Мы выгрузили из фургона две огромные картонные коробки и поставили их на землю. Нам необходимо было убедиться, что каждый ребенок получит одинаковый набор вещей.
Для начала мы выдали всем по футболке и бейсбольной кепке. Затем раздали зубные щетки, щипцы для ногтей, расчески и другие необходимые вещи. Дети были в восторге: они немедленно примерили обновки и еще долго позировали перед камерами с новыми футбольными мячами, прежде чем отправиться играть.
Затем нам устроили небольшую экскурсию. Мы полюбовались на колонку, благодаря которой у воспитанников не было недостатка в чистой воде, и прошли по спальням: каждая кровать в них была затянута специальной сеткой для защиты от малярийных комаров. Еще в приюте имелся свой сад, в котором выращивали овощи и ямс, и несколько коз. В принципе, еды всем хватало, но директор был очень благодарен местным жителям, которые делились с детьми продуктами.
Солнце уже клонилось к закату, окрашивая вечернее небо в оранжевый цвет, когда мы поняли, что пора уезжать. По ночам здешние дороги становились опасными, так что нам нужно было добраться до ночлега засветло.
Мальчики пришли, чтобы попрощаться. Они пожимали нам руки и благодарили. Затем вперед вышел Джейкоб:
– Спасибо, что приехали к нам. Спасибо за ваши подарки. Мы благодарны за все, что вы нам привезли.
На самом деле все было не так. Это мы были благодарны за такую возможность, До сих пор помню, каким восторгом светились глаза детей, когда они принимали наши футболки, кепки и полотенца.
Мы уехали, а они побежали играть в футбол. Их счастливые голоса и звуки ударов новых мячей о землю были слышны все время, пока наш фургон трясся по разбитой дороге.
Дрема Сайзмор ДруджНаши вечеринки с попкорном
Дети будут помнить вас не за материальные ценности, а за любовь.
– Я проголодался, – сказал наш восьмилетний сын Зак и выложил на стол карту «пропуск хода».
– Хороший ход, – одобрила я.
Поверх головы Зака я посмотрела на Мию. В ответ девочка лишь скорчила гримасу.
С тех пор как мой муж Барри потерял работу, у нас наступили непростые времена. Пособие должны были выплатить только через два дня, так что холодильник пустовал. Утром к нам наведалась хозяйка дома и напомнила об оплате счетов. Хоть я и отправила в тот момент детей по комнатам, думаю, до них все же донеслись ее угрозы, высказанные на повышенных тонах. Но мы действительно делали все, что было в наших силах.
Барри поднялся в гостиную из гаража.
– Нужно бы долить литр масла, – сообщил он.
– А это не может подождать до среды? – взмолилась я.
– Пожалуй… В конце концов, у нас и выбора-то нет.
Мы уже продали все, что могли. Сайт eBay стал нашей последней надеждой: именно через него я избавлялась от лишних вещей.
Наш кухонный шкаф был одной сплошной иллюзией. Откроешь дверцу – и кажется, что в доме есть еда. Но на самом деле в шкафу хранились лишь пачки чая, старые бутылочки с травами и специями и коробка сухого молока с истекшим сроком годности. Выбросить ее у меня не поднималась рука. Холодильник тоже был не лучше: соевый соус, терияки, горчица, любимые перцы моего сына и тому подобное. Мираж.
– Я хочу есть, – повторил Зак.
Что ж, не ты один. Я принялась рыться на полках, поднимаясь на цыпочки и заглядывая во все контейнеры, как вдруг неожиданно наткнулась на скомканный пакет, запрятанный в дальний угол шкафа. Ну конечно, это был…
– Попкорн! – радостно воскликнула я и вскинула пачку вверх, будто выиграла какой-то приз. Но ведь так оно и было!
В следующую минуту я испугалась, поскольку не могла вспомнить, осталось ли у нас масло. Однако масло все же нашлось – пусть и немного, но вполне достаточно для того, чтобы сделать большую миску белой воздушной кукурузы.
Теперь у нас есть ужин! От идеала далеко, но уже хоть что-то!
Через пару мгновений во всем доме пахло как в кинотеатре. Мы с Мией расставили тарелочки с разными видами соусов, принесли пряности и соль. О, я отлично знала, как она любит попкорн.
– Вечеринка с попкорном! – провозгласила я, отчаянно надеясь, что еды хватит всем. Мы будем беспокоиться о завтрашнем дне, когда он наступит. Может быть, нам удастся найти несколько компакт-дисков, чтобы продать их в местный музыкальный магазин. Главное, что сегодня все было в порядке, и я не могла не поднять взгляд наверх в безмолвной благодарности.
Запуская пальцы в теплую кукурузу, мы в шутку перебирали все возможные словесные комбинации: смертельно острый терияки, соленый соевый соус, попкорн а-ля рассол. Барри, Мия и я покатывались со смеху, но Зак не всегда понимал, что происходит. «Скажите что-нибудь такое, чтобы и я мог посмеяться», – наконец жалобно попросил он, отчего мы снова схватились за бока от хохота. Мы до сих пор используем эту фразу Зака, когда ситуация становится слишком серьезной.
