В конце концов мы взяли себя в руки и разработали новый план. Мы решили впасть в детство и устроить игру «понарошку». Целую неделю мы делали вид, что действительно находимся в круизе, и делились своими выдуманными впечатлениями с друзьями в соцсетях. Забавно, что они тоже прониклись духом происходящего и оставляли комментарии вроде «Приятного отдыха» или «Какая у вас чудная погода. А у нас идет дождь». Мы выложили старые фотографии из Венеции – там нам обоим было по двадцать лет – и подписали снимок так: «Мы буквально помолодели на 34 года». «И подросли», – заметил один из друзей.
Еще кто-то сказал, что Роберт на фотографии похож на модель из журнала, и попросил нас сообщить, если мы найдем хороший ресторан, поскольку на следующей неделе они с женой отмечают серебряную свадьбу.
В начале нашего воображаемого приключения мы налили по бокалу и чокнулись, притворяясь, что мы сидим в аэропорту и ждем посадки на рейс.
Мы изучали каждый пункт назначения нашего тура, смотрели видеоролики о них. Затем наряжались, надевали солнечные шляпы и очки, делали селфи на фоне достопримечательностей (которые были просто заставками на экране компьютера) и выкладывали все это в соцсети.
В сам день годовщины друзья и родственники прислали нам подарки, торты и шампанское. Они оказались очень изобретательными.
Для меня это был один из немногих положительных моментов пандемии: творческий подход, который люди применяли, чтобы выйти из сложных ситуаций. Мне кажется, это свидетельствует о стойкости человеческого духа.
Один из друзей подарил нам футболки с нашей свадебной фотографией и подписью «Жемчужная годовщина: та, где мы были на карантине».
Когда наступил торжественный день, мы опубликовали свежие «круизные новости». И созвонились с семьей и друзьями по Zoom.
Всю неделю мы наряжались, как будто ужинали в круизе. Я надевала вечерние платья, а Роберт – смокинг и галстук-бабочку. Надо сказать, нам очень понравился этот маскарад – уже и не помню, когда мы в последний раз совершали нечто подобное.
«Круиз» продолжался, и мы очень весело проводили время, подбирая подходящие фотографии для каждого дня – как новые из Интернета, так и наши старые.
Нам нравилось решать, чем мы будем заниматься каждый день. Пойдем смотреть достопримечательности или проведем вечер в плавучем ресторане? Полакомимся пиццей или мороженым?
Это давало нам занятие и цель, которые не позволяли хандрить.
Мы понимали, что это всего лишь отложенный отпуск и что в будущем мы еще не раз отправимся путешествовать. Но особенно нас радовало то, что наши близкие поддержали нас и тоже, в свою очередь, дали волю своему воображению, чувству юмора и решимости веселиться, несмотря ни на что.
Играть никогда не поздно, а волшебство может существовать даже в мире, полном неопределенности.
Шэрон Хастон
Еда приехала!
Аппетит усиливается после первого укуса.
Мы были осторожны. Мы носили маски и повсюду разбрызгивали антисептик, словно искусственный снег на Рождество. У нас в заложниках оставалась последняя в мире банка антибактериального мыла. Любой, кто хотя бы прикоснулся к дверной ручке, немедленно подвергался санитарной обработке.
И все же мы заболели. Все четверо, живущие в разных комнатах, но отныне объединенные одной загадочной болезнью.
Пандемия вторглась в наш дом.
Однажды я лежала в постели и вяло размышляла, сможет ли аппарат для избавления от храпа заменить мне ИВЛ в случае необходимости. И вдруг страшная мысль пронзила меня: а ведь если кому-то из моей семьи станет хуже, я буду не в состоянии помочь ему! Я была слишком слаба, слишком больна. Я механически принимала лекарства, которые давали мне сыновья, потому что они не уходили, пока я этого не сделаю. Они заставляли меня пить много жидкости, хотя она буквально обжигала мне горло.
Я то мерзла, то полыхала от жара.
Вдруг откуда-то издалека раздался крик:
– Еда приехала!
Потом я услышала шуршание пакетов и радостный смех.
– Мама, ты будешь есть?
Нет. Не надо, пожалуйста. Я болела уже три дня.
В следующие дни я то просыпалась, то снова проваливалась в сон. Сквозь дрему до меня периодически доносилось:
– Еда приехала!
Все еще болели, но я больше не слышала звуков душа, который раньше включали, чтобы наполнить паром измученные легкие.
– Еда приехала!
Им было лучше. Они выздоравливали. Они могли есть. Но откуда эта еда? Казалось, мы уже много лет не имели никаких контактов с внешним миром и не ходили в продуктовый магазин.
– Еда приехала!
Звук душа, кашель, шарканье слабых ног сменилось бодрыми голосами.
– Вот, попей. Будешь есть?
Нет. Пожалуйста, не надо. Прошло… четыре дня? Или больше?
Мои сыновья были взрослыми. И находчивыми. Во времена, когда мы все чувствовали себя словно прокаженными – больными и отрезанными от общества, они нашли выход.
