– Гражданка Зареганда-Диу, – официально обратился он к моей подружке, – контейнеры с рате… ратес… Ну, с этими…
– Ратепутсами?
– Да, с этим самым. Они при вас?
– Да, но…
– Никаких «но»! – отрезал кот и требовательно, известным жестом под названием «Ваши документики!», протянул лапу с растопыренными когтями. – Именем Галактического Содружества требую сдать их в виду безотлагательной необходимости!
Дисциплинированная инопланетянка не нашла что возразить и принялась рыться в многочисленных покрывалах умоляюще поглядывая то на меня, то, почему-то, на мерганца, с интересом следящего за нами.
– Но зачем они вам? – на уплощившемся наподобие человеческой ладони кончике щупальца лежала горка напоминающих прозрачные таблетки или, скорее, мелкие монетки, контейнеров. – Для их активации требуется мощное ментальное поле…
– Ничего-ничего… – кот решительно сгреб «таблетки» и принялся их раскладывать на полу перед собой правильными рядами, что-то мурлыча под нос.
Я недоуменно следила за его действиями, понимая, что ничего не понимаю. Должно быть, кот с покойным Лесли (хотя применимо ли слово «покойный» к киберорганической машине?) посвятили меня далеко не во все подробности…
– Стоп! – во всеуслышанье заявил полковник тыча когтем в пасьянс из контейнеров. – Тут всего двенадцать штук! А где остальные?
Зареганда-диу, густо позеленев от стыда, выложила перед вымогателем еще одну «стекляшку» и отвернулась.
– Это все! – срывающимся голосом проговорила она. – Последние два в номере.
Мне стало ясно, что прекрасная женщина-космотойтис сейчас зарыдает от обиды и, сжав кулаки, я напустилась на бессердечного маркиза:
– Оставьте ее в покое! Слышите, вы!.. Я не позволю!..
Что ни говорите, а женская солидарность – страшная штука, перед которой отступают даже такие прохиндеи, как наш мур Маав.
– Э, э!.. – попятился он под моим натиском, опасливо придвигая к себе поближе чертову дюжину прозрачных кругляшек. – Успокойтесь, дорогая Доза… Тринадцати более, чем достаточно…
– Для чего достаточно?
– Как для чего? – хором изумились и кот, и Зареганда-диу и, даже, Ловенбухр. – Разве вы не знаете?..
– Да не получится у меня ничего! – отбивалась я от слаженного напора трех друзей, с отчаянием глядя на проклятый контейнер, вернее, на крошечную мерзкую козявку, едва заметно перемещающуюся по его дну, покрытому какой-то липкой жидкостью, вроде сиропа. – Я даже не знаю, как это делается!..
Уплывающие в бесконечность секунды срока, оставшегося до завершения ультиматума, выдвинутого ценакиреманином, давили на меня, словно каменные глыбы, вселяя панику и мешая сосредоточиться.
– Не торопись, девочка, – мягко увещевал меня полковник, циркулирующий вокруг меня, то и дело ласково прикасаясь то пушистым боком, снова как по волшебству девственно-чистым, то хвостом: похоже, что от волнения он позабыл, что мы с ним на «вы». – Соберись с мыслями…
– Лучше всего закройте глаза, – посоветовала нежно-салатная от волнения Зареганда-диу, заглядывая мне через плечо, – и постарайтесь представить, как ратепутс постепенно превращается в то, что вы задумали.
– Такое же маленькое?
– Нет, размер не имеет значения. Хоть с… Этого, с длинным носом…
– Буратино?
– Кого? Нет… О, вспомнила! Со слона.
Я закрыла глаза и честно постаралась представить, как козявка превращается в слона. Почему-то слон никак не представлялся, а то, что представлялось, ни в какие рамки не лезло – дурацкая деревянная кукла в матерчатом колпаке и с живым извивающимся хоботом вместо… Скажем, вместо носа. В конце концов я разразилась нервным смехом от бессилия и открыла глаза. В контейнере, естественно, никакого слона, даже крохотного не наблюдалось, равно как, слава Богу, и плода моих больных фантазий…
– Да-а-а… – протянул разочарованно Ловенбухр, нагибаясь и близоруко щурясь, чтобы разглядеть ратепутса, заползшего за бортик. – Видимо напряженности ментального поля не хватает…
– Вот сами и попробовали бы! – огрызнулась я. – У вас-то, поди, его на полстанции хватит!
– Увы, – сокрушенно развел руками мерганец. – Боюсь, что у меня и сотой части вашего не будет… Нет у меня таких способностей.
– А откуда вы все решили, что у меня они есть?
– Да она просто голову нам морочит! – взорвался кот, взъерошив шерсть на загривке. – Сорок минут осталось, а у нас еще конь не валялся! Лентяйка!
– Ах, лентяйка!..
Я снова прикрыла ресницами глаза и попыталась представить, что проклятый ратепутс превращается… Во что же он превращается?.. Конечно же не в слона: слоны такие добрые… Просто не представляю себе, как слон будет сражаться с этими мерзкими чудовищами… Хорошо говорить: представь, дескать, что-нибудь страшное!.. А что я представлю? Я ведь с малых лет росла бесстрашным ребенком, грозой соседских дач, атаманом в юбке, только с возрастом стала трусихой, но страхи все, больше, какие-то нереальные, бестелесные, вроде неожиданной ревизии, к примеру, или… Ну, это совсем не к месту… Хотя было бы забавно… Стоп! С малых лет… А ведь я, помнится, в четыре года ужасно боялась…
Ошеломленный вздох множества глоток заставил меня открыть глаза…
– И куда, скажите на милость, это годится? – патетически вопрошал полковник, вскарабкавшийся на плечо пребывающего в полной прострации Ловенбухра, чтобы уберечься от беспрестанных атак моего творения. – Подумать только: один драгоценный ратепутс из тринадцати – и псу под хвост!..
