– Ты должна ей сказать. Обязательно! – настаивал Грег.
– Я постараюсь.
Но я все никак не могла выбрать подходящий момент.
Через пару месяцев случилась трагедия. Грег внезапно скончался. Это был худший период в моей жизни. Я не знала, смогу ли это пережить. Мне казалось, словно у меня отняли все: прошлое, настоящее и будущее.
Но со мной была мама. Она часами слушала меня, пока я изливала душу. Мама сочувствовала мне и успокаивала. Мы ходили с ней на долгие прогулки. Я все время говорила и плакала.
Потом в один прекрасный день мы с мамой созвонились, и в конце разговора я сказала ей – слова сами вылетели у меня изо рта:
– Спасибо, что так обо мне заботишься. Я люблю тебя.
Она ответила:
– Я тоже тебя люблю.
Так это и произошло. Я смогла. Мы смогли.
Со смерти Грега прошло шесть лет. Скорбь все еще остается неотъемлемой частью меня, но я научилась с ней справляться. За эти годы мы с мамой очень сблизились. Мы каждый день разговариваем по телефону, обмениваемся электронными письмами, вместе ездим в магазины и ходим в кино.
Я знаю, что Грег гордился бы нами. Он бы понял, как понимаю и я, что у меня появилось нечто особенное. Я потеряла своего парня, но нашла лучшего друга.
Кэрол Эйер
Глава 3От суеты к отношениям
Дух искательницы приключений
Отец может отвернуться от ребенка, братья и сестры – стать заклятыми врагами, мужья – бросить жен, а жены – мужей. Но материнская любовь стерпит все.
Мой отец воплощал собой дух приключений. Мама концентрировалась на быте. Папа каждый вечер играл со мной на полу гостиной, а она наводила порядок в кухне. Он брал меня с собой на ферму поливать поля, прыгать в прицепы, полные свежесобранного хлопка, или кататься по ирригационным каналам. Мама заставляла меня застилать постель.
С папой мне никогда не бывало скучно. Он с ранних лет научил меня ловить и объезжать лошадей и кататься на лыжах. Каждый Хэллоуин отец придумывал новый способ напугать нас до чертиков.
А когда мы выходили гулять после наступления темноты, он всегда с выражением рассказывал историю о Всаднике без головы, пока его приятель в тусклом свете скакал по близлежащей горе, предположительно без головы на плечах.
Папа был для меня больше, чем жизнь. Я обожала наблюдать за тем, как он работает: помогает родиться теленку, спасает окровавленного соседа, который разбил лбом стекло раздвижной двери, или ловит раненого койота, чтобы подлечить его в пустом курятнике. Я любила приключения, а отец умел их находить.
Но когда я заканчивала третий класс, я думала, что приключения сошли на нет. Разговор мамы с папой за закрытыми дверями закончился тем, что папа принялся носить свои вещи в грузовик. Я ходила за отцом хвостом весь вечер, пока он не ушел. Я не видела, как сестры сгрудились вокруг мамы и плакали в гостиной. Тот, кто ушел, занял все мои мысли, и я забыла о той, что осталась. Проходило время, и я обнаружила, что та, что осталась, была настоящей искательницей приключений.
Мать-одиночка с четырьмя маленькими детьми и без работы – ничего хорошего такой расклад не сулит. Кто бы мог подумать, что вместо унылого существования наша жизнь превратится в огромное приключение?
Все началось с мелочей. Поначалу мы приспосабливались: смотрели черно-белого «Волшебника страны Оз» в зеленых очках, останавливались на обочине, чтобы поглазеть на рождественскую звезду, выясняли причину потопа на ранчо, с которого мы переехали.
Мама ко всему находила творческий подход. Когда отключили электричество, карманный фонарик и механическое пианино развлекали нас много часов. Наши глупые собаки, переругивавшиеся сквозь стеклянную раздвижную дверь, служили нам простым и дурацким развлечением. А соленые крекеры, покрошенные в миску и заправленные молоком и сахаром, каким-то образом превратились в деликатес, который мы были готовы выпрашивать на ужин.
Дальше приключений стало больше. Теперь отключение света превратилось в исследование неведомых территорий, обычно в близлежащих резервациях коренных американцев. Мы спасались от обрушающихся стен в полуразвалившихся домах. Мы призывали духов умерших на индейских кладбищах с помощью глаза каббалы. Мы искали клад в старом особняке Кули времен Гражданской войны. Из каждого такого путешествия мы выносили воспоминания и шрамы на всю жизнь.
Обыкновенные вылазки на природу превращались в великие покорения земель, для которых часто требовались слабоумие и отвага. В одной из таких десятичасовых вылазок мы оказались на границе заснеженного леса с одной только корзинкой для пикника да под охраной крошечной собачки.
Другая прогулка завела нас на вершину близлежащей горы в Хопи-меса. За всю историю своего народа индейцы хопи позволяли чужакам наблюдать за их церемониальными танцами лишь дважды. Мы сидели, скрестив ноги, среди коренных американцев и в панике вскочили, увидав гремучую змею. Но любопытство всегда перевешивало все риски и недостатки.
