Он положил найденную записку в портфель, кивнул им и вышел в коридор. Сейчас надо было обдумать свежую информацию, а размышлять рядом с трупом он был не в состоянии.
Выйдя на улицу, Лунин решил немного прогуляться. Хотя люди тут уже появились, народу было немного, и это было приятно.
Главной интригой была фамилия Шмелева, прозвучавшая из уст умирающего. По всем канонам, жертва должна была произнести имя убийцы, вряд ли ее волновало в этот момент что-то еще. Но Славик был мертв и даже уже похоронен, так что эта версия отпадала сразу.
По-видимому, можно было отказаться и от идеи заговора и участников его, с записками в руках. Никакой секретный код не мог состоять из буквы «А», и уж тем более тайный мятежник не стал бы писать его своей кровью.
К тому же убийство в очередной раз произошло в помещении, имеющем прямое отношение к нему, Лунину – это никак не могло быть совпадением. Но ни при каких обстоятельствах участники заговора не могли с завидным упорством назначать свидания как раз у него дома или на работе. Предположение Юраева, хотя и довольно соблазнительное на вид, оказалось несостоятельным. Надо было искать в другом месте.
С некоторых пор убийца питал пристрастие к Лунину, целая цепочка событий была связана именно с ним. То, что уже он знал о расследовании, было совершенно очевидным. И в самом деле, скучно было бы совершать злодейства в полной безопасности и не боясь быть разоблаченным. Под самым носом у следователя это, наверное, было веселее.
Лунин почувствовал, что он зашел в очередной умственный тупик. Между тем по правилам игры у него оставалось всего несколько дней на разоблачение, до выборов было совсем немного. Потом, как любил раньше выражаться Эрнест, они вступили бы в новую политическую реальность, и все было бы по-другому. Но хотелось бы успеть еще в этой реальности.
У него вдруг появилось сильное желание зайти к Чечетову, может быть, тот высказал бы какие-то соображения, которые прояснили бы дело. Чечетов был каким-то странным его полуначальником, и обычно вызывал Лунина сам. Но это же не значило, что он и сам не может к нему заглянуть, по собственной инициативе. Решившись, Лунин свернул со своей обычной дороги к морю, по которой его как будто сами несли ноги, и направился к институту, где работал Чечетов. Идти было недалеко.
24
Чечетов сидел в своем кабинете в обычной позе, склонившись над бумагами. Увидев Лунина, он оторвался от них и сказал:
– А, Михаил, здравствуйте! Надо же, какая приятная неожиданность. У вас дело ко мне или вы просто так, заглянуть?
– Добрый день, Иван Павлович, – сдержанно ответил Лунин. – Можно сказать, и то и другое.
– Что ж, проходите, садитесь. Может быть, кофе?
– Да, я не отказался бы, – ответил Лунин, немного удивляясь этой любезности. Обычно хозяин этого кабинета встречал его суше.
Чечетов сделал короткий звонок по телефону, и через несколько минут в кабинете показалась его помощница, судя по ее деловому виду. Она внесла на подносе две чашки дымящегося кофе и поставив их на стол, удалилась, не говоря ни слова.
– У меня новый труп, – сказал Лунин, решив не откладывать дело в долгий ящик.
– Как это неоригинально, – сказал Чечетов. – Угощайтесь, кофе здесь поистине великолепный. По моей просьбе нам завозят партию из Лондона. Это что-то вулканическое, выращивается в Южной Америке на горных склонах.
Лунин бросил два коричневых кубика в чашку и стал размешивать сахар. У Чечетова можно было многое спросить, но общаясь с ним, к вопросам надо было подходить с осторожностью. Особенно если хотелось получить побольше информации.
– И где же на этот раз? – спросил Чечетов.
– У меня в кабинете, – с легкой горечью в голосе ответил Лунин. – Другого места не нашлось.
– Убийца самым очевидным образом к вам неравнодушен, Михаил, – благодушно заметил Чечетов. – Сначала записки в доме, а теперь и вовсе труп.
Лунин глянул на него, но сразу понял, что о записках ему рассказал Муратов. Может, это было и к лучшему – чем меньше утаиваешь, тем легче было прийти к какой-то ясности. От бесконечных секретов повсюду его уже слегка тошнило.
– Да, он явно знает, что я занимаюсь этим делом, – сказал он. – Эти шутки, без сомнения, делаются уже специально для меня.
– Не только для вас, Михаил, – сказал Чечетов, доставая сигарету из пачки. – Он продолжает свое обычное дело. Просто ему, видимо, показалось забавным, что одновременно он может водить вас за нос. В непосредственной близости от карающего меча правосудия, скажем так.
– Не знаю, можно ли назвать меня мечом, – заметил Лунин. – А если даже мечом, то этот меч по-прежнему не знает, куда обрушиться. Все мои догадки – а их было уже не так уж мало – не оправдались.
– Ничего страшного, Михаил, – сказал Чечетов, затягиваясь. – Никто не ждал от вас сверхъестественных подвигов. А убийца умен и осторожен. Он не допустил еще ни одной ошибки.
– Сегодня у меня в кабинете его чуть не поймали, – откликнулся на это Лунин. – Два моих сотрудника вошли буквально через несколько минут после того, как совершилось убийство. Жертва даже была еще жива.