Вот снова зашуршали пакеты. Послышался топот на кухне.
– Что там у тебя?
Такой вопрос дети обычно задают друг другу рождественским утром.
Каждый день мы с мужем ползали по дому, отдыхали в креслах, а потом снова ползли – из спальни в гостиную, оттуда – на кухню. «Двигайтесь, двигайтесь! – твердили врачи. – Двигайтесь, чтобы легкие работали».
Перед глазами так и стоит обычная сцена из нашей карантинной жизни: старший сын, крепкий парень, прильнул к глазку на входной двери. Младший, размахивая телефоном, вбегает в комнату:
– Они почти здесь! Они почти здесь!
И через минуту:
– Еда приехала!
По правилам, мы должны были дождаться, пока машина курьера не отъедет, и только потом выскочить за дверь, как будто он разбросал по двору золотые слитки.
– Еда приехала! Мама, тебе нужно поесть.
Но даже после стольких дней голодания я не могла подумать о еде. Мне не хотелось есть даже консервированный суп, который мама давала мне в детстве, когда я лежала с гриппом. Одна только мысль о еде была мучительна.
Но моя семья хотела есть, и требовала, чтобы я тоже ела. Вспомнив, как готовила детям целебный чай, тосты и яичницу, когда они болели, я протянула руку и попробовала откусить кусочек. На мои глаза навернулись слезы – а я-то думала, что во мне больше не осталось влаги.
COVID для меня – это не пересохший язык, не потрескавшиеся губы, не семнадцать килограммов жидкости, которую мой организм вытопил в качестве топлива. Это два выглядывающих из-за двери мальчика, достаточно здоровых, чтобы есть самим, и достаточно сильных, чтобы кормить других.
Эми Маллис
Хлебные разбойники
Еда – это любовь. Еда обладает силой. Я знал это умом, но теперь я знаю это сердцем.
Все началось с одного пузырька. Потом я откупорил другой. Затем – третий. К четвертому пузырьку я почувствовала, как меня охватывает радость. Закваска… заработала!
В начале пандемии достать хлеб было трудно. Я заказывала его по Интернету, но заказы не доставляли. Мы несколько недель обходились без свежего хлеба, подтачивая домашние запасы. Я попробовала испечь свой хлеб из готовой смеси. Потом подумала: «Может, просто заказать муку?»
Но муки тоже нигде не было. Я порылась в Интернете, чтобы узнать, нельзя ли купить ее оптом. Можно – двадцать пять килограммов. Это же очень много муки! Но я все-таки решила сделать заказ. Мы не знали, сколько времени пробудем на карантине, и нам нужен был хлеб.
Муку привезли через два дня, мешок был размером с подушку. Дрожжей у меня оставалось мало (они тоже были в дефиците), поэтому я снова залезла в Интернет в поисках рецепта закваски. В ее состав входило немного сахара, мука и ананасовый сок. Я побежала вниз, к шкафу с консервами. К счастью, на одной из полок отыскалась банка с ананасом! Я слила сок и смешала все три ингредиента. Теперь нужно было ждать.
И ждать.
И ждать.
Каждый день мы добавляли немного муки и убирали немного смеси, дожидаясь появления пузырьков. Закваска для теста – это способ активировать спящие дрожжи, которые уже есть в муке, но им нужно время, чтобы перебродить. Когда появились пузырьки, я поняла, что дело пошло. По традиции (во всяком случае, так говорилось на сайтах о выпечке, которые я посетила) закваску надо было как-то назвать. После семейного голосования ей было дано имя «Обжорка».
Я никогда не пробовала печь хлеб. Я пекла печенье и торты, но никогда не готовила ничего из дрожжевого теста.
Я решила печь в пятницу, после того как закончу свои онлайн-уроки. Изучив несколько разных рецептов, я остановилась на одном, где использовалась закваска и немного дрожжей. Первые несколько партий хлеба вышли не слишком удачными. Требовалось внести некоторые коррективы. Может, чуть-чуть повысить температуру в духовке. Или дать тесту постоять немного дольше. Или поставить под него поддон с водой или поливать его из бутылки с водой перед выпечкой…
Через несколько недель у меня все же получился хлеб, который мы с удовольствием съели всей семьей. Мне было приятно накормить своих близких. Эти две буханки мы ели в течение всей недели: делали тосты, мазали бутерброды и закусывали домашний суп. Мне понравилось печь хлеб: соединять ингредиенты, замешивать тесто, ждать, пока оно поднимется, делить его и снова ждать. При выпечке хлеба в доме стоял чудесный запах.
Потом у нас случился ураган, в районе повалило много деревьев. Одно дерево упало на машину нашего соседа. Была пятница, и я испекла дополнительную порцию хлеба. Мы оставили хлеб на пороге соседей и позвонили в звонок. Мне хотелось хоть как-то поднять им настроение. «Но вообще-то, – размышляла я, – свежий хлеб не помешает и другим людям». Соседке, потерявшей работу. Семье, в которой только что родились близнецы. Другу, который целыми днями сидит за компьютером…
Так появились «Хлебные разбойники».