– Тем более что он ушел так неожиданно… – добавила роскошно одетая дама неподалеку от Лунина. – И так рано.
Несмотря на эту поддержку, видно было, что эта идея не встретила большого энтузиазма у собравшихся. Некоторые, однако, были готовы что-то сказать.
– Когда я общался со Шмелевым, – начал грузный человек с багровой физиономией, сидевший на другом стола, – у меня всегда было ощущение, что я погружаюсь в мутные бездны бессознательного…
– Кхгм!.. – раздалось рядом с Луниным. Кое-где послышался смешок.
День за окном уже тускнел, в окна начал стучать холодный зимний дождь. Свет в зале не зажигали, но прошедшие официанты зажгли свечи перед каждым из гостей. Интимная обстановка в сочетании с вином, видимо, развязала чуть-чуть языки, речи полились бодрее.
Довольно быстро Лунин понял, что в тайну смерти Славика посвящены немногие. В основном все вспоминали самого Шмелева и его деяния, о которых сказать было почти нечего в силу общей секретности тут и повышенной секретности того, чем он занимался. Но все, так или иначе, придерживались официальной версии о гибели на улице в какой-то стычке – и судя по интонациям, это говорилось искренне.
Несколько человек, впрочем, как будто были в курсе дела, или это были просто обмолвки. Кое-кто упомянул о «государственной необходимости» и «политических интересах», но может быть, они просто хотели сказать о неизбежности жертв на этой войне. Несколько раз прозвучало слово «болезнь», и опять же было непонятно, речь идет просто о гриппе перед смертью или о безвременной кончине от этого.
– Кстати, господа, – вдруг сказал один из гостей, высокий худой человек с живыми и умными глазами. – А что вы думаете об этих убийствах в домах, которые начались у нас с некоторых пор? Полагаю, что не открою большой тайны – раз уж Славика с нами больше нет – если скажу, что он немного занимался ими. То есть не убийствами, конечно, а их расследованием.
Лунин встрепенулся. Об этом он ничего не знал, и это было интересно.
– Это ужасно, эти убийства, – сказала дама в роскошном платье. Свеча перед ней уже оплыла и покосилась набок, бесформенные потеки воска блестели в лучах пламени. – Не имеют ли к ним отношения наши друзья-социалисты?
– Вряд ли, – откликнулся человек напротив Лунина, до этого молчавший и внимательно слушавший все, что говорилось. – У нас есть информаторы в их штабе. И потом, утечки… С режимом секретности там всегда было очень слабо.
– Но может быть, это делается в тайне? – спросила дама. – И посвящено только самое высшее руководство?
– Как раз оно бы нам и доложило, – ответил знаток информационных утечек. – Шучу, конечно. Могу вас заверить, Авдотья Федоровна, что это не они. Это кто-то из наших.
– Но кому из наших может понадобиться убивать людей одного за другим, как будто просто для забавы? – недоуменно спросил кто-то с дальнего края стола. – Если ему что-то нужно, он мог бы просто доложить об этом Эрнесту. Или так, поразвлечься?
Лунин сидел, замерев, и слушал. Как видно, никто не знал здесь, что расследование было поручено именно ему. Иначе его бы непременно об этом спросили, это было очевидно.
– Господа, а вам не приходила в голову мысль, что убийца сидит сейчас здесь, среди нас? – спросил еще кто-то из гостей, вызвав оживление в зале. – Если это кто-то из наших, да еще вхожий в хорошие дома, то это предположение напрашивается само собой.
– Может, он тогда сознается сразу, прямо здесь? – спросила Авдотья Федоровна. – Честно говоря, мне уже до смерти надоели эти убийства. Я даже наш «Вестник» перестала читать, хотя раньше любила заглянуть в раздел «Слухи». Открываешь страницу – а там очередной труп, что же это такое. Не может ли Эрнест что-то с этим сделать?
– Этим занимался Чечетов, – сказал знаток утечек. – Но сейчас он передал дела кому-то другому, я пока еще не знаю кому. Слышал только фамилию и имя.
Лунин понял, что наступил момент, когда дальше сохранять инкогнито было уже просто невозможно. Он поставил свой бокал на стол и прочистил горло. На него посмотрели.
– Прошу прощения, я не представился, входя, – сказал он. – Меня зовут Михаил Лунин. Расследованием занимаюсь именно я.
Последовала общая секундная пауза, после чего Авдотья Федоровна воскликнула:
– Это очаровательно! Я сразу подумала, что такой милый человек не может не делать что-то полезное для нас всех. Очень приятно с вами познакомиться.
– Взаимно, – пробормотал Лунин.
– И как, вы уже попали на след, Михаил? – спросила она. – Когда мы сможем посмотреть в лицо убийце? Я читала, что следы злодеяний обычно отображаются прямо на лице.
– Я бы не хотел комментировать ход расследования, – сказал Лунин. – Так или иначе, оно продвигается.
– Бог вам в помощь, – пробасил один из генералов. – Я был на войне и ничего не боюсь, но сейчас стал оглядывать дом перед тем, как лечь спать. На всякий случай.
