Лунин подумал, что куда бы он ни вляпался, оставаться тут и принимать участие в чужой игре, неизвестно куда ведшей, было глупо. Проще всего было залечь в кусты, благо они были рядом, а то и вовсе отползти потихоньку обратно в свой дом – но это было несовместимо с достоинством официального следователя империи. Поэтому он просто отступил к ближайшей живой изгороди, скрывшись за ней и наблюдая сквозь густые ветки за тем, что происходило на улице.
А там разворачивался настоящий бой. Лунин подумал, что это прекрасно бы выглядело в какой-нибудь книге, с глубоким романтическим замыслом и немножко с философией. Гул стоял невообразимый, и он не сразу понял, что это подлетели вертолеты, поначалу невидные в низко стоящих тучах. Когда один из них сел на тротуар совсем близко, Лунин понял по надписям на фюзеляже, что это полицейские машины.
Из них выскочили бравые ребята в форме и тоже начали палить во все стороны, после чего странным образом последовало затишье. Тишину нарушало лишь несколько стонов, слышных из разных углов. Если не считать вертолетов, театр военных действий казался опустевшим. Через несколько минут улетели и они.
Лунин осторожно выбрался из кустов и осмотрел окрестности. На улице было совсем пусто. Если кто-то был ранен, то видимо, не до такой степени, чтобы не иметь возможности унести ноги. Кажется, тут становилось все горячее.
Он чувствовал настоятельную потребность получить какое-то объяснение, и чуть подумав, решил что визит к Кириллову будет для этого как раз кстати. Порывшись у себя в портфеле, он нашел карточку с его адресом. Кириллов работал неподалеку от имперского дворца, буквально через дорогу от него.
Сделав небольшой крюк, чтобы обогнуть здание со своим собственным кабинетом и избежать неожиданных встреч, Лунин вышел к большому дому, окна которого по зимнему времени светились и днем. Никакого контроля на входе не было и здесь. После утреннего боя Лунин ожидал увидеть по крайней мере автоматчиков на входе, но видимо, это событие никого особенно не взволновало.
Найдя кабинет, указанный в карточке, он постучал и вошел. Максим сидел за столом с самым серьезным видом и сосредоточенно копался в бумагах в ящике, по виду похожему на картотеку.
– О, привет, Мишель! – воскликнул он, увидев Лунина. – Не ожидал тебя увидеть. Какими судьбами?
– Привет, привет, – ответил Лунин. – Так, просто соскучился по интеллектуальному общению.
– Это как раз ко мне, – сказал Кириллов, почему-то чуть не сияя. – Садись, сейчас секретарша принесет кофе.
– Я только что пил, но если ты хочешь…
– А, ну тогда подождет. Как у тебя дела?
– Не спрашивай только, сколько маньяков я уже поймал.
– Знаю, что пока ни одного. Но хоть какие-то успехи есть?
– Успехи есть, – ответил Лунин. – В здешнюю жизнь мне уже удалось погрузиться. Так что первый пункт плана выполнен.
– Это уже хорошо. И какие впечатления от местной жизни?
– Бьет ключом, как ты и сам отлично знаешь. Сегодня утром я даже почти поучаствовал в первом бою.
– А, это… – сказал Кириллов, вдруг нахмурившись. – Сил нет как надоела уже эта кутерьма. Скорее бы выборы, тогда все закончится.
– А не скажешь, от кого это все идет? Опять эти мифические социалисты?
– Более чем реальные, – ответил Кириллов. – Хотя лично я был бы не против, чтобы они растворились в воздухе.
– Я тоже, судя по сегодняшнему утру. Все это было в двух шагах от моего дома.
– Ты как, кстати, вообще относишься к левой идее?
– Никогда не любил, – ответил Лунин. – Какое-то органическое неприятие.
– Я тоже. Потому я и пошел работать к Эрнесту. Ты не поверишь, они тут хотят устроить коммунистическую республику.
– У меня уже утром в доме батареи были холодные… – пожаловался Лунин юмористическим тоном.
– Тебе все шуточки, а ведь они один раз тут уже были у власти. Правда, недолго. Всего несколько дней. Чуть не отделились от России, еще до нас.
– Полагаю, что у населения остались самые приятные воспоминания от этого.
– Да, это точно. Мало не показалось. Собственно говоря, у Эрнеста потому так легко все и получилось, что все видели, как это бывает.
– А откуда у них все это – оружие, какие-то повстанческие силы?
– Ну как, они сейчас формируют отряды, на скорую руку. Народ за них никогда не проголосует, но если дать слабину, они могут и взять власть, наверное. Чисто силовым образом. Тут нужно смотреть в оба и не расслабляться. Ну, это начальства проблемы, не наши.
– А зачем устраивать стычки на улицах?
– Кто их знает, о чем у них там думают в штабах. Может, хотят просто показать свою силу, может что-то еще. Вряд ли у них очень хитроумный план, по части многоходовых комбинаций у нас Эрнест мастер, те ребята попроще.
– А что он думает обо всем этом?
– Да ничего особенного, не обращает большого внимания. Мелкие атаки можно отбивать, дотянуть так до выборов, а там все будет намного проще. Хотя в последние дни и ему это начало действовать на нервы, это видно.
– И что, сейчас последует окончательный разгром?