Ну что же тут поделать? Кто мог думать, что самым ужасным из того, что я могу себе представить, окажется песик Мефодий, с соседской дачи, терроризировавший меня до слез в нежном возрасте? Вот и вышло у меня точное подобие этого лохматого существа по меткому выражению моей бабушки Лукерьи Павловны – «смеси бульдога с носорогом». Правда, он почему-то укрупнился в несколько раз, не потеряв при этом пропорций, и напоминал теперь очень крупного сенбернара.
«Творение» было занято тем, что азартно носилось теперь вокруг замершего сторожевой башней мерганца с беспрестанно верещавшим «пассажиром» на плече. Картина получилась донельзя комичной. Несмотря на значительное увеличение размеров, тембр заливистого щенячьего тявканья ничуть не претерпел изменений и теперь туристы, немного испуганные поначалу, вовсю хохотали над щенком-переростком.
– Да продолжайте же, вредительница! – взвизгнул кот, едва успевший спасти свой хвост из зубов необыкновенно прыгучего Мефодия. – Время иде-е-ет!!!..
«Сам виноват! – сердито подумала я, несколько смущенная полученным результатом. – Нечего было злить меня в процессе, так сказать…»
Кто же, действительно, мог знать, что мои младенческие страхи вкупе со злостью на невыносимого кота породят в подсознании такой вот образ. Но один ратепутс, похоже, все-таки пропал даром…
– Не переживайте так, – Зареганда-диу ободряюще погладила меня своей нежной «рукой» по спине и выложила новый открытый контейнер вместо истраченного вхолостую. – Главное, что вы теперь обрели уверенность в себе… Я же говорила, что все получится. Вы необыкновенно талантливы. Поторопитесь, пожалуйста: осталось всего тридцать две минуты…
Утомившаяся от бесплодной беготни за недосягаемым раздражителем, «дворняжка Баскервилей» подошла ко мне с другой стороны и жарко дыша в ухо, лизнула огромным языком в щеку, прихватив, естественно, шею и часть прически.
– Пошел, пошел!.. – отмахнулась я от неуклюже ласкающегося Мефодия Великого, стирая попутно с лица его слюни, хотя, что ни говори, а благодарность собственного творения для творца всегда приятна.
Ну-с, попробуем еще… Что бы еще такого страшного придумать?.. А почему, собственно, я должна представлять именно то, чего боюсь? Ведь не только страшилища способны сражаться со страшилищами. Что я мало книг читала в детские и отроческие годы? Ну-ка, ну-ка, что там у нас лежит в пыльных тайниках памяти…
Дон-Кихот, конечно, это не совсем то, что требовалось, но, как говорится, первый, точнее, второй блин – комом… Опять ассоциативная связь: чудовища – драконы – рыцарь – ветряные мельницы.
На меня уже поглядывали уважительно, сторонясь грозного идальго с тазиком для бритья на голове, тощего до дистрофии и гарцующего на таком же субтильном, как и он скакуне Росинанте. Мужества ему, конечно, было не занимать, но вот боевой мощи… Извиняло меня то обстоятельство, что «рыцарь печального образа», как и Мефодий, размерами раза в два превышал оригинал. Что ж, сеньор Дон-Кихот Ламанчский, не все же вам сражаться с одними ветряными мельницами – найдутся противники и посерьезнее…
– А-а-ах!..
Вот это то, что нужно! Доблестный рыцарь Айвенго, совсем такой же, как на иллюстрациях из любимой моей книжки, заученным движением снял шлем, окинул всех присутствующих спокойным взором бледно-голубых глаз и медленно склонил голову в приветствии. Учтивости древнему британцу было не занимать. Его могучий боевой конь озадаченно косился на тощего Росинанта, очевидно недоумевая, к какому виду живых существ относится это чудо природы.
Дальше дело пошло лучше и обрадованная Зареганда-диу под восторженные вопли, которыми туристы встречали очередного защитника, только успевала подсовывать открытые контейнеры.
К моменту истечения ультиматума наша дружина, состоящая исключительно из кавалерии, была укомплектована всеми четырьмя мушкетерами, Василием Ивановичем Чапаевым в бурке, алых галифе и с неизменной шашкой на боку, Денисом Давыдовым и тремя богатырями с картины Васнецова.
Вместо одинокого красного командарма я пыталась сотворить тачанку, укомплектованную Петькой и Анкой-пулеметчицей с ее верным «Максимом», но что-то не совладала с пропорциями и прервала процесс на Василии Ивановиче. Вероятно, виновата Анка… Что-то чрезвычайно вызывающей она мне представлялась – в мини-юбке из зеленой плюшевой скатерти, вульгарно накрашенная, с папиросой в зубах…
Лучше всего мне, почему-то удались гусар Давыдов, Алеша Попович и Арамис, постоянно бросавшие загадочные томные взгляды на меня и угрожающе-оценивающие, друг на друга…