Боль.
Печаль.
Беспомощность.
Они кружат внутри, перемешиваются до тех пор, пока я не теряю способность отличить одну от другой. И в отражении вижу уже не свое лицо. Все мысли покидают мозг, он отключается, моя рука перестает дрожать. Я – всего лишь тело.
Это я.
Такой, какой есть.
– Она рада, что ничего серьезного не случилось, – продолжает мать.
Кто такая Рэйчел?
– О, милый, – воркует она. – Я понимаю. Мальчики есть мальчики. Она дразнила тебя, да? И не дала.
Мои пальцы сильнее впиваются в ее голову и талию.
– Ш-ш-ш, – произносит мать, пытаясь высвободиться из моей хватки. – Маленькие девочки не понимают, что нужно мальчикам. Все в порядке. Я здесь. – Ее губы скользят по моей челюсти. Она стонет и старается ослабить натяжение там, где я сжимаю ее волосы. – Можешь представить, будто я – это она. – Мой член наливается горячей кровью, твердеет. – Покажи, что ты собирался сделать с ней. Покажи мне, как ты хотел трахнуть эту глупую девчонку.
Нет, нет, нет…
– Покажи мне, – настаивает мать. – Трахни меня.
Нет…
– Возьми свое, – рычит она. – Дай этой девочке все, что она заслужила.
К моим глазам подкатывают слезы. Я втягиваю воздух, спрыгиваю, разворачиваюсь, хватаю ее за шею сзади и наклоняю над стойкой. Она раздвигает ноги и поднимает свою сорочку, прикусывая нижнюю губу.
– Вот так, мой мальчик.
Удерживая ее перед зеркалом, я смотрю на мать, в то время как она с вызовом смотрит на меня и шепчет:
– Сделай это, малыш. Кончи в меня. Ну же, ну же, ну же…
Испепеляя ее взглядом, я крепче сжимаю ее волосы и шею, прижимаю к стойке, заставляю запрокинуть голову…
Мать хватает ртом воздух, готовясь.
И я изо всех сил ударяю ее головой о зеркало. Стекло разбивается, она кричит:
– Дэймон!
Но я не могу остановиться.
Меня охватывает волна эйфории. Не знаю, почему мои щеки мокрые, но все мои мышцы напряжены, и я просто хочу, чтобы мать сдохла к чертям.
Рыча, я снова и снова бью ее головой о зеркало. Кровь заливает осколки. Я поднимаю обмякшее тело с окровавленным лицом и бью ее еще раз, отчего она падает на пол.
Мать кашляет и отплевывается. Слезы текут по моим щекам, но в этот момент я осознаю. Это больше никогда не повторится. Никогда. Я убью ее, если придется.
Заметив что-то краем глаза, я оглядываюсь через плечо и вижу Бэнкс, стоящую в дверном проеме с моими наушниками в руке.
Она переводит взгляд с моей матери, лежащей на полу, слабой и окровавленной, на меня. Глаза сестры полны страха.
Я подбегаю к ней, хватаю ее за руку и выскакиваю из спальни. Бэнкс не задает вопросов, пока я веду ее вниз по лестнице, через черный ход, во двор.
Бледный свет луны струится на садовый лабиринт. Мы ныряем в него, прекрасно зная дорогу, и сразу же находим фонтан. Забравшись внутрь, скрываемся за потоком воды, как я делал раньше тысячи раз. Лишь однажды со мной была другая девочка вместо моей сестры. Бэнкс не расспрашивает о случившемся, о том, что я буду делать. Она знает, здесь лучше не разговаривать.
Протянув руку к желобу верхней чаши, я достаю спрятанную там серебряную заколку с розовыми кристаллами и сжимаю ее в ладони. Мне вспоминаются слова Уинтер Эшби, сказанные когда-то давно в этом фонтане.
Твое тело может чувствовать лишь один вид боли в конкретный момент.
Она была права. Я на личном опыте выяснил, что так и есть.
Однако, вместо того чтобы заглушить одну боль другой, сегодня я узнал кое-что еще.
Причинять боль окружающим настолько же эффективно.
Моя мать сбежала после того, как я ее избил. Час спустя, когда я вернулся в свою комнату с Бэнкс, матери там уже не было. Мы легли спать и оставили дверь открытой, потому что знали: оградиться от мира не получится, можно лишь отвечать на его злобу.
К утру мать покинула дом. Меня не интересовало, куда она уехала. Время шло, а отец не предпринимал попыток ее вернуть. С тех пор я не видел ее года два.
И при нашей следующей встрече я разобрался с этой проблемой раз и навсегда.
Так же, как разберусь с Уинтер и той фальшивой надеждой, которой она едва не уничтожила меня.
– Я хочу, чтобы она этого хотела, – сказал я Михаилу, выжидающе смотревшему в мою сторону своими карими глазами. – Чтобы она хотела меня, отдала мне свое сердце, была моим нежным, милым, улыбающимся Маленьким Дьяволом и не могла от меня оторваться. – Мой пульс ускорился. – А потом возненавидела себя за это. Чтобы она обернулась против себя самой и испытывала ненависть к себе из-за того, что ей нравилось. Чтобы знала – она слабая, жалкая и ничем не отличается от любой другой суки. Что в ней нет ничего особенного.
Только когда увижу Уинтер такой же, как все, я смогу уничтожить ее и свою одержимость ею. Я лишу ее власти над собой так же, как когда-то лишил Наталью.
