йти. Он свернул палатку, спустил каяк на воду и стал грести вдоль берега. Проплыв довольно большое расстояние, он увидел палатку, из которой как раз вышел рослый мужчина с длинными волосами, завязанными узлом на затылке.
Охотник окликнул этого человека и спросил, не проходила ли здесь лодка.
И тот ответил:
— Вчера прошла лодка, плывшая с юга.
Тогда муж спросил:
— Можно ли здесь найти кого-нибудь, кто бы помог мне грести?
Рослый мужчина ответил, что может привести ему мальчика-сироту, а пока что пригласил охотника пристать к берегу, поесть вкусного рагу из кислой капусты с подгнившей печенкой. Охотник вошел в дом этого человека, наскоро поел рагу и вместе с сиротой тотчас же отправился в путь.
Они гребли и гребли вдоль берега, пока не оказались около жилья, вблизи которого вода была совершенно спокойна, хотя в других местах море волновалось. Тогда охотник понял, что жена его живет здесь, но легкая зыбь на море говорила о том, что она уже не такая красавица, как прежде, так как она была несчастна[26].
III
Пароход «Браттинсборг»
Отплыл 25-го июля
Теперь, когда в наш рассказ вошла любовь, прежде чем продолжить его, давайте разделаемся в одной полной мелкой злобы главе с предметом моей ненависти — помощником. Принесем также дань благодарности этой личности, но не за то, что она заслужила мое отвращение, а за то, что благодаря ей во мне выросла сильная потребность в любви и, освобожденный наконец от его присутствия, вызывающего у меня бешенство, мой характер засиял солнцем на безоблачном небе. Любви не хватало бы остроты без ее естественного дополнения — ненависти.
Помощник, к счастью, так наивно не сознавал нелюбезности собственного поведения, что причина его раннего отъезда из Гренландии была вызвана его невежливым поведением по отношению к будущим хозяевам. Было, конечно, неприлично во время первого долгого переезда из Караяка в Готхоб растянуться во всю длину своего грузного тела на кушетке в каюте губернатора и спать там, в то время как усталый губернатор сидел и клевал носом на ящике из-под мыла.
Через семьдесят восемь часов после кораблекрушения я, наконец, в первый раз лег спать в докторском доме. Закрыл глаза, и сладкое забытье охватило меня. Вдруг в дверь громко постучали. Вошел бывший помощник.
— Слушайте, — сказал он, — куда к черту вы засунули сигареты?
Сигареты были в сарае, я достал их. Среди большого количества коробок, которые удалось спасти, нашлось только шесть сухих. Помощник забрал их все: кончились сигареты. Восемь часов спустя, в полночь, я наконец освободился и смог лечь спать.
Гренландия — страна, закрытая для въезда. Датчане управляют ею с единственной целью, странной в наш век эксплуатации, — сохранить гренландцам навеки свободное пользование своей страной. Хотя для достижения этой христианской цели правителей считается существенным обучение гренландцев современным обычаям и доктринам апостола Павла, пункты программы их просвещения так тщательно взвешиваются, что вмешательство безответственных иностранцев, даже датчан, не допускается[27]. Для получения в Копенгагене разрешения Гренландского управления на поездку в Гренландию нужно преодолеть много серьезных препятствий. Как ни казались мне бессмысленны эти препятствия, когда я подал заявление о разрешении поехать сюда, я стал под конец рассматривать полученное разрешение как почетный и налагающий на меня ответственность документ.
Оказавшись теперь здесь с двумя спутниками перед необходимостью прибегнуть к гостеприимству колонии, я счел, что лень и дурные манеры помощника дают ему право получить тактичный намек со стороны правительства на желательность выезда его с первым же пароходом. Так и получилось. При прощании с ним меня огорчало только то, что наш капитан, самый прекрасный, добрый и смелый парень, какой только когда-нибудь ходил по земле или под парусами, уехал тоже.
IV
Слушали
Постановили
Их отъезду предшествовало расследование обстоятельств крушения Верховным судом адмиралтейства Гренландии. На суде председательствовал губернатор в соответствии с полномочиями верховного судьи, и я могу засвидетельствовать, что великолепие его персоны, украшенной должностными регалиями, было зримым выражением его выдающихся административных талантов.
Я приведу здесь в сокращенном виде решение суда не столько потому, что оно представляет фактический интерес, сколько ради прелести перевода с датского, сделанного для меня дочерью Кнуда Расмуссена. Вот оно:
Копия с закона для Южной Гренландии.
1929-й год, суббота, 20 июля, 1 час. Начато сидение суда в Готхобе, под начальством судьи Кнуда Ольдендов; судья Ч. Симони и помощник из дирекции Гренландии Д. Хагесен оба из Готхоба как Очевидные свидетели. Перевод судьи делал помощник из фермы по разводу лисиц В. С. Лунд.
