Неожиданно член Мити обмяк. Ему стало грустно. С Павлом Петровичем нужно начать все с нуля. Попытаться его очаровать, дать понять, что он, Митя, все же чего-то стоит. Возникла надежда: пока мы все живы, еще ничего не поздно вернуть.
На следующий день Митя с трудом вытащил себя из кровати и вышел на набережную. Наступил полдень, но на улице было темно как ночью. Со стороны Турции надвигались тучи. Наверное, будет дождик, ну ничего. Возвращаться за дождевиком было лень. Митя решил, что устроит небольшой променад, буквально туда и обратно, и не успеет промокнуть. Он отправился в сторону древних руин и заброшенных советских пансионатов, заложив руки за спину, погруженный в мысли о грантах. Тело двигалось тяжело, словно преодолевая зажим.
С неба накрапывало: сперва по чуть-чуть, и Митя не замечал. А потом налетел резкий ветер, небо заволокло чернотой и полило сразу ведрами. До остановки была всего пара шагов, но пока Митя сделал их, успел промокнуть до трусов и носков.
Вдруг от забора с железным клекотом оторвался кусок, как какой-нибудь металлический птеродактиль, поволокся по набережной и пропал в водоворотах воды. Ветер был такой сильный, что, казалось, вырвет линзы из глаз. Дождь шел сверху, сбоку и снизу. Бурные и чудовищные потоки воды. Вскоре стало уже настолько темно, что Митя почти не видел собственных рук, которыми держался за поручень остановки. Раздавался грохот железных листов и еще какой-то оглушительный гул неясного происхождения.
Совсем близко кто-то прошел. Одинокий человек, медленно продвигавшийся сквозь стихию. Казалось, он вот-вот взлетит, штанины его трепетали. Человек уже почти подошел к калитке отеля, куда, видимо, и направлялся, но тут на него с хрустом обрушилось дерево.
Митя секунду поколебался: было страшно отпустить поручень остановки, которая и сама еле держалась, – но Митя все-таки отпустил и шагнул в сторону дерева. Среди ветвей мелькнула ладонь, Митя ее ухватил и вытащил сквозь еловые ветки черноволосого тощего парня с то ли очень спокойным, то ли окаменевшим от ужаса лицом. Приглядевшись, Митя понял, что это никакой не парень, а пожилой человек с крашеной шевелюрой. Тот самый непонятно откуда известный старик из кафе у вокзала.
Мужчина оказался невероятно легким, по ощущениям он весил килограмма два-три: сложнее бывает поднять продуктовый пакет с покупками. Митя со страху забыл все слова и что-то мычал, пытаясь узнать, не пострадал ли мужчина. Вроде не пострадал. Во всяком случае, он, ничего не сказав, высвободил ладонь и устремился к калитке. Через пару секунд незнакомец скрылся за дверью гостиницы.
Остановка основательно покачнулась, но в этот раз устояла. Мимо пролетел мусорный бак. Митя решил, что и ему нужно бежать, до «Гранд форчуна» рукой подать, метров двести. Инстинктивно вжав голову в плечи, Митя ринулся в темноту. Рухнуло еще одно дерево – кажется, пальма. Это был апокалипсис. Митя бежал что есть сил.
За окном еще долго бушевала стихия. Митя сидел на полу в душевой кабине, и по нему струилась вода. Он гладил себя по коленям, как будто пытаясь их успокоить, а потом долго смотрел на вены у себя на руках. Никогда раньше у него не возникало подобных идей, но вот вчера на балконе Митя задумался: а что, если броситься, ну так, развлечения ради, головой на брусчатку? Подумал-подумал и вернулся в комнату. Вероятно, эти мысли нельзя назвать суицидальными, но и рассматривать их как безвредные, чисто гипотетические, тоже неверно.
В дверь постучались. Ренат. Не стал дожидаться и открыл сам. Потоптался у зеркала в коридоре и заглянул в ванную, где увидел голого мокрого Митю в трагической позе.
– У тебя все нормально?
Митя кивнул.
– Там пропала девушка с псом. Собирают поисковую группу.
Митя вышел из ванной, стал одеваться на глазах у Рената. Никак не удавалось обнаружить трусы. Ренат расхаживал как у себя дома, брал со стола предметы, рассматривал. Мите было неловко, что он развел такой срач. Как будто кто-то опорожнил мусорный бак на кровать и на письменный стол. Бельевой шкаф был почти пуст: вещи раскиданы по кровати, креслу и полу.
Митя сразу же понял, о какой девушке с псом идет речь. Во-первых, девушек с псами здесь было немного. Но даже если бы набережную наводняли многие сотни таких, пропасть могла только она: андрогинная девушка с сиба-ину. У нее на лице как будто было написано: «Таинственное исчезновение в скором будущем».
Оказалось, в городе прошел ураган. Последствия ужасали: вырванные с корнем деревья, сорванные кровли, фрагменты заборов, разбитые стекла, две перевернутые машины на набережной.
Группа людей в темно-серых костюмах с желтыми полосами бродила во тьме возле воды. Лучи фонарей скрещивались, мазали лица, выхватывали неопределенные предметы на берегу. Море выглядело очень спокойным, но Митя старался не подходить слишком близко к воде.
