Для меня то время было похоже на заточение в тюремной камере, с той только разницей, что эту камеру я возвел для себя сам, а ключ от ее двери все это время лежал у моих ног. Трудно двигаться вперед, если все мысли поглощены прошлым. Чтобы не сойти с ума, надо заставить себя смотреть вперед.
Я решил, что пора выбираться из темноты. Начал отвечать на звонки друзей, которые протягивали мне руку помощи. Нашел новую церковь. Стал посещать мероприятия для одиноких людей и присоединился к группе поддержки тех, кто пережил развод.
Из разговоров я узнал, что почти никто из разведенных больше не хочет вступать в брак. Я понимаю их желание защититься от повторения негативного опыта, но для меня такая защита не означала выздоровление. Я любил все свои отношения – с друзьями, детьми, семьей. И брак я тоже любил. Даже пройдя через самый сложный виток своей жизни, я не потерял надежды вновь обрести любовь.
Впервые за четверть века я начал снова ходить на свидания и с удивлением обнаружил, что и в свои пятьдесят, приглашая женщину в ресторан, я по-прежнему жутко нервничаю. Найти «ту самую» нелегко. Но если постоянно сомневаться и бояться отказа, можно упустить свое счастье.
К счастью, тем утром в церкви мне удалось справиться со своими нервами и страхами. На соседнюю скамью села Жанна. Я уже давно любовался ею издалека, когда она пела в хоре, но все никак не мог преодолеть свою нервозность и познакомиться. И вот теперь она сидела всего в нескольких метрах от меня. Мое сердце бешено колотилось, я лихорадочно прокручивал в голове различные сценарии будущего разговора.
Потом наши взгляды встретили, и она спросила:
– Не найдется ли у вас ручки?
У меня была с собой только одна ручка, и я предложил ее Жанне, чтобы каждый из нас мог сделать пометки на раздаточном материале церковной службы.
В течение следующего часа наше общение сводилось к передаче ручки туда-сюда. Впервые мне захотелось, чтобы служба длилась как можно дольше. Мне нужно было время, чтобы набраться смелости и поговорить с Жанной после окончания литургии. Ведь другого шанса могло и не представиться!
Когда служба все же закончилась, я спросил, не будет ли она против задержаться и немного поговорить. Она согласилась, и это было замечательно. Позже, прощаясь, я встревожился: когда же мы снова увидимся? Как пригласить ее на свидание? Как не упустить эту возможность?
Потом мы с Жанной начали встречаться, и с самого начала мне показалось, что все идет как надо. Она была интересной и веселой, отзывчивой и доброй. У нас обнаружились общие интересы и схожий жизненный опыт: мы оба были разведены и имели по четверо детей. Однако между нами было одно большое различие: Жанна постоянно теряла ручки, а у меня хоть одна да имелась в запасе. Что ж, с этой разницей я готов был мириться.
В наше первое совместное Рождество мы обменялись скромными подарками. Когда все упаковки были открыты, оказалось, что у нее есть еще один подарок для меня: пакет, полный ручек. Но и у меня оставался последний сюрприз: развернув подарочную бумагу, Жанна обнаружила золотую ручку с надписью «Не найдется ли у вас ручки?».
Через три года мы расписались этой ручкой в свидетельстве о браке.
Марвин Янке
Примечание редактора: Марвин рассказал нам, что с некоторых пор у него появилось хобби – собирать ручки в ресторанах, отелях и на мероприятиях, чтобы всегда иметь возможность поделиться ими с Жанной. Он прячет ручки дома, в местах, где Жанна, скорее всего, их найдет. Их кухонный ящик переполнен ручками.
Послание ветра
Никогда не теряйте надежду. Бури делают людей сильнее и никогда не проходят бесследно.
Мы с мужем обнялись и зарыдали, услышав, что наш дом в Северной Калифорнии, в котором мы прожили двадцать восемь лет, был уничтожен обширным лесным пожаром. Памятные вещи, собранные за пятьдесят с лишним лет нашего брака, и множество семейных реликвий исчезли без следа.
Через несколько недель после пожара нас пустили на участок, где когда-то стоял наш дом. Мы купили лопаты, сапоги, респираторы, защитные перчатки и пластиковые контейнеры для мусора. На контрольном пункте нам выдали одноразовые защитные костюмы. Чтобы войти на территорию, пришлось предоставить документы, подтверждающие наше место жительства. Я чувствовала себя чужаком в месте, которое полвека называла своим домом.
Поездка была душераздирающей. В некогда лесистых предгорьях Сьерра-Невады царило запустение, вместо старых сосен и кедров вокруг лежали одни только обугленные стволы. От домов в нашем поселке остались лишь дымовые трубы, рядом с кучами мусора валялись останки автомобилей, которые хозяева не успели вывезти из гаражей. Некоторые машины были брошены на обочине дороги.
