[17]. Я торопливо перебралась на другую скамейку, неподалеку от телефонной будки. Мой сотовый был разряжен. Я немного знала карате и, наверное, могла оказать некоторое сопротивление. Боролась ли Сюзи? Да, я знала, что она бешено сопротивлялась. Когда, наконец, подошел поезд, я выбрала место рядом с группой женщин и попыталась успокоиться. Я не хотела жить в страхе. Я всегда была осторожна. Но я также знала, что ужасные события происходят даже с осторожными людьми.
Как-то вечером пришло электронное письмо от человека по имени Грегори Глод, который хотел поговорить со мной о Сюзи. Он был младшим детективом, работавшим над этим делом, потом ушел из полиции в разведку и проработал там двадцать шесть лет. Теперь он был заместителем директора службы охраны Пентагона. Мы назначили дату и время для разговора.
Когда Сюзи пропала, он только начинал работать в полиции. Грегори не мог забыть тот день, когда нашли ее тело. Это было первое убийство, над которым он работал. У полиции было несколько ниточек, но все они оборвались. Прошло много лет, но Грегори так и не забыл.
Я встретилась с Грегори и бывшим полицейским детективом Роном Рэкли за обедом в одном из ресторанов Антиока. Я сделала для них копии микрофильмированных[18] статей. Они изучили то, что я случайно обнаружила в Antioch Herald: список учащихся, получивших похвальные грамоты весной 1980 года, в числе которых была и Сюзи. Грегори обещал помочь учредить стипендию ее имени в местной средней школе, а потом сказал, что было бы здорово поставить памятник в ее честь, и показал возможные места в Антиоке. Но самое главное – оба они сказали, что помогут добиться повторного открытия дела.
Ты не боишься, что убийца все еще жив? Что, если он придет за тобой?
Когда я начинала работать над этой историей, моей целью было выяснить, кто убил Сюзанну Бомбардье. Это дело слишком долго оставалось в безвестности. Вторая моя цель – сделать так, чтобы Сюзи не была забыта. Это была совсем юная девушка, красивая и умная. Она любила Гилду Раднер[19] и песню Рода Стюарта «Ты в моем сердце». Она должна была прожить прекрасную долгую жизнь в окружении любящего мужчины и таких же красивых детей, как она.
В декабре 2017 года мне позвонил Грегори Глод. Возбужденным голосом он сообщил, что 11-го числа в своем доме в Антиоке был задержан Митчелл Линн Бэйком, друг семьи Бомбардье, который знал девочку с самого ее рождения. Его ДНК попало в федеральную базу данных в связи с расследованием по другому делу и совпало с ДНК, образец которого был взят с тела Сюзи. Впрочем, Митчелл заявил, что не виновен, и ждал суда.
Я благодарна за то, что встретила того незнакомца на кладбище, а также людей, которые не могли – и не хотели – забывать Сюзи. Из-за их (и чуть-чуть моего) неравнодушия удалось восстановить справедливость, пусть и спустя 37 лет.
Эта статья впервые была опубликована на сайте Salon.com, по адресу http://www.Salon.com. Онлайн-версия остается в архиве сайта. Публикуется с разрешения.
Глава 7Умная… как мужчина
Неучтивый клиент
Верьте в себя! Верьте в свои способности! Без уверенности в собственных силах вы не сможете быть ни успешными, ни счастливыми.
Внезапный телефонный звонок взорвал тишину в офисе вечером в пятницу накануне Рождества 1970 года. Если бы это звонил кто угодно другой, я бы и задумываться не стала; но просьба Бруно разожгла во мне любопытство. Зачем он хочет меня видеть? За те пятнадцать лет, что я проработала в маленькой компании-дистрибьюторе промышленных инструментов, он ни разу не демонстрировал ни малейшего намерения пообщаться с глазу на глаз.
Бруно уже числился среди важных клиентов, когда я только начинала печатать счета-фактуры. Будь на то его воля, я так и осталась бы выставлять счета до скончания веков, поскольку он отказывался признавать мой переход в отдел заказов. Разумеется, в те времена гендерная пропасть в трудовой сфере еще даже не начинала сокращаться. А если бы и наметился какой-то прогресс, то вряд ли он оказал бы влияние на Бруно. Наряду с акцентом из Старого Света он, похоже, сохранил и средневековые представления о женщинах.
Несмотря на мои манеры «по Дейлу Карнеги», Бруно всегда просил позвать к телефону «кого-нибудь из парней». Как правило, в офисе всегда оставался мужчина, который мог удовлетворить его требование, так что я и не настаивала на том, чтобы обрабатывать его звонки.
Однако по мере того, как моя сфера ответственности на внутренних заказах росла, «парни» стали посвящать больше времени заказам на выезде. Однажды случилось так, что все три сотрудника мужского пола отсутствовали, так что я спросила Бруно, чем могу помочь.
