Я решила, что Эд прав. Можно было поделиться моими творениями с соседями и подбодрить обе семьи. Кто не обрадуется сладкому пирогу на пороге своего дома?
Я написала Сью: «Я испекла пироги с клубникой и ревенем. Можно мне занести тебе один? Если тебе неловко делиться домашней едой сейчас, я пойму».
Она немедленно ответила: «Звучит аппетитно! Я уже и не помню, когда мы в последний раз ели домашний пирог! Пирог – то что нужно в эти серые будни».
После обеда я завернула один из пирогов в свежее кухонное полотенце и положил на дно большого коричневого бумажного пакета, чтобы было удобнее его нести. Я оставила пирог на пороге дома Сью, позвонила в дверь и вернулась к себе. Через несколько дней Сью написала мне сообщение: «Спасибо за пирог. Он был прекрасен! Я оставила кое-что на пороге твоего дома». Оказалось, она испекла печенье, которого я никогда не пробовала. В сладком, нежном тесте, хрустящем снаружи и мягком внутри, была запечена смородина – восхитительное угощение к чашке послеобеденного чая.
На следующей неделе я оставила на крыльце ее дома бобовый суп с колбасками, а она ответила мне свежеиспеченными горячими булочками. Я передала ее семье буханку ржаного хлеба, а она через несколько дней удивила нас бананово-ореховым хлебом, приготовленным по фамильному рецепту. Наш обмен продолжался до самого Рождества и до нового и, как мы надеялись, лучшего 2021 года.
Обмениваясь любимыми семейными блюдами, мы обнаружили, что наши биографии похожи. Сью была родом из фермерской общины на юго-востоке Миннесоты, а я – из такой же общины к юго-востоку от Сиэтла. Как здорово, когда зарождающаяся дружба расцветает благодаря обмену вкусной едой в необычайно трудные времена!
Я готова поблагодарить вирус за дружбу, которая могла бы и не состояться. Карантин напомнил нам о том, как важно делиться с другими. Еда – это тонкая, но мощная связь, которую я не ценила, пока вирус не лишил нас радости разделять трапезу с теми, кто нам дорог и кого мы любим. Кто бы мог подумать?
Синтия Бриггс
Новая жизнь Тодда
В темноте рождается упрямая надежда на то, что если просто попытаться сделать все правильно, то наступит рассвет.
Невестка моего мужа Айрис умерла от рака в возрасте тридцати трех лет, оставив сына на попечение отца. Но тот человек был наркоманом. Он не был в состоянии справиться даже с собственной жизнью без поддержки в виде алкоголя и наркотиков, не то что позаботиться о маленьком мальчике.
Вопрос, что делать с Тоддом, стал темой семейных встреч и обсуждений. Несколько родственников моего мужа предложили Тодду пожить у них, но они оказались не готовы к тому, что ребенок окажется избалованным. Тодд был упрямым мальчиком, вредным и очень беспокойным.
Понимая, что ее дни сочтены, мать одаривала его всем возможным вниманием и любовью. Она не думала о том, что будет после того, когда ее не станет. Тодд обожал игрушечные машинки, и у него набралась огромная коллекция – там были все модели, какие он когда-либо желал. По представлению Тодда, мир должен был вращаться только вокруг него. Он часто бывал агрессивным и капризным. Из-за этого родственники, пытавшиеся взять его на воспитание, в конце концов вынуждены были отказаться от своей затеи.
За год Тодд сменил не меньше восьми разных домов у теть, дядь и опекунов. И каждый раз уже через несколько недель или месяцев его возвращали отцу.
В том, что отец любил Тодда, никто не сомневался. Он искренне обещал взять себя в руки. Но ребенок возвращался к отцу, и очень скоро ситуация становилась невыносимой. Отец Тодда, Кевин, был красивым, харизматичным мужчиной. Он бросил школу в семнадцать лет и начал строить карьеру продавца автомобилей. Кевин встретил Айрис и женился на ней, когда ему было двадцать два. Еще через два года родился Тодд. К двадцати пяти годам Кевин стал зависим от алкоголя. Айрис заболела раком толстой кишки, и Кевин решил скрыться от этой проблемы в тумане химического блаженства. У Айрис не было сил, чтобы повлиять на него. Все ее мольбы остались неуслышанными.
После смерти Айрис Кевин окончательно ушел в запой. Он жил в параллельной реальности, забивал голову Тодда неправдоподобными сказками. Тодд выслушивал фантастические истории о том, как они будут жить в доме на берегу океана, бродить по пляжу, собирать ракушки и купаться в прибое. На самом деле Тодд жил в карточном домике, который рушился на глазах.
Не было ничего необычного в том, что маленький мальчик убирал рвоту и экскременты, в то время как его отец лежал без сознания на полу в гостиной, одетый только в нижнее белье. Не было ничего необычного и в том, что маленький ребенок оставался без присмотра на всю ночь. Никто не мог повлиять на ситуацию. Кевин отказывался признавать себя наркоманом. Тодду пришлось столкнуться не только с разрушением своего личного мира, но и с постоянными насмешками и издевательствами со стороны сверстников, которые всегда находили способ поглумиться над ним.
