– Значит, надо поразмыслить еще над этим делом, – с кривой улыбкой сказал Лунин. – Для меня очевидности пока никакой нет.
– Как у вас с памятью? – внезапно спросил Чечетов.
– Как у меня с чем? – переспросил Лунин, подумав, что ослышался.
– С памятью, – повторил Чечетов. – У вас же были какие-то трудности с этим, правильно? Часть событий из прошлого куда-то делась, и никак не может быть восстановлена.
– Пока еще никак, – ответил Лунин, не спрашивая на этот раз, откуда это Чечетову стало известно. – Что-то очень прочное, неподвижное.
– Обычно, – сказал Чечетов, зажигая сигарету, – такие вещи происходят тогда, когда человек не может что-то вспомнить не в силу какого-то механического дефекта памяти. А когда он помнит и в то же время не помнит. Те события, которые с ним происходили, оказываются слишком злыми для нашего восприятия, и вообще человеческой природы. Несовместимыми с ней, я бы сказал.
Лунин молчал, не зная, как на это реагировать.
– Это может быть как-то связано с убийствами? – спросил он. – Иметь к ним какое-то отношение?
– Кто знает? – сказал Чечетов. – Но если верны наши предположения о том, что эта история началась еще до вашего приезда сюда, и сразу имела отношение лично к вам – то вопрос о памяти возникает сам собой. Убийца играет с вашей памятью, Михаил, осталось только понять, каким именно образом.
– Вы знаете, кто убийца? – спросил Лунин, неожиданно для себя самого. – Вы можете назвать его имя?
– Нет, я не знаю, – ответил Чечетов. – У меня есть только предположения. Надо еще поработать над этим. Вы думали над тем, какие тут могут быть еще ходы?
Лунин задумался на несколько минут. В комнате было уже тяжело дышать от табачного дыма.
– Я хотел бы, наверное, осмотреть дом Шмелева, – сказал он. – Мне передали вашу… просьбу. О том, что не стоит это делать. Это еще остается в силе, или теперь уже можно? После похорон это, может быть, не имеет больше такого значения?
– Да пожалуйста, Михаил, если есть желание, – ответил Чечетов. – Впрочем, не думаю, что это придет вас к чему-то очень существенному. Но почему бы и нет? Если не будет новой информации, возможно, это хотя бы натолкнет вас на какие-то мысли.
– Свежие мысли бы мне не помешали, – сказал Лунин в некотором замешательстве. Было непонятно, считает Чечетов посещение этого дома удачной или неудачной идеей. – И потом, больше мне сейчас ничего не приходит в голову.
– Никаких проблем, вы можете это сделать, – сказал Чечетов. – Будьте только осторожны. Убийца по-прежнему на свободе и как и раньше, действует. Никакими обязательствами он при этом не связан. Полная свобода рук.
– Может быть, у вас есть еще что-то к этому добавить? – спросил Лунин. – Какие-то мысли о том, кто это может быть, и зачем все это делает?
– Вы знаете, Михаил, – сказал Чечетов. – Скажу вам откровенно. Я думаю, что это просто аппаратный сбой. В бюрократическом смысле, я имею в виду. Не более чем. Мы слишком усложняем дело, когда об этом задумываемся, оно намного проще, и ключ к разгадке находится не где-нибудь, а прямо у нас в руках. Надо только сложить эту простую мозаику.
– Аппаратный сбой? – переспросил Лунин. – Что это значит?
– Это очень просто, – сказал Чечетов. – Кому-то отдали какое-то указание или предписание. И этот кто-то понял его слишком… вольно, скажем так. Или и сам начал своевольничать. Но предписаний здесь раздавалось множество, особенно в предвыборной горячке. И все группы глубоко засекречены, причем часто сами не знают, чем именно они занимаются и какова конечная цель всего этого. Вот и получилось то, что получилось. В принципе, рано или поздно этого следовало ожидать.
– Это не слишком продвигает меня к разгадке, – признался Лунин.
– Не ждите сразу ответов на все вопросы, – со смехом ответил Чечетов. – Ну что, вы хотели еще что-то узнать? Или вопросы исчерпались тоже, вслед за ответами?
– Нет, пожалуй, на сегодня хватит, спасибо, – сказал Лунин. – Все же мне кажется, вы преувеличиваете мою близость к разгадке. Как раз сейчас я понимаю еще меньше, чем мне казалось, я понимал вначале.
– Это самое обычное дело, – сказал Чечетов. – Но в какой-то момент, бывает, что и непонимание превращается в понимание. Одним скачком.
– Спасибо, – еще раз сказал Лунин. – И спасибо за кофе.
– Пожалуйста, Михаил, – ответил Чечетов, опять с улыбкой. – Заходите еще, когда столкнетесь с какими-то загадками. Всегда рад вас видеть.
Лунин попрощался и вышел из кабинета. Беседа с Чечетовым, как всегда, давала богатую пищу для размышлений.
На улице уже стемнело, в небе зажглись звезды. Быстрым шагом, чтобы согреться, Лунин двинулся в сторону своего дома. На сегодня все дела были закончены, и хотя успехов особых не было, на завтра у него, по крайней мере, была понятная ему работа.
