Сперва Су Мин стоял словно замороженный. И неожиданно сделал нечто необыкновенное: отступил на шаг и одновременно ударил ладонями обоих солдат по шеям.
Солдаты подскочили, словно их подбросило, и без чувств свалились на пол.
Китаец скользящим движением оказался возле эскорта Собри. Он почти не касался часовых, выписывая руками в воздухе причудливые арабески. Солдаты, опутанные невидимой паутиной, какое-то время беспомощно катались по полу, пока, ошеломленные, не задержались у противоположной стены.
Жители Верхней Реторты развивали искусство и прочие интеллектуальные развлечения; в Нижней Реторте предавались спорту. Су Мин воспользовался "хока" – вершинной развивавшегося на протяжении тысячелетий искусства боя без оружия. В сравнении с фанатиками этой дисциплины Су Мин был всего лишь дилетантом третьего класса, но и он был способен обезвредить, а если необходимо – хотя это было запрещено – и убить противника одним легким прикосновением к соответствующей области. Тело человека, который не знал принципов хока, становилось в его руках беспомощным нагромождением устройств для саморазрушения.
Броурн выхватил пистолет. Су Мин неуловимым движением нацелил на него свой "Коргель". Титаны, относясь к принятию его в армию со всей ответственностью, позаботились о полной экипировке Су Мина, снабдив его даже необходимыми бумагами, среди которых было "Почетное свидетельство о чистоте расы". Су Мин наклонился вперед и аккуратно прицелился в плечо Титан-майора.
Броурн отскочил назад, воя от боли.
Су Мин опустил ладонь на плечо Собри и подтолкнул его к выходу. Они пробежали через площадь в направлении движения непрерывного потока орудий и машин, время от времени подскакивающих на неровной в этих местах земле.
Собри оглянулся назад и увидел, что Броурн с трудом подходит к дверям и останавливается, опершись о косяк. Су Мин властным жестом остановил фургон.
Водитель посмотрел на него вопросительно, но поскольку уже слышал о необычном офицере-недоумке, просьба Су Мина подвезти их не показалась ему чем-то странным. Присутствие Собри он игнорировал. Су Мин полуприказным жестом отправил приятеля в заднюю часть кузова, под брезентовый навес, вскочил вслед за ним и забарабанил по водительской кабине, давая знак, что можно ехать.
Кузов фургона был наполовину забит ящиками с боеприпасами. Су Мин и Собри устроились поудобнее, машина тронулась.
– Как только покинем этот район – выскакиваем. Пойдем другим путем, прошептал Су Мин.
Собри кивнул. Какое-то время они ехали спокойно, не натыкаясь на какие-либо опасности. Временно оказавшийся не у дел Су Мин только сейчас ощутил все значение своих предательских действий.
– Любой дурак мог тебе сказать об этом давным-давно, – заговорил Собри, видя его угнетенность. – Трудно сделать более глупый выбор, чем пойти на союз с Титанами.
– Я хотел, чтобы смерть моего отца приобрела хоть какой-то смысл, ответил Су Мин. – Я хотел, чтобы отцам никогда больше не пришлось умирать за то, что они любят своих детей...
Он резко замолчал, потому что понял, что Собри понятия не имеет, о чем он говорит. Его лицо сморщилось от напряженных размышлений.
– Может, Титаны, получив то, чего добиваются, улетят?
– Я бы не обнадеживался. Я бы предположил, что они скорее всего предпримут попытку перевести ваш город на какую-нибудь орбиту в пределах Солнечной системы. Слишком сильное искушение: готовый промышленный комплекс с миллионами высококвалифицированных невольников – они захотят исчерпать этот источник до дна. А если даже и решат покинуть Город, то ни одной живой души здесь не оставят. Согласно их философии, твой народ ошибка природы. А больше всего меня то удивляет, что ты сам этого не замечал.
– Я знал, что они исповедуют какой-то биологический культ, – нехотя признал Су Мин, – но не предполагал, что это может оказать какое-либо влияние на наши планы, которые были чисто практическими планами, а в результате могли бы принести обоюдную пользу. Так, по крайней мере, я думал. Не было никакого конфликта в заинтересованности.
– Если бы ты принадлежал к какой-либо другой расе, дело наверняка кончилось тем же, – вздохнул Собри. – Титаны заботятся только о собственной пользе и никогда не тревожатся за других.
Су Мин какое-то время молчал.
– Это еще один эффект социальной политики Города-Реторты, – заговорил он наконец, медленно цедя слова сквозь зубы. – Меня воспитали в замкнутой системе, я не в состоянии приспособиться к обычаям иного мира.
– Но выводы ты делаешь собственные, – со смехом заметил Собри. – Тебе требуется лишь возможность для действия. Собственно, куда мы собрались ехать?
– Я навлек на свой город несчастье, так что должен по меньшей мере предпринять попытку помешать развитию ситуации. Может, что-то удастся еще спасти.
– Интересно, как ты это намереваешься сделать?
Су Мин задумался, потом неожиданно выглянул через прорезь в брезенте.
