Завязалась перепалка, люди бурно жестикулировали. Лунин смотрел на это, не отрываясь, в этом было что-то завораживающее, как открытое пламя. Внизу на площади, очевидно, происходило что-то, имеющее отношение ко всем последним событиям, и впервые ему пришло в голову, что может быть, он напрасно относится ко всему этому так легкомысленно. Слишком много тут было задействовано сил, и его обычная манера смотреть на все со своей колокольни, возможно, сейчас была не очень уместна. Сначала надо было хотя бы разобраться в том, что происходит.
Спор становился все оживленнее, откуда-то подошла еще небольшая группа людей. Лунину даже казалось, что он слышит обрывки их речи, хотя разобрать было ничего невозможно.
Вдруг полумрак разорвали яркие вспышки, и несколько человек упало. Остальные начали разбегаться в разные стороны. На снегу осталось несколько неподвижных тел, рядом с одним из них темнела черная лужица. Лунин надеялся, что это был раненый, а не убитый.
Кто-то похлопал его сзади по плечу. Захваченный зрелищем, Лунин не слышал, как к нему подошли. Одним рывком он обернулся, увидел Кириллова и перевел дух. Появления этого человека всегда были эффектны – он нарочно, что ли, так планировал?
– Вот так у нас все и заканчивается, – сказал Кириллов, тоже посмотрев в окно.
– Что тут происходит? – спросил Лунин.
Кириллов пожал плечами. Он был бледен, но не казался испуганным.
– Политическая борьба. Обычное дело.
– И кто все эти люди?
– Наверное, кто-то из социалистов. Они чувствуют, что проигрывают, и пытаются отыграть обратно.
– А тут есть социалисты?
– Более чем достаточно. Ну что, пойдем?
– Куда?
– Сейчас объясню. Кстати, а чем ты здесь занимался?
– Искал убийцу. Что же я могу тут еще делать.
– Как, прямо здесь? В библиотеке?
– О, ты знаешь, отличное место для поиска. Правда, согласно классике, в библиотеках обычно находят трупы.
Лунин вернул книги на полки, и они вышли в коридор.
– Начальство распорядилось выделить тебе дом, – сказал Кириллов. – Не можешь же ты все время здесь оставаться.
– Тут было не так уж плохо, – пробормотал Лунин.
Они спустились в комнату, и Лунин стал собирать свои вещи.
– Я даже не спрашиваю тебя, как ты меня на этот раз нашел, – сказал он Максиму.
– Просто спросил внизу, где ты. Мне сказали, что в библиотеке. Я сразу понял, что расследование продвигается быстрыми темпами.
– Ты будешь смеяться, но я в самом деле кое-что уже нашел. Есть от чего отталкиваться. Кстати: а в свете этих событий на площади все это по-прежнему остается в силе? Ничего не меняется?
– С чего бы? Никаких особенных событий не произошло.
– Ну как, ты же видел, в живых людей стреляют. Прямо посреди города.
– Я думаю, это скоро закончится. Карамышев не любит таких вещей, но пока не удается с этим справиться.
– Он же тоже был когда-то чем-то вроде социалиста.
– Те времена давно прошли. Сейчас все по-другому. Ну что, ты готов?
– Да, пошли.
Они вышли из дворца, и Лунин загрузил свои вещи в машину. Куда опять приведет его судьба? Его перемещения по этому городу были хаотическими, как метания тени от летучей мыши. И главное, подневольными – он никак не мог перехватить инициативу.
– Большой дом-то? – спросил он, чтобы чем-нибудь занять время.
– Сейчас увидишь, – ответил Кириллов. – Тут все близко. Городок маленький. Даже удивляешься иногда, какие события происходят, и такая крошечная сцена.
– Да уж, событий больше чем надо. А вы не думали, что все эти трупы тоже произошли от каких-нибудь таких стычек?
– Хм, прямо в квартирах? До этого еще не дошло. И потом, стычек ведь тоже пока еще не было. Это первая.
– А что, эти ваши социалисты, какие-нибудь другие варианты борьбы не пробовали? Они же могут выиграть на выборах.
– Боюсь, это уже нереально. Эрнест крепко взял дела в свои руки.
Машина свернула с главной улицы, которой никак не могли подобрать новое название – по крайней мере, вывесок еще не было – проехала еще немного и остановилась. Там начинался поселок из двухэтажных домиков, очень симпатичных, построенных еще немцами или шведами. Многие из них были завиты плющом, красноватым или сероватым по зимнему времени.
– Дом пустой, – сказал Кириллов, когда они входили во дворик. – Въезжай и располагайся как хочешь.
– А кто здесь раньше жил? – спросил Лунин, оглядываясь. – Такое чувство, что отсюда вчера выехали.
– Может, и выехали, мне об этом ничего неизвестно, – ответил Кириллов. – Домик неплохой. Если хочешь, тебе его передадут в частное пользование. Это можно уладить.
– Как у вас все быстро-то, – проворчал Лунин. О прежних хозяевах и том, что с ними случилось, думать не хотелось.
Они вошли в дом, и Лунин остановился на пороге, впитывая эту дивную обстановку. Тонкий аромат какой-то книжной пыли, древних ковров и почему-то свежей краски был разлит в воздухе. Большая гостиная начиналась сразу за порогом, она имела необычную шестиугольную форму. Здесь тоже были книги – полные шкафы книг вдоль каждой стены.