Вместо каникул у нас теперь были исследования неизведанного. Горячие грязевые источники в национальном парке Йеллоустоун потрясли нас, но не больше, чем тот раз, когда мама зачитывала нам «Ночь гризли» в палатке – не лучший выбор литературы для вылазки на природу.
Нам было неважно, что с нами нет папы, дяди, брата, дедушки, кузена, да хоть какого-то мужчины – мы и так умели ловить рыбу в самых бурных ручьях. Мы ходили в походы, вовсе к ним не готовясь. И наивно полагали, что научимся устанавливать палатку в первую ночь двухнедельной вылазки в Канаду. И научились: вначале нам требовалось два часа, а к концу поездки мы справлялись за 15 минут.
Так что тяга к приключениям все-таки оказалась маминой чертой. Но для нее самой эти приключения не всегда были легкими. Чтобы получить диплом колледжа, ей потребовались вечерние курсы. Чтобы сводить концы с концами, мама каждую неделю после работы ехала на ранчо, которое находилось в часе езды от дома. Но нам все равно не всегда хватало денег на оплату счетов. Ей приходилось отмывать нашу дружелюбную собаку от крепкой вони трусливого скунса, собирать осколки стеклянной раздвижной двери, которую я разбила ногой, и, вооружившись метлой, сгонять летучих мышей со стропил. Однако мама не ушла от нас.
Ей приходилось воспитывать четырех девочек, вечно попадающих в неприятности. Рядом не было родственников, на которых можно было бы переложить ответственность. Мама жила в постоянном страхе того, что ее детей могут отправить в приемную семью, если с ней что-то случится. Поэтому она не ушла от нас.
Мама видела, как мы растем. Она визжала от радости и хлопала в ладоши, когда нас брали в спортивные команды. Мама просматривала с нами вешалки магазинов в поисках идеального платья на выпускной. Она высидела каждый концерт и мюзикл, в которых мы выступали. И спланировала наши свадьбы. Мамино приключение всегда было семьей, отношениями и любовью. И оно на всю жизнь связало пятерых женщин.
Дух искательницы приключений передался и мне. Под его влиянием я воспитывала собственных детей. И они бесконечно восхищались поисками сокровищ на собственном заднем дворе и невероятных существ, обитающих под камнями. Я никогда не стану пытаться искать приключений где-то еще. Мама доказала мне, что можно предаваться приключениям, оставаясь дома.
Энн Кронвальд
Самая трудная, но важная работа
Твое будущее в хороших руках – в твоих.
У меня была отличная работа в крупной американской компании. Высокая зарплата и бонусы. Приятные коллеги. Карьера шла вверх, и жизнь была хороша.
Только одно меня волновало – здоровье мамы. После нескольких походов к врачам у нее ничего не нашли, но у меня было дурное предчувствие.
Моя настойчивость в конце концов принесла результат, но новости оказались плохие. У мамы нашли прогрессирующий надъядерный паралич – редкое неврологическое заболевание, похожее на болезнь Паркинсона. Он неизлечим, и с симптомами: нарушением координации, частыми падениями, проблемами с глотанием и невнятной речью – тоже мало что можно сделать.
Шли месяцы, и у мамы стали проявляться все эти симптомы, да еще и другие в придачу. Ни одной недели не проходило без какой-нибудь неприятности. Становилось все понятнее, что маме необходим постоянный присмотр и уход.
Я не представляла, как помочь ей в это тяжелое время, поэтому как-то раз поехала на пляж и уселась на песке. У меня всегда была духовная связь с океаном. Соленый воздух, крики чаек, ритмичный танец волн, разбивающихся о берег, – именно в таком окружении я чувствовала себя комфортнее всего.
Я сидела в полном одиночестве, погрузившись в раздумья о матери. И тут на песок возле меня приземлилась чайка. Птица, должно быть, разыскивала еду – но с этим я ей не могла помочь. Когда чайка улетела, я проводила ее взглядом и неожиданно почувствовала спокойствие. Я поняла, что проблема каким-то образом разрешится сама собой, мне лишь нужно в это верить.
И в самом деле, решение пришло уже на следующей неделе. В тот день я приехала на работу в 8:30 утра. А через час я снова сидела у себя в машине. Меня сократили. Это было совершенно неожиданно.
Теперь у меня была возможность самой – без сиделок – ухаживать за мамой, чье состояние ухудшалось следующие несколько месяцев. Ей нужна была помощь даже с простыми делами: почистить зубы, одеться и поесть.
Ухаживать за тяжелобольным человеком – отрезвляющий опыт. Это была самая тяжелая работа, которую мне приходилось делать, но и самая важная. Я справлялась с проблемами, с которыми раньше не сталкивалась. Нужно было чинить тормоза на инвалидной коляске матери, покупать лекарства, записывать ее на приемы к врачам, заполнять и отправлять документы на медицинскую страховку.
Через несколько лет мама умерла у себя дома, в собственной кровати. В тот момент, когда она отправилась в свое последнее путешествие, я сидела с ней рядом и держала ее за руку. Этот миг я запомнила на всю жизнь.