– Пора! – бросил он.
Они выскочили, скатились на обочину и быстро направились к растущей неподалеку группе верб. Колонна двигалась дальше.
За вербами начиналась колоннада, уходящая в палисандровые заросли. Когда они вошли в нее, Су Мин, что-то бормоча и поминутно останавливаясь, повел Собри кружным путем по перифериям Мыслительной Реторты.
Собри, для которого Реторта все еще оставалась неизвестной территорией, чуть ли не на каждом шагу испытывал приступы восторга. Только роящиеся повсюду черно-золотые мундиры Титанов нарушали гармоническое единство пейзажа. Собри с изумлением обнаружил, что вероятнее всего их еще до сих пор не разыскивают: патрульные группы несколько раз приветствовали Су Мина традиционным салютом.
Тут от всего создавалось ощущение нереальности того, что происходило. Местное население, одежда которого и манера держаться контрастировали с внешним видом недавно появившихся оккупантов, не проявляло никаких признаков беспокойства. Титанам, которые в поте лица разбивали свои лагеря, сопутствовали смех и шутки туземцев. Если бы не то, что Собри уже успел оценить необычайное умственное развитие этих людей, он счел бы их за наивных детишек, которые не ведают, что творится.
Наконец они вошли в какое-то здание. Собри решил, что это, должно быть, родильный дом: вдоль стен залитого ярким светом зала стояли ряды колясок, и почти в каждой лежал младенец. Насколько Собри разбирался в детях, здесь были только новорожденные.
Он безрезультатно пытался понять, почему Су Мин привел его на территорию роддома. В зал вошла молодая женщина. Су Мин быстро заговорил с ней, понизив голос. Слушая его, девушка то хмурилась, то на лице ее отражались сомнение и даже недоверие. Под конец они оба, девушка и Су Мин, вышли из зала.
Су Мин вернулся как раз вовремя: Собри уже начинал волноваться.
– Согласились, – сообщил китаец. – Не так легко убедить местный народ, что им грозит опасность. Я уже думал, что придется применить силу.
– На что они согласились? – спросил Собри, идя следом за Су Мином. Ароматно пахнущим коридором они добрались до следующего зала, назначение которого Собри никак не мог определить: коляски стояли здесь на рельсах, рельсы исчезали в стене. В зале слышался едва уловимый шум.
– Мы спустимся в Продукционную Реторту, – объяснил Су Мин.
В зале появилась группа мужчин. Они сняли коляски с рельс, а на их место установили мягкие кресла.
Один из мужчин весело улыбнулся Су Мину.
– Давно не пользовались, – сказал он.
Су Мин дал знак Собри занять кресло рядом с ним. Стена раздвинулась, открывая туннель, конца которому видно не было.
Лицо Су Мина не выражало никаких эмоций. Платформа вкатилась в неосвещенный туннель, и скоро их окружила непроницаемая тьма. Они двигались плавно, не ощущая нарушений скорости – даже движения воздуха не ощущалось, – и все же Собри испытывал необычное чувство, словно что-то тянет его вперед и одновременно вдавливает в спинку кресла. Отдаленный поначалу шум с каждой минутой усиливался. Через какое-то время впереди показалось светлое пятнышко, оно приближалось и приближалось, и, наконец, платформа въехала в помещение, почти идентичное тому, которое они покинули.
Су Мин выскочил из кресла, оживленно приветствуя молоденьких медсестер, ошеломленных их необычным и неожиданным появлением. Собри побежал за ним в соседний зал. Они слышали, что где-то неподалеку плачут младенцы.
В помещении, в которое они вбежали, детей не было. Зато здесь был пульт, усеянный клавишами и омерзительно выглядящими приборами, полукругом огибающий вращающееся кресло. В кресле сидел оператор в свободном гранатового цвета комбинезоне, что удивило Собри, который успел привыкнуть к изящным одеяниям, которые было принято носить в Мыслительной Реторте.
Су Мин резким движением вышвырнул оператора из кресла, а сам очень внимательно начал изучать аппаратуру. Удивленный неожиданной переменой места, оператор с пола глазел на него: от растерянности он даже позабыл встать.
Всеобъемлющий шум, звучащий на грани слышимости, который сопровождал их всю дорогу, неожиданно стих и установилась полнейшая тишина. Су Мин с торжествующим выражением выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в главную панель, надежно выводя аппаратуру из строя.
Тем самым Реторты оказались разъединенными во времени, их уже не соединял никакой общий градиент. Если бы даже Титаны прошли через тот же самый туннель, по которому ехали Су Мин и Собри, если бы добрались до Продукционной Реторты каким-либо иным путем, то они встретили бы здесь только лишь безлюдное будущее.
– Иди за мной, – обратился к оператору, с которым только что так грубо обошелся, Су Мин, – мне необходимо немедленно поговорить с руководством Реторты.
– Арестованы несколько советников, господин майор!
– Отлично. Давайте их сюда.
На экране показалось изображение разодетых в шелка и атласы старцев со спокойными лицами, длинными, обвислыми усами и шелковистыми бородами.