Я побежал в парк. В те времена парк Маунт-Лебанон был самым популярным местом: дети со всего Питтсбурга гуляли там каждый вечер. Парк, друзья и рок-н-ролл были моей тихой гаванью.
Светлым летним вечером я сидел на качелях на краю парка, пытаясь скрыть слезы, и вдруг увидел, как по холму поднимается преподобный Билл и направляется в мою сторону. Я не встречал его раньше, но слышал, что он помогает детям в парке. Билл всем нравился, ему доверяли.
– Что случилось? – спросил он.
Я открыл ему свое сердце:
– Мой папа потерял работу много лет назад и сейчас целыми днями только смотрит телевизор. Мы с мамой стараемся изо всех сил, чтобы оплачивать счета, но он крадет наши деньги и напивается по ночам. Затем он возвращается домой, крушит все вокруг и… и бьет меня. Мама пытается содержать дом в чистоте и кормить семью. Она работает по ночам оператором клавишного перфоратора, чтобы иметь возможность быть с нами в дневное время. Еще она ретуширует фотографии и собирает книги. Мы с братьями тоже работаем с самых ранних лет. И отдаем все деньги маме, чтобы хоть как-то помочь. Каждый день мы встаем в пять утра и разносим газеты, потом идем в школу, а затем еще до самого вечера подрабатываем в разных местах.
Вы не можете себе представить, насколько меня возмущал тот факт, что мы все работаем, а отец ничего не делает: ведь он должен быть кормильцем семьи, а не я!
Неожиданно Билл предложил:
– Почему бы тебе не спуститься и не перекусить чего-нибудь?
Он привел меня в шатер для пикника, где уже собралось около двадцати взрослых. Они накормили, и ободрили меня, и пригласили приходить к ним в любое воскресенье.
Со временем я узнал, что эту группу незнакомцев объединяло стремление творить добро. Они отделились от традиционных конфессий, поэтому так и называли себя: «Церковь без церкви». Чаще всего они работали с молодежью и даже платили преподобному Биллу зарплату, чтобы он мог находиться в парке с детьми, многие из которых были из неблагополучных семей.
Наряду с моей мамой, у этих людей были самые большие сердца из всех, кого я только знал. Они взяли меня под свое крыло и убедили, что надо не только верить в добро, но и творить его для других. Скоро я так полюбил их, что ждал каждого следующего воскресенья с большим нетерпением.
Когда я заканчивал выпускной класс, они принялись настаивать на том, чтобы я подал документы в колледж. Но я постоянно придумывал разные отговорки, так как прекрасно понимал, что наша семья не может себе этого позволить. Я был слишком смущен, чтобы поделиться своей бедой с кем-то, кроме Билла.
Мама жонглировала счетами каждый месяц. В самые холодные зимние ночи мы жили без отопления. Когда за неуплату отключали электричество, приходилось освещать дом свечами. В конце концов наш дом был принудительно выставлен на продажу, и тогда мы крались по ночам по улицам, срывая таблички с указанием нашего адреса. Мама не хотела, чтобы семья была опозорена на всю округу. Каким-то невероятным образом дом все же удалось сохранить.
В мае Билл заставил меня подать документы в разные учебные заведения, и спустя несколько недель я получил письмо из Питтсбургского университета в Бредфорде: они принимали меня на программу «Испытание огнем», которая начиналась 5 июля 1972 года. Всего через пару недель. Безнадежно. Я выбросил письмо. И когда Билл спросил: «Не было новостей?», я ответил: «Какое это имеет значение? Все равно я не могу себе этого позволить».
Еще через некоторое время мистер и миссис Миллер из воскресного сообщества попросили меня зайти к ним в понедельник. После нескольких минут разговора они вручили мне чек на оплату обучения, книг, комнаты и питания за первый семестр.
Мои глаза наполнились слезами. Я не мог в это поверить. «Спасибо! Как я могу отблагодарить вас?» «Просто когда-нибудь сделай то же самое для кого-то другого», – ответил мистер Миллер.
С помощью займов, грантов и многочисленных подработок я смог окончить университет в 1980 году, после чего продолжил преподавать в Пенн Стэйте и Питтсбургском университете. В 2000 году я получил докторскую степень.
Мы с отцом стали друзьями. Он выбрался из депрессии и нашел работу.
А в Питтсбургском университете в Бредфорде с некоторых пор висит бронзовая табличка с надписью:
Стипендиальный фонд Ларри Рок-н-Ролл!!! Шардта.
В знак признательности тем, кто стремится помогать другим.
Не жди, помогай первым.
TC КюрриВозвращение
Когда человек испытывает благодарность за благословения в своей жизни, они начинают привлекать еще больше позитива и изобилия.
Что еще у меня было? Ветер, воющий через щели в стенах холодной хижины. Одинокая пачка макарон и банка горчицы в кладовке.
В животе урчало, и я прикидывала, как долго смогу на всем этом продержаться. Потом я начала плакать. Мне не верилось, что моя жизнь вышла из-под контроля.
Меня обманули: я попалась на уловки двух аферистов, нечестного банкира и собственных неверных решений. В результате я потеряла все и оказалась безработной, в стоящем на отшибе крошечном летнем домике, в сотне милях от друзей.