У окна стоял клавесин, и Лунин не удержался от внезапно охватившего его соблазна. Поставив чемодан и не обращая внимания на Кириллова, он сел за добротный старинный инструмент и начал наигрывать мелодию, которая – как он понял – неотступно преследовала его уже несколько дней. Раньше ему приходилось много музицировать, и мелодии давно рождались сами собой.
– Я вижу, тебе тут понравилось, – сказал Кириллов, глядя на него с улыбкой.
– Да, отлично, – ответил Лунин, захлопнув крышку и вставая. Пожалуй, никогда еще у него не было такого приятного жилища. Этот дом он сразу почувствовал своим.
– Ну и оставайся, – сказал Максим. – Тут будет все для спокойной работы. Может, и до литературы дело дойдет.
– Может, и дойдет, – сказал Лунин. – Если ваша революция не перейдет в гражданскую войну, голод и разруху.
– Ну, это вряд ли, – ответил Кириллов. – Все под контролем. Надо только пережить эту неделю до выборов. Дальше, я думаю, все будет тихо.
– Ну и хорошо. О, тут есть бар, может, выпьем? Смотри, неплохая коллекция красного вина.
Кириллов чуть поколебался и ответил:
– Ну давай, по стаканчику. За новоселье.
Лунин взял бутылку, вытер с нее пыль тряпкой, лежавшей на клавесине, и открыл ее. Они сели за столик посредине гостиной, и Лунин разлил вино по бокалам. В желтом свете хрустальной люстры оно выглядело почти как кровь.
– Первый тост тут принято пить за Эрнеста, – сказал Кириллов. – Но мы, наверное, отступим от традиции?
– Ну да, – ответил Лунин. – Кто такой Карамышев для двух старых друзей, знавших его с незапамятных времен?
– Ну это ты зря, – проворчал Кириллов. – Эрнест не так-то прост. Ну, неважно. Давай, за новый дом. Надеюсь, тебе тут будет хорошо.
Они чокнулись, выпили и немного посидели молча. За окнами гудел ветер.
– Мне пора идти, – сказал Кириллов. – Ты только с расследованием не затягивай. Все это по-прежнему важно. И почему-то надо, чтобы это сделал именно ты.
– Я постараюсь, – сказал Лунин в который раз. – Но ничего обещать не могу.
– Да, и собаку заведи на всякий случай. Сам понимаешь… Всем уже известно, что ты занялся этим делом. А ты тут на отшибе, вдали от всех.
– Ну, собак я не очень люблю… А, вот оружие развешано. Как ты думаешь, оно стреляет или чисто коллекционное?
– Пистолет мы тебе выдадим, – сказал Кириллов с серьезным видом, непонятно было, шутит он или нет. – Ты главное, доживи до завтрашнего утра.
– Я очень постараюсь, – повторил Лунин с иронией в голосе.
– Или вот возьми мой, – сказал Кириллов, доставая из кармана револьвер, выглядевший как блестящая игрушка, хотя и по виду массивная. – Я завтра себе новый выпишу.
Лунин взял оружие в руки и повертел его. Пользоваться он им не умел, но научиться, наверное, было нетрудно.
– Спасибо, – сказал он. – Ты точно не шутишь?
– Какие уж тут шутки… – проворчал Кириллов. – Ну все, я пошел. Если что, стреляй без предупреждения. Нечего тут церемониться.
– Господи, куда я попал, – шутливым тоном проныл Лунин. – И главное, как из всего этого выпутаться.
– Да, это в самом деле главное. Пока, счастливо оставаться. Вот тебе карточка, тут мой адрес. Заходи, когда что-то будет нужно.
Лунин проводил его до крыльца и вернувшись в комнату, развалился в кресле. Вокруг все было хорошо. Взяв свой бокал со столика, он налил еще вина и начал отхлебывать его небольшими глоточками. На улице опять бушевала буря – шумел ветер, уже с какими-то завываниями, и снег падал крупными хлопьями. Кажется, начиналась настоящая зима.
Допив всю бутылку, он встал и потянулся. Все трудные загадки и их возможные решения можно было оставить на завтра. Поднявшись по деревянной лестнице в спальню, тоже оказавшуюся очень уютной, он постелил свежее белье, достав его из чемодана, разделся, залез под теплое одеяло и выбросил из головы все мысли. Легкий и сладкий сон, совсем без сновидений, посетил его на этот раз и остался с ним до утра.
12
Проснувшись утром, Лунин решил, что расследование вполне может и подождать, а пока можно позаниматься литературной работой. В конце концов он не обязывался посвящать этому все свое свободное время, а сейчас он как раз чувствовал творческий зуд, этому надо было дать выход.
Расположившись за столиком у окна рядом с клавесином – что было очень удобно, потому что он привык перемежать свою работу музыкальными импровизациями – он разложил там пачку бумаги, опять, как несколько дней назад, и задумался.
Хороших мыслей, которые можно было ярко разработать, по-прежнему не было. Все, что приходило в голову, тут же отвергалось им. Все идеи казались какими-то слабыми, или вторичными, или такими, которыми вообще не хотелось заниматься.
Заварив себе стакан крепкого чаю с жасмином, он посидел еще за столиком, неторопливо отхлебывая божественный напиток, и размышляя. Все было одно и то же: во время работы за столом он надеялся, что мысли посетят его на прогулке, как это часто бывало раньше, а прогулка превращалась в тяжелую медитацию, после которой вообще уже не оставалось никаких мыслей.