Правда, к утру эмоции поулеглись. Я все-таки решила не рубить сплеча и посмотреть, куда же забросила меня судьба, а скорее, воля начальства.
Каково же было мое удивление, когда новая босс не поспешила сразу загрузить меня работой, а пригласила к себе в кабинет поговорить. За чашкой чая – что сразило меня наповал, потому как прежнее руководство до такого никогда не снисходило, мы проговорили с ней без малого час. Начальница расспрашивала о моем предыдущем опыте в агентстве, о том, какая именно работа мне нравится, что дается легче и что бы мне хотелось изменить или улучшить.
А потом случилось нечто совершенно необычное. Она поинтересовалась, какой я вижу свою жизнь через пять лет. Я почувствовала себя оленем, ослепленным светом фар. Я кое-как состряпала ответ, хотя понимала, что он невразумителен, потому что требовал более долгого осмысления. Мы поговорили еще несколько минут, а потом я ушла.
Ушла, продолжая по дороге в свой кабинет думать над вопросом, который мне задала начальница. И мне в голову пришла одна поразительная мысль. Оказывается, по большому счету я никогда не думала о том, какой вижу свою карьеру даже через пять месяцев, что уж говорить про более длительный период. Как робот, я приходила на работу к восьми утра, как робот, по звонку уходила в пять вечера. И с того дня, как я пришла в агентство десять лет назад, ничего в моей карьере не поменялось. Как и тогда, я работала супервайзером и целыми днями придумывала, как справиться с нехваткой персонала и разгневанными клиентами. Карьерный рост? Перспектива? Возможность принимать самостоятельные решения? Штат подчиненных? Более высокая зарплата? Собственный кабинет? О чем вы?! На все это не было ни сил, ни времени. Да что там говорить: даже мысли об этом не было!
И я вдруг задумалась: неужели для меня – молодой, здоровой тридцатипятилетней женщины – работа супервайзера – это потолок и единственный карьерный путь в нашей компании. И я шла этим проторенным путем, боясь даже подумать о том, что можно свернуть в сторону и открыть для себя другую дорогу.
В свой первый день в новом отделе на вопрос начальницы я ответила, что вижу себя аналитиком и чувствую в себе силы, а главное, желание. И я благодарна, что она поддержала меня, посоветовала хорошие курсы и книги, которые помогут приблизиться к моей мечте. Да, тогда у меня появилась мечта!
И вот пятнадцать месяцев спустя, я прошла собеседование и оказалась на должности аналитика. Я удивила не только своих родных и коллег, но и саму себя. Теперь у меня интересная и – что тоже немаловажно – высокооплачиваемая работа. Мой руководитель помогла мне найти новый карьерный ориентир и поставить цель.
Когда-то наши коллеги сочувствовали нам – тем, кого волевым решением перевели в другой отдел. Да мы и сами были немного встревожены. Но, интересная штука, этот неожиданный перевод стал одной из значимых вех в моей карьере. В которой должность аналитика – не последняя, а только очередная ступень наверх.
М. Бинион
Глава 5От враждебности к принятию
Мое заикание сильно как никогда
Пробуждение – это процесс преодоления себя ненастоящего и открытия Себя Истинного. Оно начинается, когда ты решаешь взять быка за рога, а заканчивается, когда бык нежно слизывает тебе пот с бровей и лица.
Где-то до десяти лет я не знал других детей, кроме себя и брата, которые страдали бы от речевого расстройства под названием «заикание». Каким-то чудесным образом у брата эта проблема прошла в 12 лет сама по себе. Я был за него очень рад и не мог дождаться, когда же это произойдет и со мной. Про себя я думал: «Еще два года». С тех пор прошло уже 30 лет, а мое заикание сильно как никогда. И я ни на что бы его не променял.
Если бы мне давали монетку каждый раз, когда надо мной издевались, я бы спокойно мог выйти на пенсию лет в 12. Быть ребенком и так нелегко, а когда ты не такой, как все, это особенно сложно.
Самый большой страх для большинства людей – публичные выступления. Теперь представьте, каково быть заикающимся ребенком, которому приходится вслух зачитывать отрывок из «Паутины Шарлотты»[21] перед целым классом, который смотрит на тебя и смеется над каждым твоим словом. Это непросто. Вы сидите за партой, ладони потеют, сердце колотится, пульс зашкаливает, словно вы собираетесь на суде давать показания против мафии, а на самом деле всего лишь готовитесь вслух зачитать пару предложений.
Для меня все изменилось в восьмом классе, когда я решил начать работать над своим страхом. Я каждый раз самостоятельно вызывался зачитывать отрывки вслух. Первым поднимал руку и не опускал ее до конца урока.
Если надо мной будут смеяться, ну и пусть. Обычно у меня была заготовлена язвительная фразочка в ответ, которая чаще всего затыкала одноклассников. С тех пор заикание не казалось мне большой проблемой.