– Думаю, Уинтер готова сыграть со мной в эту игру, – сказал я в шутку псу.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – окликнул я.
Дверь открылась и закрылась, и я услышал голос Крэйна у себя за спиной:
– Она спрашивает о собаке, сэр.
– Скажи ей правду, – ответил я, гладя Михаила. – У нее больше нет собаки.
– Еще девушка утверждает, что утром слышала какие-то звуки, – подметил он. – Что в доме находились посторонние люди после вашего ухода. Она испугалась и сбежала в Сент-Килиан.
– Как ей это удалось?
– Заказала Uber.
Я фыркнул. Господи. Даже не подумал об этом. Эта женщина определенно была самостоятельной.
Но я вспомнил, с чего Крэйн начал. Звуки?
– Думаешь, она преувеличивает?
– Не знаю. Похоже, она в этом уверена, – пояснил мужчина. – Я могу установить камеры и сигнализацию.
– Нет, – сказал я. – Возьми больше людей. Две группы по четыре человека.
– Да, сэр. Девушка будет в безопасности.
– Ото всех, кроме меня, – уточнил я.
– Да, сэр.
Вероятно, Уинтер стала чересчур бдительной из-за меня.
Однако она же когда-то упоминала незваного гостя в театре «Бридж-Бэй» несколько дней назад. Кто-то зашел в уборную и напугал ее. Уинтер думала, что это был я.
Меня там не было.
Дому нужна более серьезная охранная система, только я не любил камеры и видеонаблюдение. На горьком опыте усвоил – лучше не оставлять доказательств. Учитывая низкий уровень преступности и то, в каком богатом районе мы жили, отец Уинтер не посчитал необходимым установить даже простейшую сигнализацию. Может, со временем я ее добавлю. А пока мне нравилось приходить и уходить без лишних хлопот.
– И еще, сэр, – произнес Крэйн.
– Что?
– Ее телефон звонил внизу, – сообщил он, подойдя ближе. – Хотите, чтобы я отдал его девушке или?..
Я бросил взгляд на протянутую руку Крэйна. Меня позабавила его хитрая попытка отдать мне смартфон и при этом остаться невиновным. Я забрал гаджет и, после ухода охранника, включил его, однако обнаружил графический пин-код. Разблокировать мобильник я не мог, хотя на экране были видны оповещения. В основном от Рики.
Статья в местной газете о вчерашнем выступлении Уинтер. Разговоры в социальных сетях, несколько видео. Увеличивающееся количество репостов и комментариев по мере распространения новостей за пределы нашего города.
Я сжал телефон. Она ведь не думала, что выберется отсюда, да?
Затем я открыл сообщение Рики. Там оказался скриншот комментария к видео с Уинтер из «Твиттера»:
«Эта девушка должна быть повсюду! Почему она не гастролирует?»
Ниже картинки Рика написала:
«Я с ней согласна! Нужны спонсоры? Возможно, я знаю парочку. Давай поболтаем».
Стиснув зубы, я рявкнул псу на русском:
– Ко мне!
Он побежал рядом. Я вышел из комнаты, отнес мобильник вниз и бросил его на один из столов в фойе. Распахнув входную дверь, я вылетел из дома.
Гребаная Рика.
– Останься, – приказал я Крэйну, который мыл машину на подъездной дорожке. – Ее никуда не отпускать.
Мужчина кивнул. Я запрыгнул в свою машину, посадив собаку на переднее пассажирское сиденье, и сорвался с места, врубив высокую передачу через пять секунд.
Черт бы ее побрал.
Мои бывшие друзья – единственные люди, способные защитить близких Уинтер, которым я угрожал. Поэтому мне нужно, чтобы Рика была на моей стороне. Похоже, она устала ждать от меня выполнения моей части сделки, поэтому пыталась нарушить уговор.
Рика отдала мне Уинтер. А теперь пыталась ее забрать.
Я вошел в большой зал, держась в тени, пока вокруг кипело движение. Мне не хватало этого места. «Хантер-Бэйли» – отличный клуб, в котором можно расслабиться, ведь он был предназначен для мужчин.
Женщин сюда не пускали. Кроме одной.
Проведя небольшую разведку, я выяснил, что Рика организовала здесь поединки по фехтованию дважды в неделю. Одна из тренировок была запланирована на сегодня. Она давно увлекалась фехтованием, наряду с коллекционированием мечей и кинжалов. Несмотря на то, что женщинам вход на территорию клуба запрещался, Рика могла приходить в любое время, если конспирировалась. Такие привилегии она получала, будучи невестой звездного игрока баскетбольной команды Меридиан-Сити «Шторм» и будущей невесткой человека, владевшего большой долей города.
Боксеры сражались на ринге слева, кто-то занимался на тренажерах, кто-то беседовал, сидя в креслах с напитками. Я последовал за клацающими звуками рапир, свернув вправо, и прошел в следующее помещение, где обнаружил еще больше занятых кресел и бар. В центре зала проходила дуэль двух членов клуба в белых защитных костюмах и шлемах.
Рику я заметил сразу же. Ее фигуру ни с кем не спутаешь в таких обтягивающих штанах.
Она сделала выпад в сторону оппонента, ткнув кончиком рапиры прямо ему в сердце. Послышался его рык. Ненадолго отступив, он продолжил поединок.