Твое будущее создается тем, что ты делаешь сегодня, а не завтра.
Na’aseh V’Nishma
Я понимаю людей, которые стремятся избежать огромных усилий, с которыми теперь связано Рождество… но в конце концов они сдаются и берут на себя все беспокойство и хлопоты.
Над шоссе сгустились тучи, дождь лил как из ведра. Дворники работали без остановки, но не справлялись с потоком воды, а моя голова не справлялась с потоком мыслей.
Было уже первое декабря. Как же мне все успеть? Эссе девятиклассников, реферат для университета, баскетбольная игра у Шона и доклад по истории для Кристин. Не говоря уже о ветеринаре, ремонтнике, корпоративе Марка… и Рождестве.
Рождество. Не хватало мне еще этих забот – хотя я и так свела их к минимуму. Каждый год я отказывалась от чего-то еще. Я уже давно не украшала дом фонариками и не обвивала зеленью перила. Вертеп стоял в гараже. Ах, если бы можно было отказаться и от елки! Да и от рождественской службы… Стоять в переполненной церкви, слушать фальшивое пение детского хора, желать всего самого доброго незнакомцам и поклоняться деревянному Святому Семейству – все это казалось мне бессмысленным.
Я съехала с шоссе. Дождь стал чуть слабее, но ветер свирепствовал, сгибая еловые ветви. Интересно, удастся ли мне добраться до школы быстрее учеников?
Ученики. О, эти бессмысленные действия! Жизнь ортодоксальных евреев была заполнена ими. Каждое утро они четыре часа молились и изучали Ветхий Завет – то есть Тору, – и только потом начинались обычные занятия. У них было по девять уроков в день. Они ходили из класса в класс, все мальчики в кипах, все девочки в длинных юбках, всякий раз целуя пальцы и касаясь мезузы – цилиндра с маленьким свитком с молитвой, прикрепленного к каждой двери в школе. Поцеловал – прикоснись. Поцеловал – прикоснись. Поцеловал – прикоснись. И так весь день. А еврейские праздники? Их было так много: Рош Га-Шана, Йом-Киппур, Суккот, Ханука – все они были между Днем труда и Рождеством, и к каждому приходилось тщательно готовиться. Как только они все успевали? И зачем?
Если честно, я им завидовала. Как здорово верить в Бога настолько, что все эти ритуалы кажутся важными и преисполненными смысла! Когда я была подростком, я тоже верила в Бога. Я каждую ночь молилась на коленях и с благоговением отмечала все праздники. Но это осталось в прошлом. Землетрясения, бомбежки, нищета, болезни. Я просто не понимала Бога – но мои ученики, похоже, понимали его. Они как будто и мысли не допускали, что все их проявления веры бесполезны, что это просто трата времени. Как и Рождество.
Я завернула на школьную парковку. Ладно, решила я. Они избранные. Я – нет.
– Итак, – сказала я чуть позже первокурсникам, – откройте пятую главу. В ней Элиезер вспоминает, как в концентрационном лагере у него на глазах повесили невинного еврейского мальчика чуть младше его самого. Как на него повлияло это событие? – В воздух взлетела рука. – Амира?
– Он перестал верить в Бога.
– Верно, – добавила Ница, – ведь дальше в книге рассказывается, что Элиезер отказался молиться на Йом-Киппур. До этого он молился всегда.
– И что он почувствовал в этот момент? – спросила я.
– О, он пишет об этом вот здесь! – воскликнула Рива, указывая на страницу. – «Я был одинок – ужасно одинок в мире без Бога… Я стоял среди молящихся и наблюдал за ними, как чужак». – Рива подняла голову и пронзила меня взглядом голубых глаз. – Элиезер почувствовал себя опустошенным, отрезанным от Бога.
– Ему все равно стоило помолиться, – сказал Авраам.
Его слова озадачили меня.
– Если он не верил в Бога, – возразила я, – разве не стала бы его молитва лицемерием?
– Нет, – ответила Сури. – Тора велит следовать божественным ритуалам, даже когда они кажутся бессмысленными. Na’aseh V’Nishma – «Мы сделаем, и мы поймем». Сначала ты совершаешь ритуалы, а затем понимаешь Бога. Наблюдая за праздником, Элиезер мог снова обрести частицу веры.
Я посмотрела на нее и спросила:
– Так просто?
– Вообще-то нужно много читать Тору, чтобы понять смысл ритуалов и размышлять о них.
По дороге домой из школы я снова и снова прокручивала в голове слова Сури. Na’aseh V’Nishma. Совершай ритуалы – и поймешь Бога. Может, стоило все вернуть? Я всегда считала, что сначала нужно обрести веру – и лишь затем ритуалы наполнятся смыслом. Но что, если на самом деле именно ритуалы приводят к вере? Я посмотрела на ели вдоль дороги – их ветви уже не качались на ветру – и зажмурилась от яркого солнца, пробивавшегося сквозь хвою.
