Мой диагноз меня тяготит, однако я научился справляться с расстройством, чтобы удовлетворять свою страсть к путешествиям.
Я отправился в поездку, полагая, что маршрут позволит мне увидеть огромное количество достопримечательностей и при этом я буду чувствовать себя в безопасности внутри группы. Вскоре я убедился, что на самом деле поездка была организована иначе. Нам давали много времени на самостоятельный осмотр городов. Из-за своего синдрома я ограничивался лишь прогулками вокруг отеля и чувствовал себя обделенным: Лондон манил меня, а мне приходилось бродить только вокруг Гайд-парка!
Любовь к путешествиям сильнее неудобств, которые причиняет мне мое состояние.
В следующие несколько недель мы продвигались все южнее и в конце концов добрались до греческих Афин. Из-за своего синдрома я плохо ориентировался на местности и не раз оказывался в плачевном положении. Как и в Лондоне, в бельгийском Брюсселе и австрийском Инсбруке я гулял лишь вокруг отелей и все равно в итоге терялся в ночи, гадая, как мне теперь вернуться в гостиницу, где остановилась моя группа. Отыскать отели мне удавалось лишь с помощью полицейских и/или очень заметных ориентиров. В редких случаях я объединялся с парой других людей из моей группы, чтобы вместе осмотреть город, не придерживаясь туристических троп. Я во всем полагался на своих спутников, из-за чего чувствовал себя еще более неуютно.
Вернувшись в США, я понял, что нужно что-то менять. В глубине души я понимал, что моя любовь к путешествиям сильнее неудобств, которые причиняет мне мое состояние. Почти полтора года я переживал из-за первой неудачной поездки за границу, и к осени 1999 года почувствовал себя готовым вернуться в Лондон, и поклялся, что буду сам ездить на метро и автобусах во все районы великого города, как бы страшно мне ни было и как бы часто я ни терялся при этом.
Чтобы стать независимым путешественником, как мне и хотелось, я должен был компенсировать свои врожденные недостатки двумя способами. Во-первых, мне нужно было заранее с особенной тщательностью изучить подробные карты, доступные в туристических бюро и Интернете, и запомнить все ориентиры. Во-вторых, оказавшись за границей, я должен был забыть о стеснении и спрашивать дорогу у незнакомцев, даже если для этого пришлось бы останавливаться на каждом перекрестке Лондона. В таком случае я бы не сбился с пути. Многим людям с синдромом Аспергера нелегко общаться с людьми – душой компании мы обычно не бываем. Однако, чтобы исполнить свою мечту, я должен был взять синдром Аспергера под контроль.
Первые несколько дней меня вызвался сопровождать мой друг из Вирджинии. Мы собирались везде ходить вместе, однако я должен был вести себя так, словно один пытаюсь определить верное направление. Он обещал вмешиваться, только если я начну сворачивать не туда. Эта техника оказалась весьма эффективной. Он вернулся в Штаты на несколько дней раньше меня, но я выжил один в большом городе. В результате я обрел уверенность в своих силах и понял, что могу путешествовать по миру самостоятельно.
Через год, в октябре 2000-го, я уже взял на себя роль гида и решил показать Лондон и его окрестности другому другу. Порой у меня все же возникали проблемы с ориентацией в городе, однако я их быстро решал. Поездка получилась очень успешной!
После первого путешествия за границу в 1998 году, когда я позволил болезни испортить мне приключение, я совершил немало поездок в Западную Европу, Китай, Южную Африку и Панаму, в основном в одиночку. Я сам бронировал отели по всему миру, покупал билеты на поезда и автобусы и т. п. Во время путешествий в Испанию, Панаму и Италию я даже бросил себе вызов, ведь при посещении этих стран мне нужно было быть еще внимательнее, так как я не говорю ни по-испански, ни по-итальянски. Вооружившись хорошими разговорниками, я нашел все, что искал. Жители этих стран радовались, когда я пытался заговорить с ними на их языке.
Нужно обрести цель – и препятствия падут!
К 2004 году я совершил достаточное количество поездок, чтобы написать несколько статей о путешествиях и отправить их в различные журналы. Теперь многие из них опубликованы на страницах журналов и интернет-сайтах, и я получил гонорар. Путешествия по миру подтолкнули меня обуздать синдром Аспергера, в то время как иначе я бы этого не сделал, и в итоге привели к новой карьере писателя-путешественника.
Когда я вспоминаю свою первую поездку в Лондон, меня поражает, сколько всего изменилось и осталось неизменным. Сложности никуда не исчезли, но теперь я знаю, как с ними справляться. Порой я сомневаюсь, стоит ли погружаться в незнакомую среду, где меня, возможно, ждет слишком много чувственных сигналов, однако теперь я знаю, что могу управлять своей реакцией и обращаться к старому опыту, чтобы пережить момент и добиться желаемого.
Ключ к преодолению препятствий – желание, затмевающее эти препятствия. Нужно обрести цель – и препятствия падут!
Взгляд на жизнь
Никогда, никогда, никогда не сдавайтесь.