К концу вечера мы придумали столько разных видов попкорна, что вполне могли открывать свою собственную компанию по производству фирменных перекусов. Потом мы вытерли руки и снова принялись выкладывать карты на стол. Чувство огромной благодарности переполняло нас. Мы были все вместе, наслаждались теплом и уютом нашего дома, в то время как холодный осенний ветер неистово разбрасывал по двору листья.
У нас не было сахара, но мы заварили друг для друга черничный чай. Я расслабилась и думала о том, как вынужденные лишения объединяют нашу семью. Это было настоящим счастьем.
Спать все ушли если не сытыми, то уж точно довольными, а на следующий день подруга принесла нам целую порцию лазаньи, которая, по ее словам, «получилась абсолютно случайно». Я горячо ее поблагодарила.
– Значит, сегодня вечером мы не сможем снова устроить вечеринку с попкорном? – спросил Зак.
Мы все рассмеялись, и я поспешно рассказала подруге о нашем импровизированном ужине накануне. При этом я старалась не замечать сострадания в ее глазах.
Даже после того, как Барри нашел работу, вечеринки с попкорном остались нашей семейной традицией. Это был лишний повод, чтобы вспомнить о непростых временах, которые однажды переживала наша семья.
Если разобраться, у нас и тогда тоже было многое: любовь, надежда и искренний смех. Но самое главное – друг у друга были мы.
Джессика СнеллБудь благословенна, грязная посуда
Выражение признательности – высшая форма мысли, а сама благодарность – это радость, умноженная на удивление.
Я смотрю на гору грязной посуды в раковине и улыбаюсь. Приборы и тарелки свалены в беспорядочную кучу, из которой торчат сырный нож, нож для хлеба и ложка для мороженого. Здесь же – противни. Детские кружки и взрослые чашки – только что мы пили из них кофе. Я думаю: «Так много грязной посуды, и вся она – моя!» Скажи мне кто-нибудь несколько лет назад, что я будут испытывать радость от такого зрелища, я бы не поверила.
Хорошо помню день, когда все изменилось. Я отправилась к врачу, чтобы узнать пол своего будущего, третьего ребенка. Джейн или Элайджа? «Мальчик или девочка?» – спросила я. Но врач ответила: «Я должна сказать вам кое-что» – и повернула ко мне экран аппарата УЗИ.
Их было двое. Два крошечных тельца, лежащие лицом друг к другу. Полностью сформировавшиеся, красивые, почти совершенные. Клянусь, так мне тогда показалось. Все и правда было прекрасно, если бы не один нюанс: между эмбрионами не было перегородки, а значит, обоим угрожала опасность.
– Моноамниотические близнецы [27], – вынесла вердикт врач. – Риск очень высок. Вам нужно лечь в больницу.
Это был единственный способ дать шанс на жизнь нашим двум маленьким девочкам. Без защитной перегородки они могли запутаться в своих пуповинах. И тогда любое движение перетянет их, перекроет кислород и вызовет смерть. А эти две девочки уже были невероятными танцовщицами: я чувствовала, как они постоянно кружатся внутри меня.
От таких случаев не существует лекарств. Но если я останусь в больнице, то малышки будут под постоянным наблюдением врачей, отслеживающих их сердцебиение.
Моя палата должна была располагаться рядом с операционной – на случай, если сердце одной из девочек начнет замедляться. Тогда врачи могли бы экстренно провести кесарево сечение. Но даже при нормальном течении беременности операция все равно понадобится: шанс выжить в отделении интенсивной терапии новорожденных у малышек будет выше, чем внутри меня.
Решение лечь в больницу было самым надежным, поэтому, разумеется, мы так и поступили. Я плакала, прощаясь с детьми на такой долгий срок, но выбора не оставалось.
Дальше потянулись недели и недели, которые я проводила на больничной койке, наблюдая за успокаивающим сердцебиением моих близнецов на мониторах. Я скучала по дому, мужу и детям и по своим привычным домашним делам. Именно тогда я впервые поблагодарила небеса за возможность просто мыть посуду.
Понимаете, в то время мне не хотелось ничего больше. Понимаю, это звучит странно, но думаю, что те, кто был хоть однажды серьезно болен или травмирован, поймут, что я имею в виду: когда вы изолированы от нормальной жизни, все, о чем вы мечтаете, – это обрести привычную нормальность.
Я ничего не могла делать. Не могла заботиться о своих детях или хотя бы увидеть их. Я была не в состоянии никому помочь – могла лишь лежать, позволяя врачам наблюдать за состоянием малышей. И так неделя за неделей.
Мытье посуды стало для меня символом воссоединения с семьей. Мысленно я подставляла под струю воды тарелку мужа, столовые приборы Бри, поильник Сэма… и крошечные бутылочки двух маленьких девочек. Я представляла, что самое страшное осталось позади и теперь мы дома все вместе – вшестером.
Но в тот момент я еще не знала, сбудется ли моя мечта. И случится ли это «вшестером». Что, если я выйду из больницы… одна? При мысли об этом я содрогалась. Что, если мы сделаем все возможное, чтобы спасти их, но ничего не сработает? Впервые в жизни я начала молиться.