– Это что, я чуть не начала тумбочкой подпирать дверь в спальню, – проговорила стройная и молодая дама рядом с Луниным. – Очень хотелось, очень, но меня отговорили. Сказали, что убийца может ворваться и в окно, а тумбочка его только разозлит.
В зале раздался шум, все говорили одновременно. Тема вызвала явный интерес.
– Я бы сказал, здесь идеальное место для убийства, – говорил кто-то из гостей неподалеку. – Можно например, подсыпать яду в одно из блюд.
– Убийца использует только тяжелые предметы, – ответили ему. – И хоть это и грубо, но у него есть стиль. Вы слышали про эти записки, которые находят рядом с трупами?
– Да, Михаил, – громко сказала Авдотья Федоровна. – Что вы думаете об этих записках?
– Я изучил их с интересом, – ответил Лунин, по возможности шутливым тоном. – Оказалось приятное и увлекательное чтение.
– Но нет ли в них ключа к убийствам? – спросила она. – Этот маньяк ведь о чем-то думал, когда их оставлял.
– Разумеется, это нам тоже пришло в голову, – сказал Лунин.
– И вы не прочитали ключ?
– Я прочитал четыре или пять ключей, – ответил Лунин. – И один правдоподобнее другого.
– Может быть, эти записки вовсе ничего не значат, – заметил кто-то. – И убийца как раз и оставляет их, чтобы сбить с толку и заставить поломать голову.
– Так или иначе, поймать его надо, с записками или без записок, – сказал Лунин.
– Вы наша единственная надежда, Михаил, – сообщила ему стройная дама. – Если не вы, то убийца так и будет нас убирать по одному до скончания века.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – своим густым басом сказал генерал, осматривающий дом перед сном. – Война без противника, с противником, который прячется и оставляет глупые записки – это подло. А всякая подлость должна понести наказание.
– Да, это удар в спину, – сказал кто-то еще. – Вы должны остановить это, Михаил.
Лунин сдержанно поклонился и не стал больше высказываться на эту тему. Почему-то он чувствовал легкую неловкость, как будто ему доверили что-то важное, и он никак не может оправдать ожиданий.
Время было уже позднее, и понемногу гости начали расходиться. Лунин почувствовал, что и ему пора домой. Вряд ли здесь его ожидало еще что-то важное.
У выхода из зала он столкнулся с человеком, упомянувшим, что Славик начал собственное расследование, и подумал, что можно попробовать еще что-нибудь об этом узнать. Эти сведения могли бы оказаться ценными.
– Простите… – обратился он к нему, ожидая, что тот назовет себя. Но тот этого не сделал и просто сказал:
– Да, Михаил? Я вас слушаю.
– Вы сказали, что Шмелев пытался найти убийцу. Нельзя ли об этом чуть поподробнее?
– Но я ничего конкретного не знаю, – сказал тот. – До меня просто донеслись слухи, что он высказывал некие соображения об этом.
– А какие соображения? – жадно спросил Лунин.
– К сожалению, мне трудновато вспомнить. Разговоров об этом было множество, сами понимаете… Я даже не помню, кто из моих приятелей об этом говорил. Но как-то в этом разговоре выражалась надежда, что Славик, с его светлым умом, быстро тут во всем разберется. Хотя никто вроде бы это ему и не поручал.
– Спасибо, – сказал Лунин, чуть разочарованный. Его собеседник, наверное, просто хотел произвести некое впечатление за столом своей осведомленностью. Выглядело это не больше чем обычная сплетня, которую любят пересказывать, когда нет более интересной темы для разговора.
– Я уверен, что у вас получится довести это дело до конца, – сказал его собеседник, протягивая ему руку. – Прошу прощения, но мне пора.
Проводив его взглядом, Лунин еще немного помедлил, чтобы не встретиться с ним еще раз на лестнице, и покинул дворец. На улице было совсем темно. Зябко ежась от холода, он прошел по пустынной главной улице и подошел к своему дому.
Вспомнив об оставленной с утра записке – опять ему приходилось выяснять отношения с убийцей один на один – Лунин осторожно повернул ручку на входной двери. Она не поддалась – дом как будто был заперт. Это привело Лунина в волнение, но когда он попробовал еще раз, дверь открылась. Все это опять было не более чем воображение.
Дома все было так, как он оставил. На столе лежала его собственная записка, на том же месте и вроде бы нетронутая. Лунин взял ее и прочитал тот же текст: «И увидел чистые воды светлой реки жизни». Внезапно он вспомнил правильный текст из Откровения, который он безбожно переврал с утра: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл». Разница между двумя текстами была значима и показательна – или у него сейчас было такое впечатление.
Только теперь Лунин почувствовал, как он устал. Есть уже не хотелось, так что он не стал готовить ужин, только взял бутылку из бара, под которой на этот раз ничего не оказалось, и налил стакан красного вина. Неторопливо отхлебывая его, он думал о Славике, о его жизни, странно протекшей и так нелепо закончившейся.
На улице послышался выстрел. Лунин поднял голову. В окне ничего не видно было, но выстрел был не похож на пистолетный, скорее стреляло крупнокалиберное орудие. Вслед за первым выстрелом последовали еще и еще, это уже напоминало канонаду. В городе явно в очередной раз что-то происходило. И как всегда, у Лунина не было тут ключа к пониманию.