Парень лет тридцати с ирокезом и огромными непропорциональными руками, как у Попая-моряка, показал фотографию на смартфоне: девушка с сиба-ину, она. Правда, на фотографии волосы у нее были черные, а не зеленые, и лицо недовольное. Девушку звали Инной. Она вышла из дома в десять утра, за пару часов до начала стихийного бедствия, и не вернулась. Соседка, с которой они вместе жили, подумала, что Инна пошла поработать в кафе. Вообще-то она, по словам соседки, не работала и никогда не сидела в кафе, но соседка так почему-то подумала. Соседка заинтересовалась судьбой Инны около трех часов дня: каким-то образом этой безымянной соседке удалось пропустить апокалипсис за окном. Последний раз Инна была в сети в начале одиннадцатого утра. Это все, что известно.
Поисковая группа ходила вдоль берега. Ласковое, спокойное море, притворявшееся невинным. Митя очень долго бродил вдоль берега, глядя в темную воду. Сначала ему было плохо, крутило живот, но потом улеглось. Он не заметил, как оказался один. То ли отбился от группы, то ли все разошлись по домам. Он посмотрел на берег как-то по-новому. А что, если море выбросит ее труп? Полезли малодушные мысли: придется тогда суетиться, куда-то звонить, а ведь трубку может поднять человек, который не понимает по-русски. И как тогда объяснить? Потом еще ждать неизвестно сколько. Митя их все отогнал. Погибла девушка, а он переживает о каких-то звонках.
Митя дошел до руин Посейдонова храма, уселся на древний кубический камень. Сидя на этой неуютной ноздреватой поверхности, Митя попробовал мысленно обратиться к богу морей: «Посейдон, ну пожалуйста!» В воображении сразу возник мускулистый дед из «Русалочки» Диснея, вооруженный трезубцем. Митины губы шевелились беззвучно. Его немного знобило. Он был в одежде, которая не успела просохнуть после стихийного бедствия. Наверное, нужно было принять коленопреклоненную позу, но Митя застыл от холода, сидел как приклеенный. Митя взывал к Посейдону вполне серьезно.
Может быть, летом, с матрасами, зонтиками и лежаками, придавленными телами к земле, здесь воцарялась сонная тупость пляжного отдыха. Но сейчас этот голый пейзаж дышал злобной древностью, скрытой угрозой. Митя вспомнил сегодняшний ураган, вырывавший древние пальмы с корнями. Море распсиховалось: в этом было что-то языческое. Природа, впавшая то ли в бешенство, то ли в абсолютный экстаз.
Налетел резкий ветер, набросив Мите на голову капюшон, и Митя торопливо сбросил его, как какую-то липкую гадость. Зажужжал и внезапно погас одинокий фонарь, который и так не давал никакого света. Митя не выдержал и заторопился к себе.
На следующий день отыскалась свидетельница. Она видела, как собаку унесло волнами и зеленоволосая девушка, Инна, полезла в воду. Больше ни девушку, ни собаку не видела. Было не очень понятно, почему эта свидетельница так ничего и не сделала, просто вернулась домой. Видимо, это был шок. Все-таки здесь живут очень странные люди.
В какой-то момент Митя подумал: «Она умерла вместо меня». Мысль откровенно бредовая, и все же она возникла. Вероятно, виной тому температура под тридцать восемь градусов. И хотя Митя горел, слабости он не чувствовал. В полубессознательном состоянии он отправился в сторону местного православного храма. Покружился возле него, как нечисть, которой никак не удается зайти. Мимо проехал подросток на скейте, перекрестился.
Митя купил свечку у торговки на улице и наконец зашел в храм. На скамейке у входа сидели седобородый священник с прихожанкой. Они пили вино из бумажных стаканчиков и напоминали пару влюбленных подростков. Священник подмигнул Мите с лукавой улыбкой, показавшейся здесь не очень уместной.
Митя бродил от одной иконы к другой в полумраке. Опознал в одном из угрюмых святых Николая Угодника. Тут можно было поставить свечку за здравие. Но ведь Инна, скорее всего, мертва. Митя где-то читал, что ставить свечку за здравие умершего – это черная магия. Хуже только ставить за упокой для живого. Митя поколебался и остановил выбор на тусклой, как будто размытой иконе Богородицы. Она выглядела дружелюбнее других: ее усталые глаза буквально лучились мягкой добротой. Пусть девушка с зелеными волосами, то есть Инна, будет жива.
Потом Митя снова отправился к набережной, до сумерек бродил у воды, боясь и надеясь увидеть тело.
Ночью ему снилось детство в Крыму. Залитый солнцем пляж, прилавки с крупными ягодами. Мама и папа, которые бесконечно смеются и обнимают друг друга, сидя на берегу.
Инну нашли через сутки. Ее тело прибило к берегу в соседней деревне. Из небольшой статьи на петербургском культурном портале выяснилось, что Инна была художницей-примитивисткой, подрабатывала в детском саду, а здесь жила на деньги от сдаваемой в Петербурге квартиры. Инна немного не дожила до тридцати лет. Вскоре в частной галерее на Лиговском пройдет выставка ее работ. Тело Инны будет отправлено в Петербург, когда уладят бюрократические формальности. Место захоронения пока неизвестно.