Я сжала простынь, презирая прокравшиеся в голову мысли. И ту частичку сознания, которая скучала по Дэймону.
Где он? Прошло уже несколько дней. Михаил все еще у него?
Или Дэймон все-таки улетел на Мальдивы? Ощутив укол ревности, я глубоко вздохнула и оттянула ворот рубашки от шеи. Казалось, словно я задыхаюсь.
Пошел ты к черту.
Проклятье, что я делаю? После хорошего секса я забыла, что он – подонок? Какая пошлость.
Плевать, даже если он защитил четырехлетнюю Рику и страдал от того, что над ним издевались дома. Многие люди росли в кошмарных условиях.
Твою мать, я любила того, кем он притворялся, только своим враньем Дэймон обесценил все произошедшее между нами. Он унизил меня.
Почему было так трудно запомнить, что все вызванные им чувства тоже оказались ложными?
Таинственный парк развлечений. Фантастический страх. Пульс в моих венах.
Затем я вспомнила объятия его сильных рук.
Мне нравилась опасность. То, как он пробуждал меня к жизни.
Мои пальцы лежали на животе и поглаживали полоску обнаженной кожи под задравшейся рубашкой. Между ног пульсировало, соски напряглись. От слез жгло в глазах. Я ненавидела себя. Потому что хотела его.
Дэймон умело лгал, не так ли? Ведь я хотела чувствовать все, в чем он убедил меня в постели, когда мне было шестнадцать лет.
По щеке скатилась слеза, однако я старалась сдержаться. Хотелось вновь его ощутить. Но я не могла. Не могла позволить ему победить.
Послышалось, как кто-то подъехал к дому. Хлопнула сначала автомобильная, потом входная дверь. Я оцепенела, прислушиваясь; шея бешено пульсировала от напряжения.
Шаги на лестнице. Медленный скрип половиц, раздававшийся все ближе.
Заскулил Михаил.
Я закрыла глаза. Нет.
Дэймон подергал дверную ручку. Когда та не поддалась, он дернул сильнее. Дверь все равно не открылась.
На мгновение повисла тишина. В ожидании я крепче стиснула простынь, держа руки вдоль боков, и вдруг…
Мою дверь выбили.
Древесина треснула, ручка упала на пол, стул перевернулся. Судорожно вздохнув, я резко села и начала мотать головой, сопротивляясь жару, хлынувшему в живот и между бедер.
– Не надо.
Только не уверена, кого я умоляла: себя или его?
Я не слышала его движений, но точно знала, что это Дэймон. От одежды парня несло гвоздикой, к тому же охрана остановила бы чужака.
Из-за выступившего пота моя шелковая пижама липла к коже. Сбросив с себя простынь, я свесила ноги с кровати.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала я. – Я не могу мыслить трезво.
Звук его шагов приблизился. Он остановился передо мной. Раздался стук льда о стенки стакана. Сделав глоток, Дэймон обхватил мой подбородок и властно провел пальцами по линии челюсти.
– Ты не хочешь испытывать этого желания, – произнес парень тихим низким голосом, – но противиться ему бессильна.
– Пожалуйста. – Просто уйди. – Пожалуйста.
Не прикасайся ко мне. Не держи меня. Не обнимай.
Он поставил стакан на тумбочку, что-то снял с себя – пиджак, наверное, – и бросил в сторону.
– Ложись, – распорядился Дэймон.
– Нет, – пробормотала я.
Его пуговицы разлетелись вокруг, когда он сорвал с себя рубашку. Пряжка звякнула, пока парень расстегивал ремень, после чего строго повторил:
– Ляг, Уинтер.
Это не он. Не тот, в кого я влюбилась.
Это муж моей сестры, который хотел, чтобы я больше никогда не чувствовала себя счастливой.
Я уперлась руками в его живот, сдерживая рыдания. Дэймон запустил пальцы мне в волосы, притянул мою голову ближе к себе, нагнулся и, обдав дыханием мои губы, произнес:
– На спину, Уинтер. Сейчас же.
Затем он завладел моими губами, слегка покусывая их. Позволив его языку проникнуть в мой рот, я ответила на поцелуй и ощутила нужду в нем, разлившуюся по телу.
Вместо того чтобы лечь, я отстранилась, дотронулась до его лица, в то время как он поглаживал большим пальцем мою щеку.
– Просто отпусти меня, – попросила я.
В ответ парень зарычал и оттолкнул меня. Я вскрикнула и забилась в угол кровати.
Он начал расхаживать по комнате и, передразнивая, повторил мои слова:
– Отпусти меня. Почему ты не можешь заткнуться? Почему вы все не умеете затыкать свои рты, мать вашу?
– Я возненавижу тебя навсегда, если ты так со мной поступишь, – возразила я. – Буду презирать и не брошу попыток сбежать, потому что никогда не смогу тебя полюбить. Ты больной. Мне противно от того, какие чувства ты во мне вызываешь! Я никогда не полюблю тебя.
Раздался грохот – я поняла, что Дэймон сбросил все с моего комода.
Но я не остановилась.
– И я ненавижу себя, когда ты рядом, – сказала я, стараясь любым способом его ранить. – Ненавижу то, что позволяю себе делать с тобой. Ведь единственный путь избавиться от тебя – быстрее со всем покончить!
– Неправда, – огрызнулся он.
