что жизнь несправедлива, лучше примера вам не найти.