Это было дополнительным поводом злиться. Да, я понимала, что конкретно тут нет вины Олега. Он и на отдыхе не подавал никому повода, и наверняка здесь, в больнице, уж точно не содействовал тому, чтобы у женской половины персонала возникли к нему симпатии. Просто, кажется, по-другому не могло быть. И никогда не будет. Везде, где бы он ни находился, рядом окажутся те, кто захочет провернуть что-то подобное тому, что откинула Ленка Горина.
А я ко всему этому не готова. Не готова к новой боли, мне бы с той, что уже есть, разобраться. Хотя вот ведь оно как: еще совсем недавно я сообщила ему о своей ненависти и была в этом заявлении совершенно искренней. А теперь снова думаю о нем, как о «своем мужчине». Ну, разве это не глупость?!
Лучше вообще обо всем забыть. Это сейчас больно, но так ведь не будет постоянно. Боль утихнет, а если ее не подпитывать новыми переживания, то и вовсе сойдет на нет. Захочет Олег – пусть общается с ребенком, раз уж узнал про него. Я препятствовать не стану. Но сама постараюсь свести контакты с ним до минимума. Для собственного же блага. Жила же как-то раньше без этого мужчины, значит, и дальше смогу прожить.
– А знаете что? – медсестра обернулась ко мне, заговорщицки улыбаясь. – Попросите доктора отпустить вас домой. Анализы ваши пришли хорошие, основная проблема снята, а лежать вы и дома сможете. Обычно мы так быстро не выписываем, но я просто уверена, что с таким заботливым мужем вам не о чем беспокоиться. Тем более, дома и стены лечат, как говорят.
– Я не хочу рисковать, – разве можно было объяснить совершенно постороннему человеку, что и дома-то у меня, по большому счету, нет. Куда спешить возвращаться? В съемную квартиру, к пьяным и шумным соседям? Лучше уж отлежаться здесь, пока окончательно не поправлюсь, а потом приступать к поиску квартиры. Правда, если я уйду с работы, все значительно осложнится. А оставаться там тоже нельзя, каждый день встречаться с Калининым – это выше моих сил.
– Что-то вы слишком напряжены, – озабоченно всмотрелась в мое лицо медсестра. – По мужу скучаете? В любом случае, до завтра придется потерпеть. Постарайтесь уснуть, а если не получится, позовите меня, я принесу лекарство.
Вот ведь болтливая девица попалась! Я едва сдержалась, чтобы не нарычать на нее. И так настроение никакое, а тут еще она со своими советами.
А Калинин тоже хорош: вместо того, чтобы ответить на мое сообщение, как-то попытаться со мной поговорить, просто цветы прислал. Ни одного слова!
Оставшись одна, я взяла в руки телефон и только теперь заметила на экране конвертик неоткрытого сообщения. Как могла не заметить, отвлеклась, не услышала сигнала? Зато надумать уже всего успела.
Несколько минут спустя лежала, как дурочка, гладя экран пальцем и в который раз перечитывая пришедшие строчки. Еще и всхлипывала, не в силах ничего с собой поделать. «А я тебя люблю. И обязательно дождусь, пока твои чувства изменятся. Доброй ночи, любимая».
Врач действительно согласился отпустить меня домой спустя два дня. Без дополнительной просьбы. Заверил, что опасность миновала, и мне будет гораздо легче в родных стенах.
Я на самом деле чувствовала себя значительно лучше. Боли больше не повторялись, даже тошнота с утра стала не такой острой. Возможно, дело было в лекарствах, которые я принимала, или постельный режим сыграл свою роль, но, так или иначе, а сил прибавилось.
– Главное, не забывайте, о чем мы с вами говорили, – напомнил доктор. – Побольше отдыхать, высыпаться, следить за питание. И только положительные эмоции. Никаких переживаний.
– Не будет переживаний, – пообещал Олег. – Я прослежу.
– Вот и отлично, – пожал ему руку Валентин Петрович. – Жду вас на осмотр на следующей неделе. Ну, и если будут какие-то вопросы, звоните, не стесняйтесь.
Я молча скривилась. Проследит он, как же. Слишком много берет на себя.
Калинин продолжал играть роль моего мужа и перед Ароновым, и перед остальным медицинским персоналом. Когда я попыталась возмутиться, объяснил, что был вынужден так сказать, иначе его просто не пропустили бы ко мне. И что меня это абсолютно ни к чему не обязывает. Что он не собирается заставлять общаться насильно, если я сама не захочу.
Разумеется, вслух я сказала, что не хочу. Обида не ушла, но все же это чувство несколько поутихло. Олег засыпал меня трогательными сообщениями и признаниями в любви. И умудрился за сутки превратить палату в оранжерею. Мне доставили еще несколько букетов, один красивее другого, еще до того, как появился он сам. Тоже с цветами. Корзина с орхидеями вряд ли могла бы оставить равнодушной любую нормальную девушку. Тем более, влюбленную. А я до сих пор была влюблена в него, хоть и злилась на себя за это и изо всех сил старалась скрыть. Ни к чему ему было знать, что мое сердце трепещет, даже когда я просто думаю о нем, не говоря уже о моментах, когда он находился рядом.
