Это произошло двадцать лет назад. А ведь сначала мы приехали всего на два года. Но потом решили остаться еще на год, и еще, и еще… К моему удивлению, мы оба влюбились в Штаты. Когда срок наших виз истек, мы подали заявки на постоянное проживание и отпраздновали получение вида на жительство. Несколько раз в год мы продолжали ездить в Европу, чтобы не терять связи с семьей и друзьями. Но в Цинциннати у нас появилось еще больше друзей. Теперь я скучала по этому городу, когда уезжала. Четыре года назад мы вышли на пенсию, зная, что Соединенные Штаты стали нашим домом, где нам хочется состариться. Мы получили американское гражданство, переехали из Огайо во Флориду и купили дом.
А я до сих пор упрекаю Роба, что он мог уехать в Америку без меня. Хотя, конечно, он всегда знал, что когда-нибудь я бы к нему приехала. И он прав.
Рита Бозел
Красный конверт
Путь к успеху усеян множеством заманчивых остановок.
– Да ладно! Эта девчонка – ваш учитель?
Подходя к своему классу, я сразу же поняла, что что-то не так. Мои ученики кучкой собрались вокруг двери кабинета, в котором проводились вечерние начальные курсы грамматики. Незнакомый высокий мужчина средних лет стоял в центре и смотрел на одну из учениц, которая указывала пальцем в мою сторону.
Я постаралась скрыть смущение. Мне было тридцать два года, но даже с волосами, забранными в пучок, я выглядела гораздо младше – даже младше своих учеников. При виде меня мужчина ехидно усмехнулся. Я вздохнула.
После аспирантуры я работала в некоммерческой организации редактором, но зарплаты не хватало на то, чтобы платить по счетам. Поэтому я решила устроиться на вечернюю подработку на факультет английского в местный общественный колледж. В детстве я всегда мечтала стать учителем. Но тогда на месте учеников я представляла себе детишек с горящими глазами, а не вот это. Я понятия не имела, как вести себя со взрослыми.
Мой подготовительный курс предназначался для первокурсников, которые не добрали баллов на вступительном экзамене по английскому. Половина моих студентов считала, что попала сюда незаслуженно. А второй половине было в принципе наплевать. Преподавать было и так нелегко, а мне еще нужно было работать с другими педагогами, которым я годилась в дочери!
Подходя к двери своего класса, я потерялась в лесу студентов. Прямо надо мной возвышался мужчина как минимум лет на десять меня старше и на целую голову выше.
– Вы что-то перепутали?
Он хотел занять наш кабинет.
– Пройдите в другой класс, мисс…
– Беннетт. Я преподаватель, – хоть я и растерялась, но старалась не подавать вида. – Извините, сэр, но по вторникам этот кабинет занят нашим классом. Это вам придется найти другое помещение.
Мужчина уступил, и я принялась готовиться к занятию, но моя уверенность в себе пострадала. Мне казалось, что у меня не осталось сил на целый класс студентов, которым не хотелось быть на занятии. Я выдавила из себя улыбку и начала урок.
В такие дни мне не хотелось там работать. Я была уставшей и перегруженной, мне казалось, что я никого ничему не могу научить. К концу года больше половины моих студентов бросили ходить на занятия. А из оставшейся горстки половина занималась из рук вон плохо.
Я чувствовала себя неудачницей. И о чем только я думала? Я – писатель. Мне лучше работается в одиночестве, когда никто не спорит и не огрызается. С чего я взяла, что могу преподавать? Отзывы студентов о моем курсе были ужасными.
Однажды вечером мне позвонил заведующий кафедрой, чтобы утешить:
– Не переживай. Ты все делаешь как надо. Всем студентам не угодишь. Это норма.
Но мне это не казалось нормой. Я не хотела оставаться на следующий семестр. Перед рождественскими каникулами я в последний раз зашла в учительскую, чтобы оставить заявление об уходе и забрать свою почту. Под программой весеннего курса обнаружился красный конверт.
Я села в машину, отложила бумаги и вскрыла его. Внутри лежала открытка с мультяшным Санта-Клаусом и надписью «Это вам, учитель». По почерку я поняла, что это было от Анны.
Она подошла ко мне после самого первого занятия. У девушки в глазах стояли слезы. Ее руки тряслись, а голос дрожал, когда она заговорила на ломаном английском с сильным акцентом.
– Мисс Беннеттт, я не смогу заниматься. Я плохо выполняю тесты.
Я посмотрела на программу курса в ее руке. Я включила туда пять тестов и два экзамена (в середине и конце курса). Анна рассказала мне, что в этом году переехала в Америку из Украины. Она собиралась учиться в колледже, но не понимала, как правильно строить предложения. Когда девушка закончила свой рассказ, она вся была в слезах, а ее голос был еле слышен.
– Присядьте.
Я постаралась объяснить Анне, что тесты и экзамены нужны не для того, чтобы ее «завалить». Они были нужны мне, чтобы я видела, насколько студенты понимают пройденный материал, и могла помочь тем, кто отстает.
