Чем больше дерево, тем больше оно дает плодов, сила источника таится в подземной струе, питающей водоем; жить вблизи от власти – при условии, если пользоваться ею умело, – само по себе уже власть. И Судо, хорошо усвоивший эту истину, делал вид, будто он – всего лишь слабый побег, который может существовать, только обвиваясь вокруг могучего ствола, а на самом деле пил вовсю живительные соки приютившего его дерева, пускал собственные корни и готовился к наступлению благоприятного момента, который – кто знает? – может неожиданно представиться.
Граф отнюдь не питал насчет своего секретаря никаких иллюзий, но, подражая Тайко, приблизившему к себе Исида, пользовался услугами Судо, очень дорожил им и буквально ни шагу не мог без него ступить.
– По-прежнему носится со своей дурацкой теорией! – сказал граф Фудзисава, глядя с чашкой в руке на лежавший перед ним текст, написанный европейскими буквами.
– Вы имеете в виду Хори? Он, вероятно, уже выехал из Берлина?..
– Да, конечно. В июне уже будет здесь. Право, таким субъектам, как он, лучше было бы навсегда переселиться в Европу… Феноменально упрям!
Следующее письмо было от барона Хияма. «Как я уже имел честь говорить вам, – писал барон, – мы решили собраться сегодня в моей скромной хижине в Мукодзима. Правда, здесь нельзя насладиться пением кукушки, зато можно полюбоваться молодой зеленью сада, отведать свежей макрели и за чаркой сакэ поговорить об изящном. Жду вас к полудню. Должно собраться большинство членов кабинета. Кроме того, я послал приглашение Хигаси – он, несомненно, будет счастлив, если вы удостоите его вашим вниманием…»
Другое письмо было от богатого коммерсанта Одани; недавно, в виде награды за пожертвования на военный флот, ему был пожалован титул шестого ранга – он тоже собирался сегодня устроить ужин у себя на даче, которая, как и дача барона Хияма, находилась в Мукодзима… Что ж, во-первых, он обещал приехать и потом поужинать у Одани, всегда гостеприимного и любезного: в какой бы час вы к нему ни явились, совсем неплохо… Удачно, что его дача тоже находится в Мукодзима. Можно побывать у Хияма, а потом отправиться к Одани.
Граф мгновенно решил успеть и туда и сюда – отчего бы и нет, в самом деле? – быстро пробежал глазами остальные письма и, закончив завтрак, с сигарой в руке вышел в сад вместе с Судо.
5
Переговариваясь на ходу с Судо, граф широким размашистым шагом прошел вдоль засаженных пионами клумб, обогнул кусты роз, свернул в сосновую аллею, миновал искусственные скалы и, подойдя к стоявшей в некотором отдалении беседке, предназначавшейся для чаепития, опустился на край веранды.
Главный интерес в жизни графа состоял в политике и в женщинах. Тем не менее он, находивший вкус в торжественных церемониалах при полном парадном мундире и вместе с тем любивший посидеть, скрестив ноги, за чаркой японского сакэ, занимался не только политикой – он много читал, писал стихи, был не прочь поговорить об искусстве. Однако по-настоящему граф интересовался лишь грубыми, низменными сторонами человеческой жизни, подлинного интереса к изящным рифмам отнюдь не питал, а на такие вещи, как красивый пейзаж, искусно разбитый сад или архитектура, не обращал никакого внимания.
Когда, несколько лет назад, он обзавелся собственной виллой в Таканава, все строительство и оборудование дома было полностью возложено на плотников и садовников. Этим и объяснялось появление здесь такой совершенно ненужной графу постройки, как беседка для чаепития. Впрочем, граф приспособил ее для занятий чтением в часы летнего досуга, а также, подражая Тоётоми, использовал эту наивную беседку для секретных бесед, не предназначенных для посторонних ушей.
– Есть что-нибудь новое? – спросил граф, стряхивая пепел с сигары и присматриваясь к своему помощнику, который глядел на графа с многозначительным видом.
– Похоже на то, что кроты наконец начали подкоп…
– Еще бы, пора. Есть какие-нибудь новые факты?
– Есть сведения, что вчера вечером Цутия и Муто встретились в доме у Оида, в Кобината. Вчера – уже поздно ночью – мне сообщил об этом Мидзума.
– Вот как! – Некоторое время граф следил глазами за тлеющим концом сигары. – Это все?
– Есть кое-что еще. В последнее время тон газет Оида и Цутия до удивления переменился – они начали говорить комплименты друг другу. Мне показалось это странным, я попытался выяснить, в чем тут дело, и что же? Так и есть. Говорят, Цутия тоже будет присутствовать на предстоящем совещании в Осаке. Видите, как это все складывается, – на поверхности как будто тишь да гладь, а в действительности приходится быть начеку.
– Негодяй Оида! Графского титула ему, видите ли, мало, он намерен вымогать еще и еще. Муто и Цутия – глупцы, он вертит ими по своему усмотрению. Но знаешь что, Тадасу, союз этих субъектов – ненадежная штука; стоит бросить им кость, и они сразу передерутся. Да разве они способны на что-нибудь дельное? Оставь их, пусть занимаются чем угодно… И потом, под каким лозунгом могут они объединиться?
