приготовлением ужина. – Уверен, через несколько месяцев мы снова забеременеем. Надо только подождать!
Я подождала. И еще подождала. Прошел месяц, потом два, потом три. У меня не было ни месячных, ни овуляции. Доктора или гладили меня по голове и советовали «не нервничать и подождать годик», или тыкали в меня иголками и заваливали брошюрами о лекарствах для повышения фертильности. Я набрала три килограмма и заменила зумбу на йогу, а кикбоксинг – на занятия у балетного станка. Ничего. Я ела салаты с семенем льна и таким количеством лосося, что у меня едва не отросли плавники. Но все тесты показывали отрицательный результат.
– Что же мне еще сделать? – простонала я своей лучшей подруге, пряча лицо в ладонях. – Я все перепробовала. Я сменила диету, изменила упражнения, больше сплю. Я сделала все. Ничего не работает, и никто не знает, что со мной.
Я посмотрела на нее сквозь пальцы.
– Может быть, мне стоит сходить к курандере?
– А кто это? – удивленно спросила подруга.
– Это мексиканская лекарка. Я знакома с одной из них: писала о ней статью когда-то…
Я замолчала, а подруга подняла указательный палец.
– Чем ты занимаешься?
– Когда? – не поняла я.
– На работе.
– А! Я пишу, – я удивленно посмотрела на подругу: она что, забыла?
– А чем ты занимаешься в свободное время?
– Рисую, танцую, гуляю…
– В общем, ты творческая личность.
– Ну да, – я с ухмылкой протянула руку. – Приятно познакомиться.
Подруга ее оттолкнула.
– Что ты делаешь, если история или картина не пишется?
– Иду на прогулку или занимаюсь чем-нибудь другим.
Губы подруги дрогнули, и я вздохнула.
– Ты предлагаешь мне переключить внимание на что-то другое?
– Я тебе ничего не предлагаю, – она подняла руки. – Я просто хочу сказать, что это не рассказ, в котором ты тщательно подбираешь слова или заставляешь персонажей говорить то, что тебе угодно. Если ты продолжишь биться, ты только сильнее разочаруешься.
– Все говорят, что я должна расслабиться, но ведь это не они не могут забеременеть! – огрызнулась я. – У меня были другие планы. Я должна была забеременеть еще год назад.
Слезы закапали мне на запястья, потекли по моим стиснутым ладоням.
– Все могут иметь детей, кроме меня. А вдруг я никогда не забеременею? Вдруг у меня вообще не будет детей?
– Тогда ты будешь ухаживать за мужем и своими собаками. Ты пишешь. Ты рисуешь. Ты помогаешь людям.
Подруга говорила негромко, гладя меня по плечу.
– Быть матерью – значит помогать другим людям, быть с ними рядом и поддерживать. Ты можешь делать это и не рожая. Ты можешь усыновить ребенка, или заняться волонтерством, или преподавать.
Следующие слова заставили меня перестать плакать:
– Не стоит концентрироваться на том, чего у тебя нет. Сосредоточься на том, что у тебя есть.
Я подняла глаза и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– А знаешь, ты права.
Шмыгая носом, я неуверенно поднялась на ноги.
– Давай-ка я для начала угощу тебя обедом в «Твин систерс».
Подруга выпучила глаза.
– Но там же дорого!
У нее забурчало в животе, но мы обе притворились, что не слышали. В нынешнем состоянии экономики обед в ресторане был роскошью.
– Для подруги мне ничего не жалко.
Я улыбнулась и взяла ее под руку:
– Расскажи-ка мне подробнее, о чем ты сейчас пишешь…
В тот вечер я пришла домой и выбросила все тесты на овуляцию и таблицы базальной температуры. Я выкинула книги, которые кричали «Возьми ответственность за свою фертильность» и «Руководство нетерпеливой женщины о том, как забеременеть». Я отменила визиты к доктору, курандере и экстрасенсу.
Потом я сделала уборку. Приготовила ужин. Постирала одежду и выдраила дом до блеска. Когда муж пришел домой, его ждали чистые простыни и горячая еда. Таким счастливым я его не видела с тех пор, как мы учились в колледже, – со дня, когда вышла новая видеоигра Grand Theft Auto IV.
Я позвонила подругам, на которых у меня не было времени, и отдала картины на благотворительный аукцион. Начала вести литературные курсы для подростков. И каждый вечер, когда я выгуливала двух своих чихуа-хуа, мы останавливались у соседского дома, чтобы маленькая девочка могла их погладить и притвориться, что у нее есть собственная собака.
Может быть, я и не могу родить мужу ребенка, но, по крайней мере, я могу сделать счастливыми людей, которые меня окружают. А если у нас появятся дети, будет только лучше.
Миранда П. Кернер
Почему я?
Мысли заразны. Стоит ли другим людям заражаться твоими?
«Почему я?» – говорили все учителя в обеденный перерыв, сидя за столом «новичков». Дело было в середине 1970-х, когда школьный округ Лос-Анджелеса решил реформировать школы, в бесчисленном количестве раскиданные по всему городу. Белых учителей из пригородных школ стали переводить в городские. Нами заменяли учителей из национальных меньшинств, которых, наоборот, отправляли в наши прошлые, преимущественно белые школы. Учителей переводили случайным образом, и никто, кого эти изменения коснулись, не был тому рад.