Были пасхальные каникулы, и я на десять чудных дней приехала домой. Я знала, как сильно мама скучает по мне, когда я в университете, и нисколько не сомневалась, что она приготовит все мои любимые блюда и будет всячески меня баловать.
Я изучала искусство, через два месяца должна была получить диплом и только что выиграла стипендию на двухлетнее обучение в одном из университетов Англии. Моему счастью не было границ.
В пятницу вечером мы с мамой и старшим братом засиделись у телевизора, где как раз показывали какую-то комедию, и хохотали до упаду. Дома было здорово.
В субботу утром я проснулась и поняла, что ничего не вижу правым глазом.
– Мам, у меня с глазом что-то не так! – сказала я, но не слишком испугалась, решив, что это простая инфекция или аллергическая реакция.
Мама отвезла меня к окулисту. Осмотрев мой глаз, он велел мне срочно садиться на самолет и лететь в больницу, расположенную в нескольких сотнях миль от дома. Врач сказал, что позвонит туда и запишет меня на прием к специалисту. Он не сказал нам, в чем дело. Мама предположила, что мне в глаз попал осколок стекла и зрение вернется, как только его удалят.
Через несколько часов, когда меня осмотрели пять докторов, один из них сообщил нам плохие новости:
– У вас гистоплазмоз. Это грибок. Болезнь, пожирающая кровеносные сосуды сетчатки. Лечения нет. Через неделю вы ослепнете, а можете и вовсе умереть.
Я задрожала от шока. Мама обняла меня, и я почувствовала, что она тоже дрожит.
– Моей дочери всего двадцать два года. Она художник. Ей нельзя ни слепнуть, ни умирать! Я отдам ей свой глаз – отдам даже оба, пусть пересаживают, – сказала мама.
– Пересадка глаза пока невозможна, – ответил врач. – Мы можем лишь с помощью лазера попытаться остановить кровотечение в сетчатке.
Меня отправили в приемный покой на болезненную и длительную процедуру, которую впоследствии пришлось повторить еще пятнадцать раз. Я мучилась от боли и вынуждена была семь дней провести в совершенно темной комнате.
Казалось, я обречена ослепнуть или умереть.
Прощай, диплом. Прощай, Англия. Прощай, живопись. Моя жизнь была кончена.
Мы с мамой позвонили из больницы старшему из моих братьев, Аарону, и сообщили новости.
Он тотчас спросил:
– Могу я отдать тебе свой глаз для пересадки?
Мы сказали, что глаза пока не пересаживают.
Затем мы позвонили моему среднему брату, Шейну, и рассказали все ему.
– Могу я отдать тебе свой глаз? – предложил он.
Когда мы позвонили младшему из моих братьев, он спросил то же самое:
– Могу я пожертвовать свой глаз, чтобы спасти тебе зрение?
Стоило маме и трем братьям услышать о моей возможной слепоте, как они не колеблясь предложили отдать мне один глаз и на всю жизнь лишить себя бинокулярного зрения.
Я всегда знала, что в семье меня любят, но в эту минуту не смогла сдержать чувств.
– Думаю, мне нужно уйти из университета, – сказала я. – И сообщить в Англию, что я не приеду.
– Ты все еще жива и видишь одним глазом, – ответила мама. – Не сдавайся. Борись! Будет непросто – тебе придется найти в себе смелость трудиться упорнее всех остальных. Ты художник. Не знаю, что готовит тебе будущее, но ты должна жить каждую минуту каждого дня. Ты не можешь просто сдаться, опустить руки и умереть после первого же удара судьбы!
Через десять дней я вернулась в университет и получила диплом. Я отправилась в Англию и получила магистерскую степень Университета Сассекса.
Я обрела мечту, за которую стоит бороться.
Зрение уже не вернется ко мне. Меня не вылечили, но моя болезнь вошла в стадию ремиссии. Вполне возможно, завтра настанет ухудшение, и я ослепну и умру через несколько дней, а возможно, мое зрение уже не станет хуже.
Прошло семь лет с того дня, когда мне сообщили о гистоплазмозе. Это был худший день моей жизни. Это также был день, когда каждый в семье готов был отдать мне свой глаз. Это был день, когда я нашла в себе смелость, о существовании которой и не догадывалась, и узнала, что родные безгранично меня любят. Я обрела мечту, за которую стоит бороться. Теперь у меня осталось менее пятидесяти процентов зрения обычного человека, но это не означает, что я не могу быть художником. Это означает лишь, что мне нужно работать упорнее.
С того дня я написала сотни картин. Они снискали признание критиков и получили множество наград на художественных салонах и выставках. Я разработала собственную линию открыток.
На одном салоне были проданы все мои картины, благодаря чему я получила немалое количество денег.
– Что мне делать с деньгами? – спросила я маму.
– Отправляйся в Париж и посмотри картины величайших художников мира, – ответила она.
Я последовала ее совету. Я стояла, пораженная, в окружении гениальных творений Ван Гога, Моне, Леонардо да Винчи и других. Для меня это было чудо.