Я попросила не торопить меня. Не навязываться и ничего не ждать. Потому что я не готова сейчас ни к каким решениям. И не уверена, что буду готова в ближайшее время. Он причинил мне слишком сильную боль, чтобы это можно было просто взять и забыть.
Как ни странно, Олег отреагировал на такое мое заявление совершенно спокойно. Сказал, что все понимает. Что заслужил это и будет ждать, сколько потребуется.
Мне хотелось поспорить, крикнуть ему, нам вообще лучше не встречаться, хотя бы какое-то время, но я сама испугалась такой перспективы. Этот мужчина делал что-то невероятное со мной. Он просто смотрел – а я таяла под его взглядом. Голову теряла и всяческий здравый смысл. Понимала, что его поступок был ужасным и подлым, но уже была готова все простить. Только чтобы снова насладиться моментами сладкой близости и упоительного тепла, накрывавшего всякий раз рядом с ним.
Но эти чувства кипели внутри, внешне же я вела себя с максимальной отстраненностью, на которую была способна. И, конечно, тут же начала сопротивляться, когда Калинин сказал, что отвезет меня домой.
– Я могу поехать на такси. Совсем не обязательно возиться со мной, как с маленьким ребенком.
– Конечно, можешь, – он улыбнулся. – Но тот маленький ребенок, который находится у тебя под сердцем, не хочет, чтобы его мама поднимала тяжелую сумку. И ни один таксист не довезет тебя так осторожно, как я. Поэтому позволь мне это сделать.
Я вздохнула, разрешая ему забрать вещи. Сумка и правда была тяжелой. А такая забота трогала до глубины души. Почти до слез. Я и раньше была эмоциональной, а теперь, видимо из-за беременности, стала еще более впечатлительной. Чуть не расплакалась от умиления после его слов, и лишь нежелание демонстрировать свою зависимость от него помогло сдержаться.
В машине специально села на заднее сиденье и сделала вид, что задремала, чтобы избежать разговоров. Понимала, что веду себя глупо, изображая все это, но пока не решила, как вести себя дальше.
Квартира встретила привычным гомоном и пьяными криками соседей. Кажется, именно сегодня все решили вернуться пораньше и устроить какое-то внеочередное празднование. И далеко не первое за последние дни, судя по беспорядку в прихожей. Я бросила на Олега виноватый взгляд, испытывая жуткую неловкость из-за того, что он все это видит.
– Такое бывает… иногда. Они скоро угомонятся.
Он не успел ответить – из кухни, покачиваясь, вышел Руслан. Снова без рубашки, в одних спортивных штанах, неся с собой запах перегара и пота. Я уткнулась носом в воротник куртки, борясь с подступившим приступом тошноты.
– Ааа, вернулась, – прогоготал мужик. – Выпьешь с нами? И хахаля своего зови, посидим по-соседски. Пожрать у тебя есть что?
Олег сгреб его в охапку, заталкивая обратно в кухню и захлопывая за ним дверь. Потом обернулся ко мне.
– Света, собери вещи. Я тебя в этом притоне не оставлю.
Глава 22
Вот так, в один миг я избавилась от надоедливых соседей, бытовых и финансовых сложностей, но обрела куда более серьезную проблему. Устоять перед Калининым. Теперь, когда он находился в одной квартире со мной, спал в соседней комнате, был так близко, это стало мучительным испытанием.
Меня тянуло к нему. Влекло с такой силой, что я была готова закрыть глаза на все, что случилось, простить и снова довериться. Я хотела этого. Понимала, как сильно соскучилась, и все сказанные слова о любви только подогревали мои чувства.
Он по-прежнему вел себя безукоризненно. Не заигрывал, не пытался обнять, хотя и отстраненным не выглядел. Скорее, сосредоточенным и внимательным. Несколько раз уточнил, все ли меня устраивает. Освободил мне целый шкаф для вещей в своей комнате, хотя то, что я забрала из квартиры, вполне поместилось бы на одной полке.
Даже постель хотел постелить, но тут я категорически воспротивилась. Ну не совсем же бессильной была и вполне могла справиться с этим самостоятельно.
Ужин приготовила его домработница. Еще один шок для меня. Я не привыкла к такому сервису и раньше подобное видела только в фильмах. Растерялась ужасно, не зная, как вести себя с этой женщиной.
Олег, правда, поспешил меня успокоить. Кажется, даже удивился такой моей реакции.
– Я много работаю и редко бываю дома. Самому готовить нет ни времени, ни желания. А ей это в радость, она много лет помогает. Что тут плохого?
Я была вынуждена с ним согласиться. Плохого и правда ничего не было, тем более что его доходы вполне позволяли это. Да и женщина оказалась милейшей в общении и готовила так вкусно, что я с трудом смогла остановиться, лишь когда попробовала абсолютно все.
Ее присутствие избавило нас от откровенного разговора, к которому я по-прежнему была не готова. А когда она ушла, скрылась в отведенной мне спальне, сославшись на усталость.
На самом деле, мне просто было страшно, что я не смогу скрыть свои чувства. Расскажу ему обо всем…
Нас разделяла всего лишь тонкая стенка между комнатами. И ещё та стена, которую возвела я. Из моих обид, напряжения и недомолвок. И если преодолеть первую прекрасно можно было, всего лишь пройдя через дверь, то что делать со второй, я не представляла.