Настроившись на покупку, я вприпрыжку вернулась в дом, чувствуя себя на тридцать лет моложе и предвкушая радость обладания новеньким велосипедом. Я снова стала ребенком и мечтала о легком железном коне с хорошими амортизаторами и удобным сиденьем.
Тем вечером, прежде чем лечь спать, я листала Псалтырь в надежде найти хорошее определение счастья. Оно обнаружилось в псалме 144:12–15:
Да будут сыновья наши как разросшиеся растения в их молодости; дочери наши – как искусно изваянные столпы в чертогах.
Да будут житницы наши полны, обильны всяким хлебом; да плодятся овцы наши тысячами и тьмами на пажитях наших;
да будут волы наши тучны; да не будет ни расхищения, ни пропажи, ни воплей на улицах наших.
Блажен народ, у которого это есть. Блажен народ, у которого Господь есть Бог.
Эти слова отлично описывали моих сыновей, дочерей и всю мою жизнь. Я была здорова, не нуждалась, не имела врагов, на улицах моего района было спокойно, а Господь был моим другом. В этом дне рождения не было ничего особенного. Но у меня все было хорошо.
Когда настало утро понедельника, мой велосипедный энтузиазм ничуть не поубавился. Я приехала в магазин и прокатилась по парковке на легком серебристо-белом красавце с алюминиевой рамой. Я чувствовала себя столь же счастливой, как и пятьдесят лет назад, когда мне было семь и я получила в подарок свой первый велосипед. На мой велосипед мечты даже действовала скидка, потому что на дворе стояла осень. Вытащив чековую книжку, я оплатила всю его стоимость.
С тех пор, едва почувствовав приближение очередного скорбного пира, я сажусь на своего 21-скоростного красавца с отличными амортизаторами и подпружиненным сиденьем для особенного комфорта, и выезжаю на 49-мильный велосипедный маршрут, который находится всего в двух милях от моего нового дома во Флориде. Час спустя, проехав 10–12 миль, я снова чувствую радость жизни. Я узнала, что для большого ребенка каждый день как день рождения. Особенно когда у тебя есть отличный велосипед с мягким сиденьем, на который можно вскочить в любой момент.
Блестящие монетки
Я думаю не о страданиях, а о той красоте, которая еще осталась в этом мире.
Ей не с чего было так радоваться. По всей стране люди оставались без работы, теряли крышу над головой и вынуждены были обращаться в социальные службы или жить на улице. Молодежь, которой я преподавал в институте, проявляла редкостный цинизм и апатию. Зачем учиться, когда нет работы? Неужели в моих занятиях не было никакого толку? Неужели я поддерживал в студентах ложную надежду?
И все же каждый день 45-летняя Бетти сидела за первой партой и радостно мне улыбалась. Она была крупной женщиной и носила мешковатые джинсы и свитера. Ее седые волосы свисали до плеч, а при ходьбе она с трудом переставляла ноги, словно страдая от артрита. Как ей было бороться за место на современном агрессивном рынке вакансий? Если кому-то и следовало печалиться, так это Бетти. Но она всегда прекрасно выполняла домашние задания и ждала начала семинара с нетерпением скакового коня, готового рвануть вперед.
Она не только получала одни пятерки, вступала во все дискуссии и читала дополнительную литературу, но и отказывалась принимать любые проявления цинизма и апатии. Однажды мы обсуждали историю о человеке, который освободил птицу из силка, чтобы она могла улететь к своему спутнику, парившему над ней в небе.
– Как здорово, что люди совершают такое, – вздохнула Бетти. – Это прекрасно!
– Что толку от одной птицы? – буркнул молодой парень. – В неволе она бы дольше прожила. К тому же в силок попадет другая. Ты хоть знаешь, сколько денег можно выручить за редких птиц?
Хватайте все блестящие моменты, попадающие у вас на пути.
– Верно, – улыбнулась Бетти. – Но важен момент, когда птицы снова встречаются в небе. Представь это и забудь остальное. Не важно, поймает ли охотник другую птицу и погибнут ли эти. Не важно, наступит ли конец света. Зачем вообще жить, если не ради таких блестящих моментов? Жизнь полна смерти и потерь. Это не новости. Вам, молодым, кажется, что мир рушится, но это не так. Я знаю, что такое настоящая катастрофа. В прошлом году у меня умер муж. У моей дочери болезнь почек. У нас нет ни страховки, ни постоянного дохода. – Парень покраснел, но Бетти лишь улыбнулась. – Нет, не стоит чувствовать себя виноватым. Ты не мог этого знать. Все в порядке. Плохие вещи случаются, но это не значит, что жизнь вообще плохая. Нам стоит научиться ценить, что мы имеем. Не ждите, пока деньги и успех добавят красок в вашу жизнь. Хватайте все блестящие моменты, которые возникают у вас на пути, пока они еще не пропали.
Да, подумал я. Вот что мне нужно говорить студентам – и самому себе.