Я встала с постели, повернувшись лицом туда, откуда доносился голос парня.
– Ты всего лишь маленький мальчик. Ребенок, неспособный к самоконтролю. Болезнь!
Опять послышался шум падающих на пол вещей. В истерике он разбил мое зеркало, но это только придало мне сил.
– Ну, так давай, – бросила я с вызовом, – трахни меня. Сделай единственное, что умеешь делать. Все равно ничего другого у меня больше не отнимешь. Мне на все плевать! Забери дом. Забери семью, которая оставила меня здесь с тобой. Забери все мои вещи и заставь уйти отсюда голой! – Рыдания рвались наружу, но я отказывалась дать им волю. – Я с радостью это сделаю, лишь бы убраться от тебя!
Подлетев ко мне, Дэймон обхватил мою шею сзади.
– Ты любила меня.
– Ты не был настоящим, просто притворялся!
Хлестнув по руке, я толкнула его в грудь.
– Тебе не следовало ее убивать. – Я опускалась на самое дно. С моих губ сорвались самые худшие слова, какие только можно было вообразить. – Кроме матери тебя никто никогда не полюбит. Она – единственная, кто хотел к тебе прикасаться, заботиться и быть с тобой!
Он дышал тяжело и прерывисто, словно ему не хватало воздуха.
– Всех остальных тебе придется удерживать в плену! – огрызнулась я. – У тебя нет ничего и никого! Люди на дух тебя не переносят!
– О… о… остановись, – выдавил Дэймон, с трудом вздохнув. – Пожалуйста, остановись.
– Я ненавижу тебя!
– Уинтер, пожалуйста, не делай этого, – взмолился он. В следующий миг я ощутила, как парень отошел, ударился спиной в стену и сполз на пол. – Пожалуйста, перестань. Просто остановись.
Он хрипло застонал, будто от боли, а я стояла на месте, до сих пор пылая яростью. К глазам подступили слезы, грозившие вот-вот пролиться.
Дэймон вновь едва слышно повторил:
– Пожалуйста, остановись. Пожалуйста.
Я сжала кулаки. Что с ним такое?
Почему он не умчался из комнаты, не набросился на меня, не швырнул на кровать, как толкнул на пол в «Колфилде»?
Парень лишь сидел и глубоко и тяжело дышал. Через несколько минут он успокоился. Зато я не разжимала рук и оставалась на взводе.
Кто он такой? Кто он такой, черт побери?
Дэймон – робот. Монстр. Лжец.
Твою мать, что мне делать? Что ему нужно от меня?
Он молчал.
Спустя несколько мгновений наконец послышался его печальный и ровный голос:
– Когда мне было около семи, одна из собак отца – ротвейлер – забеременела от дворняги. Он позволил мне забрать одного щенка. Понятия не имею, что случилось с остальными.
Сглотнув слезы, я все так же стояла наготове, напряженная.
– Никого на свете я не любил больше этого крошечного создания. Он следовал за мной по пятам. – После короткой паузы Дэймон продолжил: – Хотя у него была проблема. Щенок постоянно лаял из-за малейшего шороха, и я не мог заставить его заткнуться. Всякий раз, когда звонили в дверь, когда машина подъезжала к дому, когда кто-нибудь стучался ко мне в комнату, я… я не успевал добраться до него и успокоить прежде, чем услышит и разозлится отец.
От жуткого предчувствия в животе затянулся тугой узел, пока я представляла семилетнего Дэймона, нашедшего частичку счастья в том отвратительном доме со щенком.
– Даже в семь лет, обнаружив свою собаку повешенной на дереве в лесу, я понимал – этот кошмар уступал ужасу от осознания того, что отец не попытался скрыть свой поступок.
Мое лицо исказилось гримасой, однако я не проронила ни звука.
– Наоборот, он хотел, чтобы я его нашел. – Голос парня звучал сдавленно от сдерживаемых слез. – Мне было предельно ясно – наказанию подвергся не пес. И в следующий раз отец заставит меня сделать это. Больше я не просил завести собаку.
Я зажмурилась; слезы пролились на лицо. Господи.
– После этого я довольно быстро усвоил, что мир не всегда будет красивым местом. До…
До… встречи со мной?
Детали головоломки сложились воедино. Случай с его собакой в семь лет, вечеринка в одиннадцать, то, как на него орал отец. Его поведение уже шло под откос. Я к этому не имела никакого отношения.
– Мне было так одиноко, – прошептал Дэймон из угла моей спальни. – Я не мог разговаривать с людьми. У меня не было друзей. Я постоянно боялся. – Похоже, воспоминания парня были так свежи, словно все происходило вчера. – Мне хотелось стать невидимым. А если я не мог быть невидимкой, то просто хотел положить всему этому конец. Я собирался сбежать, иначе… – Он умолк. – Единственное, что я еще мог сделать, – это убить себя.
Услышанное не укладывалось в моей голове. Он об этом думал во время нашей первой встречи? Какой одиннадцатилетний ребенок хотел бы умереть?
– Ты была такой маленькой, – задумчиво произнес Дэймон. – Когда ты вошла в лабиринт, заметила меня в фонтане, забралась внутрь и села рядом, мне показалось…
Будто у тебя опять появился питомец.
– Что я уже был не один, – договорил парень. – Такая маленькая. Такая тихая. Но чувствовать твою близость – для меня это было бесценно.
Боже, что он со мной делал?