За два года я лишилась мужа, кабриолета Solara, квартиры в стиле ар-деко, двух складов, где хранились мои вещи, и остатков самооценки. Даже красный «Шевроле Кавалер», на котором я сейчас ездила, был взят на время у моего нового бойфренда. Я познакомилась с ним в Интернете. Он поддерживал меня, но от какого-либо финансового участия отказался, сославшись на то, что если я смогу выбраться из этой ямы сама, то обрету новые возможности и веру в себя.
Зазвонил телефон. Я проглотила слезы и взяла трубку. Мое прошение о получении продовольственных талонов было одобрено, и уже завтра я могу забрать электронную продуктовую карту. Каждые четыре недели у меня будет двести долларов на еду. 7,14 доллара в день. Королевская щедрость. Настоящее чудо. Я положила трубку и зарыдала еще сильнее: теперь облегчение смешивалось с самобичеванием.
Пока я ехала в сторону города, то и дело переключаясь на нейтральную скорость, чтобы сэкономить бензин, то зачем-то вспомнила, как Опра советовала вести список благодарностей. Нагрузив багажник продуктами из супермаркета «Гросери Аутлет» на сумму 98,65 доллара, я решила последовать ее совету. В конце концов, мои мысли – это единственное, что я могу взять сейчас под контроль.
Итак, каждый вечер, забираясь под зеленый шелк пухового одеяла (которое каким-то образом все еще оставалось со мной), я принималась искать в своем дне десять вещей, за которые должна испытывать благодарность.
Первые недели были сложными. Мне казалось, что моя жизнь дочиста обобрана. С некоторых пор у меня не хватало денег на антидепрессанты, поэтому будущее в целом казалось мне мрачным.
Пришлось начать с самого простого: «Я рада, что могу видеть».
Это было неожиданно, и я удивилась, что чувствую хоть что-то действительно позитивное.
«Я благодарна, что могу говорить и слышать». Действительно, как-то элементарно. На секунду запнувшись, я посмотрела на переполненные книжные полки. «Я благодарна, что у меня есть так много книг». «Я благодарна за мою собаку». Всегда-всегда.
Мой парень помогал мне составлять списки благодарностей, используя драгоценные телефонные минуты, чтобы спросить меня: «Ну, за что ты благодарна сегодня?» И я начинала вспоминать, что еще можно было бы добавить в свой вечерний список.
– Сегодня я наблюдала, как падают осенние листья, – говорила я, – сидела на крыльце, вдыхая свежий кедровый воздух, и поняла, как здесь красиво.
– Это одна благодарность или две? – уточнял он.
– Вообще-то три. Ко мне прилетел лесной дрозд, немного посидел со мной, спел песню и улетел.
– Лесной дрозд?
– О, погоди, четыре. Я только что нашла книгу о птицах.
– Это замечательно, – радовался он.
Постепенно я снова начала чувствовать. Благодаря списку благодарностей я ощутила, что моя жизнь не так уж плоха, и одновременно с этим открытием во мне зародилась надежда на будущее. Да, впереди было еще много испытаний, и пройдет еще целый год, прежде чем я снова получу работу, но я была на правильном пути.
Несколько месяцев спустя мой парень приехал с грузчиками, чтобы спасти меня от снега и драмы. Мы вместе переехали в квартиру в новом городе и начали жизнь с чистого листа.
Однажды я внесла даже больше десяти пунктов в свой список благодарностей. Визиты к психотерапевту прояснили мою голову; потом были собеседования, а затем и предложение о работе! И несмотря на то что новый офис располагался в 160 километрах от дома, я все равно была благодарна за то, что снова работаю в сфере программного обеспечения, что у меня есть стабильный доход и отсутствует необходимость в продуктовой карточке. Я так разволновалась, когда впервые за долгое время смогла оплатить все продукты сама!
Разумеется, неудачи тоже случались. Например, как-то раз я пошла в продуктовый магазин и на кассе обнаружила, что налоговая служба заморозила мой счет. Стыд и отчаяние, которые, как мне казалось, я оставила позади, немедленно вернулись. Все уладил один телефонный звонок, но в тот вечер в списке снова появились зрение, слух, моя собака… К счастью, от последней пачки макарон я все же была далека.
Время шло. Мое финансовое положение восстанавливалось. Наконец настало время, когда я уволилась с работы, ставшей мне ненавистной. По дороге домой я зашла в «Старбакс», чтобы отметить свое освобождение. Потягивая двойной ванильный латте за пять долларов, я услышала, как социальный работник заполняет анкету женщины, находящейся в кризисной ситуации. Пока она с тихим отчаянием описывала свои трудности, я подумала, что буквально год назад испытывала то же самое.
Я вытащила из бумажника все двадцатки и подошла к ее столику:
– Простите, я случайно подслушала вас. Год назад я была в вашей ситуации, но теперь моя жизнь переменилась в лучшую сторону. Я хочу сказать, что у вас есть надежда на будущее. И хочу подарить вам это, потому что… ну, потому что я могу это сделать.