Неделю спустя я увидел, как кто-то копается в мусорном баке возле студенческого союза. В те дни бездомные часто заходили на институтскую территорию, чтобы поискать на помойках алюминиевые банки, которые можно было сдать по пять центов за штуку. Но когда непрошеный гость выпрямился, держа в руке две банки, я узнал в нем Бетти. Я не знал, стоит ли с ней поздороваться. Ей могло стать неловко, из-за того что ее застукали возле мусорного бака. Я вот готов был сквозь землю провалиться. Пока я пытался тихонько проскользнуть мимо, она заметила меня и просияла:
– Профессор!
– Здравствуйте.
– Я собираю банки в перерыве между занятиями. Так оплачиваю проезд на автобусе! Знаете, люди чего только не выбрасывают, даже в такие тяжелые времена, – сказала она и бросила банки в сумку. – Это просто поразительно. Я каждый день прихожу в институт с пустым кошельком. Порой у меня ни цента не бывает! Но всегда нахожу достаточно банок, чтобы оплатить билет. Иногда и на обед хватает. Они каждый день меня ждут.
– Сегодня, видимо, не получилось?
Она рассмеялась и пожала плечами:
– Я могу и пешком домой дойти. Но банок меньше не становится. Человек всегда находит то, что ищет, нужно только попотеть.
Я сказал ей, чтобы она заходила ко мне, если вдруг почувствует, что банок не хватает. Она улыбнулась:
– Видите? Теперь у меня есть гарантия оплаты проезда!
Я отвел ее в сторону, чтобы не стоять на дороге.
– Знаете, то, что вы сказали на прошлой неделе, сильно задело молодых ребят. Они пишут об этом в своих эссе. Вы заставили их иначе взглянуть на мир. Да и меня тоже, – признался я.
– Вот и славно. Может, даже страдания идут на пользу.
– Я сожалею о вашем муже.
– О, я врать не буду. Без него я долгое время чувствовала себя сломленной. Расколотой на части. Я лишь пыталась выжить, и это было ужасно. Он два месяца не дожил до пенсии, а страховка, конечно же, закончилась, когда мы нуждались в ней больше всего. К счастью, я до сих пор могу на него положиться.
– Что вы имеете в виду?
Она улыбнулась:
– Я очень его люблю, как и раньше. Каждый вечер я вспоминаю, как мы лежали в кровати, читали и разговаривали, порой до трех часов утра. У нас был ветхий дом, но мечтали мы по-крупному. О, какие у нас были мечты! Такого у человека не отнять. Сейчас я осталась в квартире одна, но мы до сих пор женаты и любим друг друга. Просто он умер. Однажды мы встретимся снова, как птицы в той истории.
– А как же ваша дочь?
Мне под силу контролировать лишь свое отношение к поворотам судьбы.
– Доктор сказал, что почки еще лет пять прослужат. Я бы отдала ей свою, но она не подходит. Придется просто ждать. Я не могу контролировать судьбу. Мне под силу контролировать лишь свое отношение к ее поворотам. Зачем же отчаиваться? Разве не чудо, что мы вообще живем на свете? Что мы видим, слышим и чувствуем? Мы с Биллом научили дочку радоваться жизни. Она не умрет, не пожив.
Я назвал ей несколько агентств, которые могли помочь с оплатой медицинских счетов ее дочери.
– О, я их знаю, – ответила Бетти. – Мы работаем над этим. А я в своем возрасте даже поступила в институт, чтобы найти приличную работу! – рассмеялась она. – Биллу бы это понравилось! Молодежи кажется, что работы нет. Но всегда можно найти место, если не сдаваться и не бояться запачкать руки. Я точно найду работу. – Она встряхнула сумкой, и банки зазвенели. – Это не мусор. Не перерабатываемый алюминий. Это мои блестящие монетки.
Без электричества
Я богат не потому, что много имею, а потому, что ничего больше не хочу.
Я проснулась в холодной тишине. В моем коттедже не мерцали электронные часы и не гудел холодильник. В прибрежных районах Орегона часто отключают электричество – на минуту, на час, а порой и на три. После этого раздается каскад желанных звуков – гудения, шуршания, жужжания и рокота, – с которыми оживают радио, холодильник, часы, компьютер, телевизор, обогреватель и автоответчик.
Я могу обойтись без света, звука и тепла, но вот без утреннего кофе жизнь мне не мила.
Мне не раз приходилось сталкиваться с отключением электричества. Я могу обойтись без света, звука и тепла, но вот без утреннего кофе жизнь мне не мила. Можно было бы разжечь костер на мощеном патио на заднем дворе и вскипятить воду, но на улице лил дождь. Можно было бы подняться на холм и постучаться к соседке, которая, наверное, варила кофе на походной плитке, но в ветвях деревьев гулял ветер. Что ж, у меня хотя бы работал телефон.
Я позвонила начальнице.
– Починят еще не скоро, – сказала она. – Не выходи без надобности. Сегодня работать не будем. В городской методистской церкви организовали убежище и раздают еду.
В тусклом утреннем свете я порылась в шкафу и вытащила походный светильник и пуховый спальный м