Он сам не знал, почему он не сказал Чечетову о предсмертном шипе умирающего, и потом произнесенной вслух фамилии. Его немного уязвляло, что Чечетов как будто разбирается во всем этом лучше, чем он, и он хотел хотя бы какие-то ценные и новые сведения оставить за собой – возможно, причина была в этом. Лунин все-таки реально занимался расследованием, а Чечетов сидел у себя в кабинете, погруженный в какие-то другие дела, и щелкал эти орешки как бы мимоходом. Лунину хотелось оставить что-то и для себя.
Дома и на этот раз его не ждало никаких сюрпризов. Как обычно, долгий зимний вечер сложился из ужина, бутылки вина и игры на клавесине, из которого Лунин заботливо извлек перед этим забытый там пистолет. Никаких замечательных и прорывных мыслей в голову не приходило.
На улице тоже не происходило никаких событий, все было тихо. Казалось, все бури уже отшумели, и город замер в преддверии выборов. Еще один день прошел, и теперь до них оставалось совсем немного.
25
Утром во сне Лунину как будто послышался револьверный выстрел на улице, потом какие-то крики, шумное дыхание, топот ног и даже стук копыт. Но, окончательно проснувшись, он понял, что это не более чем сновидение, остатки тяжких кошмаров, терзавших его всю ночь.
Лунин потянулся и сел в кровати. Ощущение близкой разгадки не оставляло его, и хотя его ум блуждал в кромешном мраке, рядом забрезжил какой-то свет – или ему так казалось. Что-то хотел донести до него вчера Чечетов, что-то важное, но все же по-прежнему непонятное. Сказал бы уж прямо, подумал Лунин и встал с кровати.
Нежась в теплой утренней ванне, он еще раз обдумал все это, и опять не пришел ни к каким однозначным выводам. Как обычно, главное из сказанного таилось где-то в мелких деталях, но их было много, и на что обратить внимание, за какую ниточку начинать тянуть, было опять неясно. Так или иначе, надо было приниматься за работу, дальнейшее продвижение могло бы что-то и прояснить.
На этот раз он приготовил себе завтрак получше, повкуснее и поплотнее. Вчера пообедать не удалось, вполне могло бы так случиться и сегодня, а день предстоял достаточно трудный. Впрочем, подумал Лунин, легких дней здесь, кажется, еще не было.
Выйдя на улицу и отправившись на этот раз дворами, мимо маленьких домиков с голыми ветвями сирени во дворах и бездействующими зимой фонтанчиками, он еще раз испытал прилив какого-то волнения. Что-то важное ждало его сейчас, долгожданный ключ к пониманию как будто уже прочно был в руках, надо было только воткнуть его в скважину и повернуть два раза. Что было там за дверью, он пока предпочитал не думать.
Мысли о ключе навели его на соображение, что он никак не подготовился к тому, чтобы проникнуть в дом, если он закрыт. Профессиональным детективом он, кажется, так и не стал.
Пройдя через дворы, Лунин снова вышел к сосновой роще, на этот раз с другой стороны, чем обычно. Здесь было невероятно красиво. Под мелким дождиком, капавшим с неба, в лесу уже образовались проталины, обнажив промокшую траву, мхи и лишайники. Разбросанные кое-где камни и желтый песок на склонах дополняли эту картину. Не в силах удержаться, Лунин остановился на несколько секунд полюбоваться ею, и в этот момент в его мозгу само собой сложилось понимание, настолько ясное, что он удивился, как он не видел этого раньше.
Славик Шмелев не умер и не был похоронен. Позавчера по улицам города пронесли пустой гроб. Ему все лгали здесь, с какими-то целями. Именно с этим была связана темная история с исчезновением тела, которое никто не видел и которое будто бы было сразу кремировано. И общее нежелание пускать его, Лунина, в этот элемент игры.
Лунин поймал себя на том, что уже несколько минут смотрит в одну точку, и хотя вокруг никого не было, он решил, что лучше ему будет пройтись, а не застревать на месте с задумчивым видом. Тем более что на ходу ему думалось лучше.
Очевидно, Шмелев получил какое-то задание, которое включало в себя инсценировку смерти, причем естественной смерти. Потом, когда стычки начали разгораться, Карамышеву пришла в голову светлая идея использовать это в политической борьбе. Так и сложилась эта комбинация, над которой Лунин столько ломал голову, не понимая, как объяснить многочисленные странности вокруг этой смерти.
Возможен был и другой вариант, и он казался даже более вероятным. Имитация смерти была совершена с помощью каких-то других людей, а Эрнест узнал только о самом факте смерти, и решил воспользоваться этим. Это должно было поломать планы людей, участвовавших в этой игре, и им, наверное, пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть отсутствие тела. При некоторой сноровке и взаимодействии с так называемой службой утилизации это, конечно, можно было сделать. Если эта версия верна, то тут, по крайней мере, было ясно, где дальше искать. Надо было выйти на эту службу и выяснить, действительно ли тело было кремировано, или просто найдена подходящая урна с прахом.
Лунин прошел еще немного, дальше уже начиналась лесная дорога, которая вела к дому Славика. Когда до дома оставалось всего несколько шагов, он еще раз остановился, пораженный еще более ясным пониманием.