Наша семья из пяти человек – мой муж, трое маленьких детей и я – жила в десятке километров от остальных родственников. После долгих серьезных обсуждений мы решили забрать Тодда к себе. Я настаивала, чтобы мой зять оформил опекунство и предоставил нам право воспитывать Тодда как своего собственного сына. Мы должны были дать ему шанс на новую жизнь. Его отец будет иметь право на визиты, но не сможет забрать Тодда к себе.
Мы также решили, что окончательный выбор должен быть за Тоддом.
Когда его спросили, он протянул руку, словно нашел спасительный плот в океане отчаяния. Конечно, он был в ужасе. Я тоже была в ужасе. Вдруг я не смогу стать той матерью, которая ему нужна? Как примут его другие мои дети? Не было книг, в которых можно было бы найти совет. В то время никто не знал о семейных психотерапевтах. Мы должны были справляться как умели. Нам приходилось учиться шаг за шагом.
В день приезда Тодда я серьезно поговорила со своей восьмилетней дочерью и семилетним сыном (младший ребенок был еще слишком мал). Они должны были понять, что к нам переедет их старший двоюродный брат и навсегда останется тут жить. Их это очень обрадовало! Но они просто не знали, что их ждет.
Тодд приехал и остановился в дверях, бледный, как полотно. Мы знали, что следующий шаг, который он сделает, будет решающим. В свои десять лет этот мальчик пережил больше эмоциональных травм, чем большинство людей за всю жизнь.
– Тодд, заходи, – пригласила я. – Мы так рады видеть тебя здесь. Проходи на кухню. Я испекла торт.
Я надеялась, что мои слова прозвучали приветливо и радостно. Но Тодд по-прежнему стоял на пороге, не шевелясь. Моя дочь прошла мимо меня, взяла Тодда за руку и перевела его через порог. Теперь она считала, что он принадлежит ей.
Привыкать было нелегко. В первую же неделю Тодд и двое моих старших детей играли в подвале. Вдруг я услышала грохот. Мои дети с плачем прибежали на кухню: Тодд переломал все их игрушки. Я усадила детей на колени и пыталась их утешить, пока внизу творился хаос. Я объяснила, что Тодд потерял все свои игрушки и даже маму – поэтому он злится и грустит. «Мы купим новые игрушки, – пообещала я. – Ему просто нужно было как-то выплеснуть свою грусть».
Тодд пришел на кухню, его лицо было залито слезами. Он извинился. Я кивнула, сказала, что понимаю, и обняла его. В течение многих лет я слышала извинения за извинениями. Но потребность в эмоциональных вспышках и выплесках гнева возникала все реже. Этот беспокойный ребенок научился преодолевать свой гнев, свой страх, свою потерю. Со временем это качество переросло в его силу.
Тодд был неугомонным. Вместо того чтобы сидеть и слушать сказку, он скакал на кровати или бегал вокруг нее, а потом прыгал между другими детьми. Самым лучшим средством для того, чтобы выплеснуть лишнюю энергию, был велосипед. Я отправляла Тодда совершать десять поездок по окрестностям. Это давало нам всем пятнадцать минут спокойствия, а мне помогало снять напряжение.
Все изменилось, когда мы решили переехать в деревню и попробовать заняться домашним хозяйством. Тодд как будто нашел свое призвание. Мы купили ему теленка, с тех пор сарай стал его любимым местом, а теленок – его любимой работой. Он унаследовал внешность и харизму отца, поэтому легко заводил друзей. Теперь он часто улыбался. В его жизни стало много радости – победы его теленка на сельскохозяйственной ярмарке, деньги с продажи тыквы, занятия хоккеем и другими видами спорта. Он стал здоровым, хорошо приспособленным к жизни подростком.
Когда Тодду было четырнадцать лет, умер его отец. Кевин все меньше и меньше участвовал в жизни Тодда, но они всегда любили друг друга.
Наш дом всегда был полон друзей Тодда. Я пересчитывала обувь у двери, чтобы определить, сколько человек останутся ночевать. Когда он заканчивал колледж, я гордилась им, как родная мать. На его свадьбе я играла роль матери жениха, хотя на самом деле была его тетей. Когда родились его дети, он провозгласил меня их бабушкой. Это было для меня высшей наградой.
Спустя сорок лет я смотрю на этого красивого мужчину с проседью на висках и понимаю, как мне повезло, что он есть в моей жизни. Я благодарна за то, что сила нашей семьи помогла ему выстоять. Он – преданный муж, отец сына и дочери. Он уверен в себе и способен на многое. Он по-прежнему полон энергии и использует ее для управления небольшим бизнесом. Он занимает видное место в обществе, умея работать и веселиться. Его улыбка по-прежнему победоносна, в голубых глазах светится счастье.
А я до сих пор помню маленького потерянного мальчика, который боялся перешагнуть порог моего дома.
Молли О’Коннор
Никогда не повторяй глупостей
В нашей молодежи заложен мощный потенциал, и мы должны смело менять старые идеи и практику, чтобы направить их силу на благие цели.