К 2012 году я стал комиком, спикером и солдатом, трижды отслужившим в Ираке. Я дослужился до звания капитана в Национальной гвардии Алабамы.
Когда я начинал карьеру комика, единственной целью было заставить публику смеяться. После каждого выступления мне рассказывали, как мои истории помогли людям научиться относиться с пониманием к своим друзьям и родственникам, страдающим от заикания. Меня это очень трогало. Ведь люди, пока не услышат мои истории, даже не подозревают о проблемах, которые могут возникать в жизни заик. Только представьте, как страшно бывает просто поговорить с кем-то по телефону, или заказать еду в ресторане, или произнести имя своего ребенка.
Также ко мне часто обращаются люди с расстройством речи, которым хочется вступить в армию, но они не знают, подходят ли они для службы. Больше всего в жизни я люблю вдохновлять людей следовать своей мечте. В заикании нет ничего смешного, но иметь возможность вдохновлять людей и рассказывать им об этом речевом расстройстве при помощи шуток – это словно подарок от Бога.
О заикании до сих пор известно не так много. Я заикаюсь уже сорок лет, но так и не могу объяснить это. Мне проще, наверное, объяснить теорему Пифагора. Могу вам сказать, что каждые четыре человека из пяти заикающихся – мужчины, а всего в мире примерно один процент людей, которые знают, каково это – постоянно «застревать» на самых простых звуках. У меня, как и у любого другого человека с заиканием, бывают плохие и хорошие дни. Мы не всегда испытываем проблемы с одними и теми же звуками, словами и предложениями. Больше всего нам не нравится, когда другие люди пытаются закончить за нас предложение. Мы сами знаем, что хотим сказать, поэтому дайте нам договорить.
Мне посчастливилось попасть на два последних ежегодных съезда Национальной ассоциации заикания (NSA). Мы собираемся не для того, чтобы друг друга жалеть. А для того, чтобы вместе порадоваться и узнавать много нового. Это веселый и вдохновляющий праздник, созданный ради просвещения, принятия и воодушевления.
Из-за своего воспитания и службы в армии я всегда был человеком, который легко адаптируется к каждой ситуации и готов терпеть трудности. Но посещение съезда NSA показало мне, как непроста жизнь у многих моих товарищей-заик. Я даже встречал людей, которые заикаются, когда поют.
В 2011 году одним из спикеров на съезде был сценарист оскароносного фильма «Король говорит!»[22]. Возможно, я единственный человек с заиканием, не смотревший этот фильм. Еще одно великое кино, над которым работал человек с заиканием, – «Звездные войны». Джеймс Эрл Джонс, озвучивший самого Дарта Вейдера, страдал от сильного заикания все детство, но смог стать одним из величайших голосов нашего времени. У него, конечно, было небольшое преимущество – он ведь джедай[23].
Бывают дни, когда и я мечтаю стать джедаем, но это вовсе не из-за заикания.
У всех есть недостатки, которые мы должны научиться в себе принимать. Будь то большой нос, некрасивые пальцы или дыра на колготках. Ведь если мы сами не научимся их в себе принимать, как мы можем ждать этого от других?
Джоди Фуллер
Не нервничать и подождать годик
В жизни так много простых радостей, каждый день приносит свое маленькое чудо.
Я уставилась на голубой значок плюса. Замерев от шока, не могла даже пошевелиться, пока муж не заглянул в туалет. Это было нереально. Это было невозможно.
– Слушай, если мы сейчас не выйдем, то опоздаем…
Муж прервался на полуслове.
– Что это у тебя?
Он схватил белую палочку.
– Тест на беременность?
Я молча кивнула. Муж с разинутым ртом вытаращился на плюс.
– Получается, что…
Я снова кивнула. Разразившись нервным смехом, супруг схватил меня в объятия. Один звонок, и мы получили назначение к врачу через два дня. Муж затащил меня в магазин, чтобы купить витамины для беременных и арахисовое масло: он считал, что все это абсолютно необходимо для женщины в положении. Через неделю после анализа крови я ответила на звонок, с нетерпением ожидая результата. Но как только доктор заговорил, мой живот сжался от дурного предчувствия.
– Мне жаль, миссис Кернер.
Я сползла на пол, выпустив телефон из рук. Из динамика раздавался голос медсестры:
– Доктор советует вам принимать гормоны и пробовать еще…
Она рассыпалась в неразборчивых и бессмысленных соболезнованиях. Но я плакала не из-за себя. Я плакала из-за мужа, из-за подарка, который не могла ему сделать. Мое биологическое предназначение как женщины – приносить потомство. И я уже потерпела неудачу.
В тот вечер супруг пришел домой с розами. Он целовал меня и вытирал мои слезы, пряча собственную сердечную боль.
– Мы будем пробовать снова, – бодро утешал меня муж, хлопоча на кухне с