– Вряд ли, у нас нет большого перевеса сил. В политическом плане, я имею в виду. Ты может быть этому не поверишь, но часть населения их поддерживает. И даже немаленькая, надо сказать.
– Почему не поверю, – сказал Лунин. – Чего только на свете не бывает. Глупость человеческая безгранична.
– Ну, они совсем не дураки, и потом, Эрнест еще не успел убедить население, что его приход к власти – это однозначное благо для всех. Кое у кого есть по этому поводу определенные сомнения.
– В этом и я не уверен, – заметил Лунин. – Но от коммунизма, по-моему, все равно надо держаться подальше. Вечно у нас альтернативы какие-то, не самые лучшие, мягко скажем. Задумаешься, что и выбрать.
– Я вижу, лояльность к Эрнесту у тебя еще не на высоте. Хоть ты и аппаратный сотрудник. Кто же в здравом уме и трезвой памяти говорит тут об альтернативах? Само это слово должно быть изгнано.
– Я внештатный, не забывай об этом, – сказал Лунин, улыбаясь. – И потом, я ведь еще даже жалованье не начал получать. Вольный художник, на общественных началах.
– Еще вчера тут у всех так было, но просто удивительно, с какой скоростью все бюрократизируется. Уже без пяти сопроводительных бумаг невозможно простое распоряжение отдать.
– Хе, то ли еще будет, это только начало. Видели мы эти аппараты и канцелярии. Куда только бумаги складывают, каждый раз диву даешься.
– Да, я помню, ты никогда не любил таких вещей. Все время держался в стороне от всего.
– Неофициальное положение мне сейчас нравится. Хотя поиграть иногда в должностное лицо – в этом тоже есть какая-то прелесть.
– Ну а как работа все-таки? – спросил Кириллов. – Неужели нет никакого продвижения?
– Продвижение есть, – ответил Лунин. – Но чем больше информации получаешь, тем хуже становится. Тем больше трудностей с тем, чтобы выстроить на этих данных какую-то теорию. Хоть сколько-нибудь внятную. Картина совершенно не складывается.
– Да, это мне знакомо. Но времени у тебя осталось совсем мало. Надо как-то найти решение.
– Я и сам бы хотел поскорее с этим разделаться, ты же знаешь, – сказал Лунин. – Но постоянно спотыкаюсь там, где вовсе не ожидал.
– Где, например? Может, я могу чем-то помочь?
– Ну вот буквально вчера я узнал, что умер мой близкий друг. С чего ему умирать в таком возрасте – просто непонятно. Говорят, болел некоторое время, но не очень серьезно. Я хотел узнать, что там да как, может, вскроются какие-то подозрительные обстоятельства. Нет, не дали даже заехать на место… м-м… несчастного случая. Домой к нему, одним словом. Говорят, распоряжение Чечетова.
Кириллов отвел глаза и некоторое время смотрел в окно. Лунин понял, что он что-то знает об этом деле.
– Ты знаешь… – медленно произнес Кириллов. – В это дело действительно лучше не вмешиваться. Уверяю тебя, с серией убийств и маньяком это никак не связано.
– Ты-то как можешь об этом знать? Преступник же неизвестен, убийства могут совершаться по-разному. И вообще мне не очень нравится, когда какой-то участок оказывается от меня закрыт. Сразу возникает ощущение, что именно там как раз и таится вся разгадка.
– И все-таки встревать в это дело тебе не следует, – сказал Кириллов. – Этим занимается лично Эрнест. Не сам, конечно, но все под его плотным контролем.
– Но… почему? Разве Шмелев имел отношение ко всем этим вашим делам? Он никогда ничем, кроме своей химии, не занимался.
– Представь себе, что да, имел.
– Ты знал его?
– Скажем так, мы встречались. Несколько раз. Во дворце у Эрнеста.
– И когда же он успел в это влезть? – спросил Лунин, удивленный этим поворотом дела.
– Ну знаешь, тут же все быстро. Особенно сейчас. Шмелев пользовался большим доверием Карамышева. И можно сказать, занимал высокое положение во власти.
– А чем он занимался конкретно?
– Кто его знает. Тут же везде сплошная секретность. Полагаю, что мы об этом так и не узнаем. Но это не так важно.
– Вот это да, – сказал Лунин. – Я этого совершенно не ожидал. Кто бы мог подумать?
– Так вот, именно потому что он считался соратником Эрнеста, причем одним из самых близких, сейчас все это и проходит в особом режиме.
– Проходит… что? Шмелева же уже нет, к сожалению. Что тут можно еще сделать?
– Ничего пока не могу тебе об этом сказать, – ответил Кириллов. – Дождись развития событий, увидишь сам.
– Но если он входил в ближний круг Карамышева, значит тем более, это подозрительно – его смерть. Эрнест говорил мне…
– Все это совершенно неважно, – перебил его Кириллов. – Тут какие-то особые соображения. И ни ты, ни я в них соваться не будем. Займись лучше другими расследованиями. Тебе что, загадочных смертей мало?
– Очень даже хватает, но… Сам понимаешь, если что-то остается невыясненным, начинаешь только об этом и думать.
– Думай о чем-то другом, – посоветовал Кириллов. – Чечетов прав: расследовать тут нечего, эта смерть совсем из другого ряда. Точнее, она вообще сама по себе. И тебя это, извини если это прозвучит грубо, совершенно не касается.