– Я надеюсь, вы не сделали глупой ошибки и их не заподозрили, – сказал Чечетов. – Нетрудно догадаться, что это вовсе не они.
– Я был близок к этому, – признался Лунин с улыбкой. – Но в последний миг передумал.
– И правильно сделали. Дело строится немного сложнее. Всего, что бросается в глаза, тут лучше избегать.
Лунин отхлебнул еще кофе и подумал, что раз уж Чечетов демонстрирует свою обычную осведомленность, да еще на этот раз в такой откровенной манере, стоит спросить у него не только о том деле, с которым ему никак не удавалось справиться. Его интересовало здесь многое.
– Что вы скажете, Иван Павлович, об этом ночном штурме? Наши конкуренты окончательно разгромлены?
– Нет, это хлопушка, – сразу ответил Чечетов. – Нагнать шуму, не более. Все равно все решаться будет на выборах. Эрнест просто решил, что они пройдут более гладко, если он немножко покажет силу.
– Ничего себе немножко, – пробормотал Лунин. – У меня дом сотрясался до самого основания.
– Да, шороху было много. И все же в чисто политическом смысле это ничего не значит. Наоборот, я бы сказал, противостоящие силы даже оживились. Это их как-то взбодрило. Пейте кофе, я еще закажу, если надо.
Лунин приложился к чашке, почти не чувствуя вкуса кофе, даже если он был доставлен из Лондона. Его не оставляло странное ощущение, что Чечетов знает все об этом деле – или это было не более чем внешнее впечатление от его самоуверенной манеры.
– Во всем этом постоянно всплывает Славик Шмелев… – медленно сказал он.
– Да, похоже, Шмелев играет тут большую роль, чем вы думаете, Михаил, – откликнулся Чечетов.
– Но он же умер! – воскликнул Лунин.
– Умер, вне всякого сомнения, – ответил Чечетов.
– Но почему-то мало кто видел тело… – сказал Лунин. – Его как-то быстро забрали, потом кремировали, а вчера похоронили.
– И тем не менее он действительно умер, – сказал Чечетов. – К большому моему сожалению, в частности. Это большая потеря, он был хорошим человеком и прекрасным сотрудником.
– Я не понимаю, – признался Лунин. – Если его нет, как же он может тут играть какую-то роль?
– Чтобы распутать этот клубок, – сказал Чечетов, затянувшись еще одной сигаретой, тоже наверное откуда-то доставленной, – вам надо обратить внимание на то, как развивались обстоятельства. На весь ход событий. Убийца ведь неспроста с какого-то времени обратил на вас свое самое пристальное внимание. Это может быть связано далеко не только с тем, что вы назначены официальным расследователем.
Лунин помолчал, переваривая эту мысль.
– Но какое отношение к этому имеет Славик Шмелев? – спросил он наконец.
– Самое прямое, – ответил Чечетов. – Как вы, возможно, уже знаете, он тоже чуточку занимался этим делом. По собственной инициативе, его никто об этом не просил.
– И что? – спросил Лунин, ничего не понимая. – Он занимался и потом умер. Эти события как-то связаны?
– Этого мы пока сказать не можем, – ответил Чечетов, выпуская сигаретный дым. – Обратите внимание на следующее. Вы дружили со Шмелевым, верно ведь?
– Да, очень давно, – сказал Лунин. – Когда я сюда впервые приехал, еще до поступления в институт, я даже жил у него в доме несколько недель. Пока не решил проблемы с жильем.
– Шмелев, возможно, продвинулся в этом расследовании дальше, чем мы предполагаем, – сказал Чечетов. – И создается такое впечатление, что все эти начавшиеся позже события оказались связаны с вами гораздо раньше, чем вы думаете.
Лунин молчал. Сердце его начало колотиться. Может быть, оно понимало в этом больше, чем он сам.
– Но… – сказал он. – Как они могут быть со мной связаны? Я ведь приехал сейчас сюда, никого не предупредив. Это, конечно, быстро стало известно, в первый же вечер…
– Об этом я все знаю, – перебил его Чечетов. – Дело не в этом. События начали развиваться раньше, до вашего приезда, и уже тогда они были связаны с вами. Лично с вами, и ни с кем другим.
– Но… – сказал Лунин. – Разве убийца мог знать об этом? О том, что я появлюсь, и меня привлекут к этому делу?
– Конечно, он об этом не знал. Для него это было таким же неприятным открытием, как и для вас, как я думаю. Связь всех событий начала проясняться намного позднее.
– Откуда вы все это знаете? – вдруг спросил Лунин.
– Я не знаю, я только догадываюсь, – улыбнувшись, ответил Чечетов. – Но именно при этих предположениях вся картина начинает выглядеть правдоподобной. И только в этом случае начинает кое-что проясняться.
– У меня пока не проясняется ничего, – пробормотал Лунин.
– Вы зря так думаете, похоже, вы уже близки к разгадке, – ответил Чечетов, доставая из пачки еще одну сигарету. – Надо только сопоставить все факты и отсечь то, что не вписывается в человеческую психологию. Определить, что произошло, установить всю связь событий в целом после этого будет не так уж сложно.