– Под каким лозунгом? А вот… – Секретарь пошарил в кармане и, достав газету, протянул ее графу. Граф развернул страницы – это была «Токио Симбун» – и стал читать передовицу, на которую указывал ему Судо. С первых же строк лицо его изменилось, но он дочитал статью до конца. Потом потянулся за сигарой, но сигара упала на землю и уже успела обратиться в пепел.
– Факты, безусловно, сильно искажены, и все же, Тадасу, то, о чем они здесь пишут, основано не только на догадках… Кто-то разгласил тайну… – Лицо графа было расстроено, он вздохнул.
– Мы должны быть бдительны. Кругом нас окружают враги. Недовольные – повсюду, в Палате Гэнро, в административном департаменте, я бы не поручился даже за кабинет министров. Сацумцы недовольны уже давно. Естественно, что в такой обстановке секреты становятся всеобщим достоянием. Пока эта публика из Сацума ведет себя тихо, но если оппозиция начнет шуметь, то неизвестно, не стакнутся ли они между собой. А господин Киносита вообще мастер создавать врагов. Куда ему, с его вспыльчивой, раздражительной натурой, заниматься такой проблемой, как пересмотр договоров, – это для него непосильная задача. А между тем от одного промаха в этом деле может рухнуть все здание…
Граф Фудзисава слушал молча. Между Киносита и Судо давно уже существовала вражда – графу это было отлично известно, и потому он не был настолько наивен, чтобы мгновенно целиком и полностью поверить всему, что докладывал ему Судо, но, откровенно говоря, Киносита действительно иногда ставил в тупик окружающих; вот почему графу самому уже не раз приходило на ум то, о чем сейчас рассказывал ему секретарь.
6
– Что, если наши планы сорвутся?.. Как бы ты поступил на моем месте, а, Тадасу?
– Я? Я бы уже сейчас направил в Кобината своего человека.
В Кобината находился дом лидера оппозиции Оида. Граф Фудзисава помолчал.
– Вчера, после твоего ухода, у меня был Матисима и усиленно советовал то же самое. Но…
– Гораздо лучше иметь дело с ним, чем с сацумцами. Если мы будем мешкать, то допустим сближение оппозиции и группировки Сацума, а это уже серьезная угроза!
Граф засмеялся:
– Тадасу, ты умен, но молод, молод… Разве у сацумцев хватит для этого ума? Да и Оида тоже не такой дурак, чтобы с ними связаться, – ведь они же без меня не способны пальцем пошевелить!
– Тем не менее оппозиция как раз может выиграть на этом их бессилии. Возьмите хотя бы эту газету… – Судо хлопнул рукой по развернутым страницам «Токио Симбун». – Конечно, без денег они далеко не уедут, так что особенно беспокоиться нечего. Хотя в последнее время им удалось залучить в свой лагерь этого болвана-аристократа, Китагава, и он снабжает их, как слышно, огромными суммами… Среди сацумцев, тоже надо сказать, кое-кто внушает на этот счет большие подозрения… Я не берусь утверждать наверное, но… но в противном случае откуда бы к ним просачивались все эти секретные сведения? На Цутия и его братию не стоит обращать внимания, а вот эта публика в Кобината – другое дело, с ними надо держать ухо востро. Их группа появилась в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, так что она существует уже шесть лет, и аппетит их растет не по дням, а по часам…
– Но, Тадасу, согласись, что Оида в высшей степени непоследовательный субъект! Сам, по собственной инициативе поднял весь этот шум, сам вышел из состава правительства, а теперь распускает слухи, будто мы его предали. А благодаря кому, позвольте спросить, он сделался графом? Я до конца буду стоять за справедливость и беспристрастность, но надо же знать меру! Использовать как орудие Муто и Цутия, шантажировать – это уже настоящая подлость! Необходимо проучить подобных людей, иначе они так распояшутся, что никакого сладу с ними не будет! Нет, таким субъектам я руки не протяну, ни под каким видом! Им хочется власти? Что ж, пусть себе лают! Весьма сожалею, но, пока я жив, ворота крепости будут для них закрыты!
Судо ничего не ответил на эту тираду, ограничившись легкой улыбкой. Насквозь изучивший характер графа, он был достаточно сообразителен, чтобы понять, какой смысл заключался в этом решительном и бесповоротном отказе от сотрудничества с оппозицией.
– Что поделаешь, раз они чересчур зарвались! Быть членом правительства и разбалтывать государственные тайны – это настоящее преступление! Я сегодня же повидаюсь с Осада, расскажу ему обо всем, и мы произведем строжайшее расследование, каким образом могли просочиться эти сведения. Попробую серьезно поговорить также и с Нандзё и утихомирить сацумцев. А в случае необходимости придется принять решительные меры. Ничего не поделаешь, это важный вопрос! Киносита тоже нужно предостеречь со всей серьезностью. Как твое мнение насчет того, чтобы пригрозить им разок через «Ежедневный вестник»?
– Сегодня я вызвал Минэ и распорядился поместить соответствующую статью.
– Вот как? Отлично! – Граф Фудзисава одобрительно кивнул и бросил внимательный взгляд на своего подчиненного. «Сообразительный парень, будь он подручным у Оида, мог бы причинить немало хлопот…» – говорил этот взгляд. – Минэ – бездарность! А кто автор этой статьи? – спросил он, снова беря в руки «Токио Симбун».