Перевернутый тест на беременность лежал на белой мраморной полке, примыкающей к раковине. Одна полоска будет означать отрицательный результат, две, независимо от их яркости, — положительный.
Она читала в Интернете, что сильный стресс может вызвать длительную задержку. В очередной раз сказала себе, что у нее именно такой случай, она задержала дыхание и перевернула тест.
Там было две полоски. Одна — ярко‑розовая, другая — посветлее.
Судя по тому, что было написано на упаковке, это был самый надежный тест на беременность.
— О нет. Нет!
У нее закружилась голова, колени задрожали, и она опустилась на край ванны, из которой только что с булькающим звуком утекли в канализационную трубу остатки воды. Она подумала, что вместе с ними туда же утекли ее планы оставаться независимой и обеспечить своему отцу финансовую стабильность, поступить однажды в колледж и когда‑нибудь отправиться путешествовать.
В нарисованном ею будущем она была хозяйкой собственной жизни. По глупости она сама лишила себя этого будущего, занявшись сексом с мужчиной, который всегда будет видеть в ней только сотрудницу и подругу, к которой он внезапно проникся страстью. Неужели ей было мало того, что она чуть не стала женой человека, который ее не любил?
Ее ребенок заслуживает большего.
Осознание этого помогло ей немного успокоиться.
Теперь она отвечает не только за себя, но и за своего ребенка, поэтому не имеет права на новые ошибки. Это не означает, что она знает, что ей делать дальше, но она обязательно придумает новый план на жизнь.
Глубокий вдох.
Прежде чем она успела сделать выдох, в дверь ее коттеджа громко постучали.
— Делия? — послышался затем знакомый низкий голос, и ее охватила паника.
Джегер Макнилл вернулся домой.
Джегер стоял на крыльце коттеджа Делии и ждал, когда она откроет дверь. Он знал, что она находится там. Его домработница видела, как она час назад входила в коттедж. В окнах горел свет.
Все эти шесть недель Делия уклонялась от разговора с ним. Ее ответы на его сообщения были краткими. Он перестал ей звонить, понимая, что она сильно нервничает из‑за своей возможной беременности. Кроме того, поиски брата отнимали у него много времени и сил. Сейчас он, по крайней мере, был уверен, что Дэймон жив.
Наверное, ему все‑таки следовало оставить брата в покое и уделить больше внимания Делии. Она либо по какой‑то непонятной причине медлила с тестом на беременность, либо, что гораздо хуже, скрывала от него правду. Какой бы ни была эта правда, ему нужно завоевать ее доверие. Он не может ей позволить от него отдалиться, когда существует вероятность того, что они связаны навсегда.
Он поднял руку, чтобы снова постучаться, но в следующий момент раздался щелчок замка и дверь открылась.
На пороге стояла Делия. На ней был белый халат и полосатые гольфы. Ее влажные волосы падали на плечи волнами. Лицо было бледнее обычного, а светло‑карие глаза выражали беспокойство.
Вот черт. Ему следовало вернуться домой раньше и быть с ней.
— Я могу войти?
Он восемь часов летел в самолете, но даже не зашел к себе, чтобы переодеться. С того дня, когда они занимались любовью в его кабинете, прошло шесть недель, и он больше не мог откладывать эту встречу.
Кивнув, Делия сделала шаг в сторону, пропустив его внутрь, и закрыла дверь.
Дэймон больше года не был в этом коттедже. Он видел, как туда заносили мебель, когда она там только поселилась, но даже представить себе не мог, что интерьер так изменился.
Внутри дом был похож на диковинный сад. На одной стене были разноцветные цветы, как существующие в природе, так и вымышленные. Луна, нарисованная белой фосфоресцирующей краской, освещала тропинку, по которой шли кролики и ежи, а за ними следовала девочка в темно‑синем платье. На другой стене над плинтусом была нарисована мышиная норка. Рядом с ней стояла мышь в переднике с веником в лапках. Вокруг окна над диваном была нарисована узорчатая рама, и оно выглядело как картина. На двери висел праздничный венок.
Дверь спальни была открыта. Большую часть маленького помещения занимала огромная кровать. Ее изголовье обрамляли ветви ивы, в которые была вплетена гирлянда из белых лампочек. Необычный интерьер так поразил его, что на мгновение он забыл о цели своего визита.
— Я сделала тест, — сказала Делия, протянув ему узкий кусочек белого пластика. — Здесь две розовые полоски. Я беременна. — Тяжело опустившись на диван, она закрыла лицо руками и поставила локти на колени.
Джегер почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Он думал, что за шесть недель морально подготовился к такому повороту событий, но, очевидно, ему это не удалось.
— Ты беременна. — Он тупо уставился на две розовые полоски, затем положил тест на кофейный столик со стеклянной крышкой и переключил свое внимание на Делию. Сев рядом с ней, он положил руку ей на спину, чтобы ее поддержать.
— Я только что узнала. — Он подняла голову. Ее глаза были красными, но в них не было слез. — Мне следовало сделать тест несколько недель назад, но я боялась получить ложный отрицательный результат. Не хотела почувствовать облегчение, а потом узнать, что я все‑таки беременна.