Поскольку среди нас было много товарищей по несчастью, мы все собирались в группку за одним столом и бесконечно жаловались друг другу. Мы вспоминали, как нам нравилось в своих старых школах, которые были недалеко от дома, и как теперь долго и утомительно приходится ездить в город. Все это казалось очень несправедливым. Почему перевели именно нас? В этих разговорах проходили дни, и мое настроение становилось все хуже и хуже.
Где-то на третью или четвертую неделю работы на новом месте к нам за стол подсел Алан – высокий рыжий учитель, который уже долго работал в городской школе. Он хотел поприветствовать нас. Правда, Алан не успел далеко зайти со своим радостным приветствием, потому что некоторые учителя стали очень резко выражать недовольство. Последняя из жалующихся закончила нытье стандартной фразой «Почему я?».
Алан посмотрел на нее и спокойно сказал:
– А почему бы и не вы?
За столом наступила тишина. Для меня эта фраза стала настоящим озарением. А ведь он прав. Нас всех перевели случайным образом – ни к кому не было особого отношения. Я поняла, насколько токсичным было наше постоянное нытье. Мы ведь были учителями и считали себя профессионалами. Значит, пора уже было заняться преподаванием, то есть тем, что мы умеем и любим делать.
Когда прозвенел звонок, мы с Аланом отправились в наши классы: его кабинет был как раз напротив моего. Дойдя до дверей, я повернулась к нему и сказала:
– Спасибо.
Алан улыбнулся и кивнул. Мне не нужно было объяснять, за что я его благодарю: он все понял и так.
На следующий день я уже не стала садиться за стол «новичков». Вместо этого я решила сесть вместе с учителями, которые уже давно работали в этой школе. Поначалу мне нечего было добавить к их разговорам о событиях прошлого. Но со временем, когда беседа стала заходить о текущих школьных мероприятиях или о знакомых мне учениках, я все чаще стала присоединяться к обсуждениям.
В первые недели мои уроки были полным хаосом. Ученики постоянно обвиняли меня в расизме или предвзятом отношении, если я просила их перестать болтать или ставила плохие оценки.
– Это необъективно! – говорили они мне всегда, когда между нами случалось какое-либо недопонимание.
Каждый день я готовилась к новым испытаниям и часто – неприятным для себя. Поэтому я с нетерпением ждала выходных и считала дни до рождественских каникул и Дня благодарения.
Но после того разговора с Аланом я стала уделять больше внимания ученикам и как можно больше старалась помочь им с учебой. Потихоньку атмосфера в классе наладилась, разговоры стали менее агрессивными, а ребята гораздо охотнее принимали участие в уроках. К концу первого полугодия я заметила, что стала ждать понедельников не с ужасом, а с нетерпением, и не могла дождаться конца каникул. Мне хотелось поскорее провести новый урок, научить детей чему-то интересному, помочь Крису, который часто отвлекался, или Марии, у которой были большие проблемы с чтением.
Я ужасно переживала, когда Робби нарушил закон и его отправили в воспитательную колонию для несовершеннолетних. Я скучала по Тони, когда его семья переехала и мальчика перевели в другую школу, даже несмотря на то, что он все время срывал занятия. Каждый раз, когда я теряла учеников, мне было жаль, что мне не хватило времени помочь им решить проблемы. Мне было жалко упущенного шанса.
К весенним каникулам дети в классе стали учиться с удовольствием. Мы хорошо ладили, шутили или делились переживаниями. Мы друг другу нравились. Но я не сразу поняла, благодаря чему все сложилось именно так. Мое изначальное недовольство передавалось ученикам, и они отвечали мне тем же неприятием. Мне не хотелось там быть, и им не хотелось, чтобы я там была. Я не была готова прикладывать усилия, поэтому и они не были готовы. Но когда я стала вкладывать душу в их обучение, ребята тоже начали добросовестно заниматься.
Перевод в городскую школу – лучшее, что произошло со мной в жизни, как в профессиональном плане, так и в личном. Весь мой опыт на тот момент складывался из жизни в достатке и комфортном окружении. Поэтому поначалу новая обстановка меня шокировала. Я не понимала, что такое бедность, неблагополучная семья или опасный район. Но потихоньку предрассудки и предвзятое отношение отпали, и к концу учебного года сложно было сказать, кто из нас научился большему: я или мои ученики. Они преуспели в изучении английского, стали лучше читать и писать. Я узнала больше о жизни, и благодаря этому выросла как учитель и как человек.
Марша Рудофф
Моя роща – это ваша роща
Кто-то еще в самом начале жизни должен сказать нам, что мы умрем. Тогда мы, вероятно, сможем прожить жизнь сполна, каждую минуту каждого дня. Делайте, говорю я вам! Если вы хотите что-то сделать – делайте, сейчас же! Ведь завтрашний день однажды может не наступить.