Судья заметил, что он был на месте, где крахнулось судно и с ним вместе директор колонии, так что оба старались помочь. Он удостоверяет, что в день потерпения краха была замечательно плохая погода.
Свидетель Артур Сэмюэль Аллен. Род. 8 май, 1907. Бруклин-Массачусетс, который является владельщик бота. Он предъявляет журнал бота на лето 1929. И Морской кодекс гласит, что он капитан. Он объяснил, что бот застрахован, но он не знает, сколько стоит страх. Страховал его родитель и он не знает никакой страхконторы. Он рассказал, что они выбросили якорь, когда бот начал дрейфить в 10 часов 30 минут 15 июля. Второй якорь выбросили в 11 часов, когда бот уже полчала дрейфил через залив. Этот второй якорь выложили наружу после того, как бот уже сдрейфил наполовину от места первого якоря до места краха. Эти двое якорей не могли содержать бот и тогда он попробовал надевать на него парус, но буря сделала это невозможным. После чего он выкинул третий якорь, но это был неудачный выкидыш, и бот крахнулся.
После краха бот плавал еще один час, а потом уплыл на дно. В то время была очень высокая вода. Не было возможно пытаться привести бот к порядку. Все люди на борту потеряли много частной собственности. А. С. Аллен думает потерять примерно на 50 долларов. Цена бота была примерно 8000 долларов. Он может иметь починку бота здесь на месте и получать разрешение вернуть назад, чтобы захватить бот с собой. Необходимую сумму расходов он может прислать из своей квартиры. Без его сомнения лучше всего получать необходимые починительные материалы из Дании, которые написаны в чертеже бота. Он сам потревожится про чертеж и постарается поскорее, чем сможет, получать его путем через Копенгаген. Он нуждается в разрешении вернуть назад, чтобы захватить бот с собой и для этого должен обернуться просьбой в правительство Дании.
Слушали Постановили
Свидетель Рокуэлл Кент. Род. 21 июня 1882. На борту кок и штурман, но за бортом художник и писатель и форменный руководитель экспедиции. Не имеет ничего добавить к докладу Аллена. Это все правильная точность и подробность. Он потерял на примерно 300 долларов провиантов. На частной собственности у него были два аппарата с пленками (примерно 340 долларов), один барометр (примерно 25 долларов), одни золотые часы (125 долларов), всего в сложении примерно 800-1000 долларов.
Р. К. хочет быть рекомендован в страхконтору и если дело дойдет до раскошеливания, назовет 300 долларов. Но этот вопрос касается Америки. В конце концов он желает выразить его благодарность и восхищение исключительно спешной работой и хорошей помощью, чтобы спасти бот.
Слушали Постановили
Свидетель Купидон. Род. 25 ян. 1907 в Чикаго. Он студент и журналист, на борту рулевой. Не имеет ничего сказать (добавить). Но желает заметить, как он всегда не думал, что шторм может иметь такой балл силы. В его частной собственности он растерялся только на 50 долларов.
V
Кораблекрушение и поведение
Потеря личного имущества на несколько сот долларов, запротоколированная судом адмиралтейства, рассматривавшим дело о кораблекрушении, несомненно содействовала тому полному освобождению души, к которому звали меня эти дикие места. Только тот, кто из-за кораблекрушения, опьянения или по воле другого случая понес такую потерю, вкусил свободу. А в мире, склонном обживать дикие места и устранять случайности из нашего опыта, мы по праву цепляемся за старинную, благородную, благодетельную привилегию человека — иногда напиваться пьяным.
И так вот я, освобожденный благословенной катастрофой от заключения на боте, дочиста лишенный собственности, раздетый, скитаюсь по щедрой земле безвестным чужим бродягой с побережья. И если эти страницы не украшены приключениями с кровопролитиями и безудержным развратом, то это не потому, что я старался скрыть правду. Бесспорно, что, обладая полнейшей свободой вести себя как угодно, большинство из нас по самой своей природе ведет себя прилично.
VI
Нарсак. 23 июля
После нескольких дней пребывания в Готхобе я узнал, что некоторые вещи и продукты, которые во время общей раздачи спасенного имущества в Караяке я оставил для себя лично, каким-то образом оказались у жителей Нарсака. Чтобы расследовать это дело, а также чтобы расплатиться по некоторым обязательствам, я решил сопровождать управляющего колонией Симони в его поездке туда. Мы вместе устроили совещание с начальником торгового пункта Хольмом.
— Они говорят, — начал Хольм, — что вы должны за платить им за работу по спасению бота.
При этих словах все рассмеялись, так как хорошо было известно, что мы раздали им целое состояние.
— Отлично, — сказал я, — что если я заплачу им по кроне каждому?