– Пусть кто-нибудь из парней мне перезвонит, – вполне ожидаемо ответил он.
– Сегодня никто из них в офис уже не вернется, – сообщила я. На другом конце повисло молчание. Наконец Бруно решился:
– Что ж, не могли бы вы в таком случае принять мой заказ.
Этот случай не произвел революции в моих отношениях с Бруно, но стал каким-никаким началом. Он по-прежнему явно предпочитал договариваться с мужчинами, но «повысил» меня в своих глазах до служащих второго порядка. Мне он доверял стандартные заказы, если же ему нужна была консультация по новой продукции, он всегда ждал «кого-нибудь из парней».
Наше деловое знакомство могло бы никогда не зайти дальше этой точки, если бы однажды я не нашла несоответствие в одном из его заказов, что позволило мне «набрать очки» у Бруно. Он разворчался, когда я сказала, что номер партии и описание не совпадают, но все же выдавил неохотное «благодарю» после того, как проверил свои записи, чтобы узнать, права ли я.
После этого Бруно постепенно преисполнился уверенности во мне. По привычке он однажды все же заявил, что ему нужна информация и он хочет поговорить «с кем-нибудь из парней». Однако не успела я перевести звонок, как он уже отказался от своей просьбы:
– Впрочем, может, и вы знаете… – проговорил он. – Вы, похоже, много знаете – для женщины.
Впоследствии рост бизнеса потребовал кадровых перемен в нашей компании. Меня повысили, а на мое место взяли нового человека. И хотя это был мужчина, Бруно предпочитал разговаривать со мной. «Я подожду», – говорил он, если ему сообщали, что я на другой линии. Или: «Пусть она мне перезвонит».
Через пару лет я стала вице-президентом, и хотя в мои обязанности больше не входило общаться с клиентами лично, я оставила себе Бруно. Для меня он был символом моего успеха в мужском бизнесе.
Вся эта панорама событий мелькнула перед моим мысленным взором в ту декабрьскую пятницу 1970 года, когда оказалось, что Бруно хочет встретиться лично по какому-то нерабочему вопросу. К слову сказать, до этого момента мы общались только по телефону. Наконец-то я встречусь с человеком, который сыграл такую важную роль в моей карьере! Я горела нетерпением.
Он приехал в субботу утром и нашел меня на складе.
– Миссис Бейли? – спросил он.
Мы пожали друг другу руки и направились для беседы в мой кабинет. Обмен фразами, не связанными с бизнесом, требовал огромных усилий с его стороны, но теплота, струившаяся между нами, не нуждалась в вербальном выражении.
Через некоторое время, ведя себя скорее как стеснительный первоклассник, а не как крутой бизнесмен, Бруно вытащил из кармана маленький сверток.
– Рождественский подарок, – пояснил он.
То, как он подошел к выбору подарка, меня растрогало. Он наконец стал воспринимать меня как партнера по бизнесу, но флакончик дорогих духов также говорил, что он не перестал считать меня женщиной – и что моя женственность для него так же значима, как и моя деловая хватка.
Ваше дело – менять подгузники
Следуй зову сердца, слушай свой внутренний голос, перестань заботиться о том, что думают другие.
Некролог в университетской газете привлек мое внимание. Один из моих давних преподавателей, профессор Б., скончался. Я не виделась с ним и не думала о нем больше пятнадцати лет. Его фото пробудило воспоминания – и ни одно из них не было добрым.
Профессор Б. преподавал материаловедение, а мы с моей подругой Нэнси были единственными девушками на курсе. На одном из занятий профессор Б. пустил по рядам новый материал с высокой степенью абсорбции, предназначенный для использования в одноразовом детском подгузнике. Нэнси с показной брезгливой осторожностью взяла его в руки, намекая, что не желает иметь ничего общего с подгузниками! Профессор не упустил шанса поддержать шутку.
– Да-да, вам стоит к нему привыкнуть, юная леди! – объявил он. – Лет через пять-десять вы перестанете работать инженером, а будете тихо сидеть дома, воспитывать детей и менять подгузники, как вам и полагается.
Группа затихла. Мы были ошарашены. Нэнси завоевала уважение однокурсников своими способностями, и никто из нас не считал, что с ней следует разговаривать подобным образом. Все мы знали, что из нее получится прекрасный инженер, а если она решит родить детей, то наверняка сможет совмещать оба эти занятия. Хотя эти резкие слова были обращены к Нэнси, я понимала, что они предназначены и мне. Юноши из группы стали заступаться за Нэнси, их поддержка согревала душу. Вместе с нашими одногруппниками я и Нэнси завершили семестр и навсегда распрощались с профессором Б.
Прошло чуть больше пятнадцати лет, профессор Б. умер. Нэнси стала главным инженером в региональной энергетической компании. Я работала над диссертацией в области биомедицинской инженерии в другом университете. Мы обе строили многообещающую карьеру, каждая свою.