— Все хорошо, — произнес он, поглаживая ее по спине. — Меня беспокоило, что ты узнала результат какое‑то время назад и не знала, как сообщить мне новость.
— Нет. — Она покачала головой, и влажная прядь волос прилипла к ее щеке. — Когда ты написал, что завтра вернешься домой, я поняла, что больше не могу ждать. Я тянула с тестом, потому что сильно нервничала.
— Именно поэтому я хотел быть рядом с тобой, когда ты узнаешь результат. Жаль, что ты не отвечала на мои звонки.
Внезапно она вскочила с дивана и принялась ходить взад‑вперед по ковру цвета мха.
— Я была занята. Если ты не забыл, я по‑прежнему на тебя работаю.
Не желая с ней спорить в такие тяжелые минуты, Джегер кивнул.
— Хорошо. Надеюсь, ты согласишься в ближайшее время сходить к доктору, чтобы он подтвердил результаты теста, — мягко произнес он.
На мгновение она остановилась и тупо уставилась на него, затем продолжила измерять шагами комнату.
— Конечно. Завтра утром я позвоню своему доктору и запишусь на прием.
— Я поеду с тобой.
Она снова остановилась и настороженно посмотрела на него:
— Зачем?
При мысли о том, что она могла отказаться от его поддержки, его охватило разочарование. Ему хотелось быть рядом с ней, видеть на экране аппарата УЗИ их малыша, слушать, как бьется его сердце. Безусловно, когда ребенок родится, он в любом случае заявит о своих отцовских правах.
— Я хочу быть рядом с тобой, пока ты носишь моего ребенка, Делия. — Ему хотелось подойти к ней, заключить ее в объятия и напомнить ей, как хорошо им может быть вместе, но знал, что сейчас не самое подходящее для этого время. — Этот ребенок такой же мой, как и твой. Я еще той ночью дал тебе понять, что не собираюсь уклоняться от ответственности.
Он ни за что не будет таким ужасным отцом, как Лайам Макнилл.
— Хорошо. — Кивнув, Делия закусила губу. — В таком случае мне следует тебе напомнить, что моя мать умерла при родах. Это вовсе не значит, что с моей беременностью что‑то будет не так, но я должна тщательно обследоваться, чтобы выявить возможные риски.
Внутри его все оборвалось.
— Признаться, я забыл о том, что произошло с твоей матерью. — Он задумался. — Ты рассказывала, что у нее случились преждевременные роды, когда она вышла в море вместе с твоим отцом.
Джегер однажды встречался с Паскалем Рикардом, рыбаком с суровым обветренным лицом, когда два года назад ездил вместе с Делией в ее родную деревню, чтобы забрать ее вещи. Он не хотел, чтобы после инцидента с ее несостоявшейся свадьбой она ездила домой одна. Паскалю было за семьдесят, и у него не было половины руки, но вид у него был внушительный. Его хорошо развитая мускулатура была следствием многолетнего тяжелого труда. Он смутил Джегера взглядом и нашел всего несколько скупых слов для своей единственной дочери, которая собирала свои вещи, перед тем как навсегда покинуть свой родной дом.
— Я поздний ребенок. Я родилась, когда моему отцу было пятьдесят, а матери сорок два, — произнесла Делия, обхватив себя руками. — У нее произошел разрыв матки. Доктора сказали моему отцу, что не смогли бы ее спасти, даже если бы роды начались в больнице. Что он не должен винить себя в ее смерти.
При мысли о том, что с Делией может произойти что‑то подобное, Джегера охватил леденящий ужас. За эти два года она стала для него больше нежели просто сотрудницей. Он считал ее своим другом.
— Врачи знали, что она рисковала жизнью?
Он должен все знать. Если понадобится, он найдет для Делии лучших специалистов, обеспечит ей должный уход, не жалея никаких денег.
— Она в любом случае сильно рисковала из‑за возраста, но я не знаю, что послужило причиной разрыва матки. — Делия отбросила рукой назад влажные волосы. — Разговоры о моей матери и моем появлении на свет всегда расстраивали моего отца, поэтому до сих пор я старалась избегать этой темы. Но сейчас, когда я забеременела, мне нужно как можно скорее съездить к нему и узнать как можно больше о том, что произошло.
— Я отвезу тебя к нему.
Она покачала головой:
— Не надо. Я сама доеду.
— Я настаиваю. — Поднявшись, Джегер сократил расстояние между ними. Он не прикоснулся к ней, но почувствовал исходящий от нее запах ванили, который напомнил ему о той ночи, когда он сделал ее своей.
— Джегер, я понимаю, что ты не хочешь оставаться в стороне, но я не собираюсь отказываться от своей независимости, — заявила Делия.
— Ехать со мной в одной машине вовсе не означает отказаться от независимости. Если хочешь, ты можешь сама сесть за руль моего «хаммера». Ты уже водила его раньше.
— Речь идет не о том, кто поведет машину, — возразила она, упрямо вскинув подбородок, — а о совместном принятии решений. Помнишь, мы это обсуждали? Если мы хотим вместе растить нашего ребенка, нам нужно научиться договариваться друг с другом и разделять ответственность.