Порывшись в Интернете, я узнала, какие предметы могут уцелеть во время пожара – именно их я собиралась искать на руинах нашего дома. После затяжных дождей пепел превратился в щелочь, и теперь она покрывала даже те немногие вещи, которые я могла бы забрать с собой. Слезы текли по моему лицу, пока я копалась в покрытых коркой обломках. Каждая найденная вещица была сокровищем, по которому можно было восстановить историю нашей жизни.
Мы провели на участке несколько часов, после чего сложили спасенные металлические предметы в пластиковые контейнеры и погрузили в наши два автомобиля. Еще некоторое время я стояла на подъездной дорожке и смотрела на пепелище. Я размышляла о том, как долго мы будем жить в гостинице, где мы найдем другой дом и как будем начинать все сначала. Состояние у меня было подавленным, я сомневалась, что смогу пережить предстоящие испытания.
После обеда подул легкий ветерок. Он разворошил частично обгоревшие страницы книг, и они разлетелись по обугленным останкам. Я думала о потерянных книгах, в том числе – об экземплярах «Куриного бульона для души», в которых были опубликованы сочиненные мною истории. Какое утешение они мне дарили!
Я уже собралась было уходить, но вдруг заметила листок бумаги, прилипший к моему ботинку. «Если жизнь кажется трудной, я делаю паузу и размышляю о благословении, которое иногда скрывается в каждом обстоятельстве. С новой верой и мужеством я начинаю все сначала», – прочитала я.
Этот листок бумаги я вставила в рамку и с тех пор постоянно возила с собой. Он был с нами в каждом номере гостиницы или мотеля. Через четыре с половиной месяца после пожара рамка с обгоревшим по краям листком нашла свое место на полке в нашем новом доме. Эти слова поддерживают меня в трудные времена.
Л. А. Кеннеди
Серебряный листок
Идите, идите с надеждой в сердце, и вы никогда не будете ходить в одиночестве.
Я никогда не верила в то, что у всех бед есть позитивная сторона. И не могла согласиться с известной пословицей: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».
В тяжелой деменции моего мужа не было ничего позитивного, она не сделала никого из нас сильнее. Состояние Джона постоянно ухудшалось, сопровождалось угрозами самоубийства, приступами слез и психозами, из-за которых он неделями находился в гериатрической психиатрической клинике. Однажды ему даже удалось выброситься из кресла-каталки. Он понимал, что сходит с ума, и пытался этому сопротивляться.
Джон старше меня на семнадцать лет. Профессор Нью-Йоркского университета, он всегда был уравновешенным человеком – устойчивым кораблем в бурных водах жизни, с уверенной походкой и вечным чемоданом в руке. К тому времени, когда мы только начали встречаться, я уже пережила несколько неудачных отношений, но Джон был непоколебим и знал, что для нас правильно.
Через несколько месяцев после начала нашего романа Джон уехал на запад на рыбалку. Я ужасно скучала по нему. Однажды поздно вечером он позвонил мне из города Ласт-Ченс в штате Айдахо. Кроме шуток, название этого города переводится как «Последний шанс»!
– Я думал о тебе, – сказал он. – Я хотел бы проводить с тобой больше времени. Точнее, – он сделал паузу, – я хотел бы провести с тобой остаток своей жизни.
Я потеряла дар речи: что это, если не сон наяву? Я боялась, что все испорчу своей паникой, и в результате он устанет и уйдет от меня. Эта мысль порождала еще большую панику. В августе того же года мы поженились и переехали в Челси. Паника переехала вместе со мной.
Через некоторое время выяснилось, что Джона не пугают мои панические атаки. Он любил меня независимо от моих переживаний. «Расслабься и получай удовольствие», – приказала я себе. И это был один из лучших советов, которые я когда-либо получала.
С самого начала Джон во всем поддерживал мою мечту стать писателем. Он знал, что я писатель, еще до того, как я начала хоть как-то проявлять свой талант и упорство. Ощущение, что в меня верят, было новым для девушки, которая никогда не отличалась особыми способностями или умом – по крайней мере, меня никто за них не хвалил. Мой первый муж, за которого я вышла замуж в девятнадцать лет, говорил, что я идиотка и никогда не стану писательницей.
Джон верил не только в мою мечту, но и в меня как в личность, в мои врожденные способности. И благодаря его вере я (почти) стала той, кем он считал меня.
Потом у Джона случился инсульт, а у меня появился настоящий повод для паники.
Мои усилия, направленные на то, чтобы сохранить жизнь и безопасность Джона, были похожи на попытки обогнать грузовик, несущийся вниз по склону. За инсультом последовали многочисленные падения, переломы, судороги, операции. В конце концов он потерял способность ходить. Круглосуточные сиделки были нам не по карману, поэтому я поместила Джона в близлежащий дом престарелых и навещала его каждый день. Я чистила ему зубы, играла Баха и Джесси Нормана, разговаривала с ним о прошлом. Мне казалось, что я медленно покидаю этого человека, что мы оба покидаем – или теряем – друг друга.