– Если вы понимаете домашнее задание, то прекрасно справитесь с тестами. А если вам понадобится дополнительная помощь, я готова ответить на ваши вопросы до или после занятий.
Когда Анна уходила, слезы у нее уже высохли и она пообещала вернуться на следующий урок. За весь семестр я не видела, чтобы кто-то работал усерднее. Если Анна чего-то не понимала, то обязательно подходила, чтобы спросить меня. Она окончила курс на твердую четверку.
Мысль об успехах Анны вызвала у меня улыбку. Я так нервничала из-за всех остальных студентов, что успела забыть о ее переживаниях в первый день. Я прочитала послание в открытке:
Дорогая мисс Беннетт,
Мне очень понравилось у вас заниматься. Я не очень люблю английский язык, но на ваших занятиях всегда было интересно и весело. Я надеюсь, что другие преподаватели будут такими же, как вы.
Мне кажется, я узнала намного больше, чем просто английский… Я научилась не сдаваться и пробовать снова в случае неудачи. Желаю вам всего хорошего и надеюсь, что мы с вами еще увидимся.
Анна
Наблюдая за тем, как Анна корпела над каждой контрольной работой, я и не понимала, что она учится не только английской грамматике. В этот момент она научила и меня не бояться неудач. Если Анна не сдалась, то почему я должна?
Я до сих пор храню ту рождественскую открытку, чтобы не забывать, что неудачи чаще всего являются плодом нашего воображения. Я осталась еще на один семестр в общественном колледже, прежде чем сменила работу. Теперь я не только пишу, но и веду мастер-классы по творческому и академическому письму для школьников.
Если я однажды снова увижусь с Анной, я поблагодарю ее за то, что она научила меня не сдаваться и не бросать дело, которым занимаюсь, даже если чувствую себя неудачницей. Ведь неудачи – только в нашей голове.
Кэролайн Беннетт Фрейзер
Выпускной Бет
Мы достигаем душевного здоровья только через прощение – прощение не только других, но и самих себя.
В детстве я не считала себя везучей или привилегированной. Как и многие дети моего возраста, я принимала как должное все, чем обеспечивали меня родители. Среди моих друзей были дети и побогаче, и победнее, и без снобов не обошлось. Однажды в школе я заметила одну застенчивую девочку, у которой не было друзей. Когда она проходила мимо, от одного ее вида мне становилось так тоскливо, что сердце начинало ныть.
Ее звали Бет. Она никуда не ходила, ни в чем не участвовала, не вступала в секции и кружки – ее занятия ограничивались домашними заданиями и работой по дому. Я узнала, что ее мама умерла, когда Бет была еще маленькой, и вся забота о доме, братьях с сестрами и иногда даже об отце ложилась на ее плечи.
У Бет было не так уж много нарядов. Ей приходилось ходить в одном и том же черном платье и стоптанных туфлях. Лицо Бет скрывалось за старомодными очками с толстыми стеклами. Когда они сползали на кончик ее носа, она неизменно подталкивала их обратно указательным пальцем. Свои длинные прямые волосы она не убирала в прическу и никогда не красилась. Бет была крупнее ровесниц – я бы назвала ее ширококостной – и очень мускулистой.
К концу школы все одноклассники уже сами водили машины, а Бет все еще ездила на школьном автобусе. Многие потешались над ее внешним видом, и хотя я никогда не смеялась над ней, но и не пыталась ее защитить. Просто молча жалела.
Наконец настал выпускной. Все фотографировались, музыка орала, в воздухе звенел смех. Это был настоящий праздник, которым мы наслаждались.
Внезапно половина комнаты хором ахнула – та половина, которая состояла из снобов. Словно они забыли, как дышать. А потом я услышала перешептывания и насмешки, которые обычно сопровождали появление Бет. Хуже того, некоторые начали показывать пальцами. Я посмотрела в том направлении и увидела ее.
Бедная сиротка, которая никогда до этого не бывала на праздниках, пришла на выпускной. На ней было новое, хоть и поношенное платье и такие же туфли, а волосы были забраны в пучок. Руку украшал корсаж[40]. От Бет исходила спокойная красота, которой я внезапно позавидовала. Она сияла. Я увидела ее совсем в другом свете! Бет шла с высоко поднятой головой и выглядела такой радостной, что я внезапно почувствовала гордость за нее. К тому времени мы с моим парнем уже уселись за стол и просто наблюдали, как другие фотографируются на память, поэтому у нас оказались места в первом ряду.
Бет сопровождал настоящий джентльмен. Он подвинул ей стул и взял ее под руку, чтобы отвести в зону для фотографий. Пока другие смеялись и издевались над ними, их улыбки становились только шире. Я почувствовала, что краснею, и у меня вспотели ладони. Мне хотелось встать и воскликнуть: «Оставьте ее в покое!», но я не могла себя заставить. Я могла только сидеть и наблюдать за происходящим.