В тот вечер я вытащила потрепанную картонную коробку с надписью «Рождество». Я открыла ее и пошарила рукой среди мишуры и разноцветных фонариков. Достав простую белую гирлянду, я вошла в гостиную, не обращая внимания на кипу книг и бумаг возле моего кресла, и медленно, методично начала наматывать гирлянду на фикус, который стоял в углу. Это был мой первый рождественский ритуал. Я вставила вилку в розетку, и огни на фикусе ярко вспыхнули.
Оглядев книжные полки, я нашла Библию – сокращенную, аннотированную и иллюстрированную, идеально подходящую для неискушенного читателя. Я провела рукой по корешку, чтобы смахнуть с него пыль. Книга чуть скрипнула, когда я открыла ее и впервые в жизни принялась читать Ветхий Завет. «В начале Бог сотворил небо и землю…»
Декабрьские дни летели с невероятной быстротой. Каким-то образом мне удалось управиться со всеми делами, нарядить елку, поставить вертеп и узнать, кто такие Авраам, Иаков, Моисей, Давид, Соломон и Эсфирь. Они оказались вовсе не такими, как я себе представляла. Они не были благочестивы и не походили на идеальных святых. Напротив, они сомневались в своей вере – как и я, – но были избраны.
В Сочельник я села в кресло, чтобы прочитать последнее обещание Бога еврейскому народу: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете».
И он пришел – тем вечером, на рождественской службе. Пока дети пели, подобно ангелам, а люди молились о мире, в собор вошло Святое Семейство. Живое и настоящее – по крайней мере, для меня.
По дороге домой из церкви вся моя семья молчала. На улицах было пустынно и тихо. Я смотрела в окно на темное, ясное небо, на котором сияли мириады звезд. Na’aseh V’Nishma. Я сделала и поняла.
Не жди совершенства
Лучше сделать что-то неидеально, чем идеально ничего не делать.
Однажды хозяин CBGB[38] Хилли Кристал позвонил и спросил, не хочу ли я вместе с моей новой музыкальной группой выступить у него в клубе в последнюю пятницу месяца. Не советуясь со своими музыкантами, я сразу же дала «добро» и помчалась к ним в Ховард-Бич[39], чтобы поделиться такой великолепной новостью. Наше первое выступление – в CBGB. Да еще и в пятницу вечером, не меньше!
И у нас есть еще три недели на подготовку.
Но никто почему-то не обрадовался.
– Мы пока не готовы играть перед публикой, – ответили они.
– Да мы репетировали почти год, – возразила я. – Конечно же, мы готовы! У нас есть не меньше десяти оригинальных треков. И потом CBGB – просто хороший клуб, это же не Карнеги-холл[40] какой-нибудь.
Но ребята считали, будто песни еще сырые и их нужно довести до совершенства.
Я тоже – сторонник качества. Нам действительно было над чем работать. И все же я заявила:
– Мы никогда в жизни не станем идеальными!
Вечером я пожаловалась своему парню (впоследствии он стал моим мужем), тоже музыканту. И он сказал, что его группа никогда не упустила бы такую возможность.
Через три недели я вышла на сцену со своим парнем и его командой. Мой будущий муж играл на гитаре, его друзья – на басе и ударных, а я, наспех выучив их тексты и музыку, – на клавишных.
Оваций не было, но выступили мы вполне прилично. Нас не освистали – и это уже хорошо.
А еще после того вечера передо мной открылось множество дверей (и буквально, и фигурально). Я познакомилась с другими музыкантами, а те познакомили меня со следующими. Целый год я колесила по стране в качестве клавишника разных рок-групп.
Я никогда не считала себя великим музыкантом. Я играла неплохо, а на совершенство ушли бы годы.
Я постоянно напоминаю себе: в материнстве, работе, домашнем хозяйстве и даже в писательстве – я никогда не буду идеальной. Совершенствоваться можно всю жизнь. Поэтому я делаю маленькие, но смелые, неидеальные шаги, и эти неидеальные шаги ведут меня к новым опытам.
Мы никогда в жизни не станем идеальными!
Писательница Энн Ламотт[41] говорит: «Перфекционизм – это голос угнетателя, врага рода людского». И я с ней согласна.
Этим летом я буду играть на клавишных с группой моего мужа на Соул-Фесте, одном из крупнейших фестивалей христианской музыки в США. Группе нужен клавишник для нескольких песен, а я, как уже говорила, играю «неплохо».
Мне больше пятидесяти, и вряд ли впереди меня ждет блестящая музыкальная карьера. Но я живу насыщенной жизнью, и меня это вполне устраивает.
Повеселимся?
Смеяться перестаешь не потому, что становишься старым. Становишься старым, потому что перестаешь смеяться.
Соглашаясь пойти с дочерью и двумя внуками в аквапарк, я думала, что буду просто сидеть в лягушатнике, присматривая за малышами. Но Леви заприметил водяную горку и потащил меня к ней.